Однажды в Голливуде - Тарантино Квентин

В пилоте Калеб — главарь банды кровожадных скотокрадов, которых в сериале напыщенно зовут «сухопутными пиратами», въехавших на территорию Ройо-дель-Оро, чтобы угонять коров у самого крупного заводчика в долине Мердока Лансера. А раз в городке царит практически полное беззаконие, ближайший федеральный маршал — в ста пятидесяти милях и нет никого, чтобы прогнать бандитов, кроме старика Лансера и нескольких мексиканцев-батраков, то не похоже, что в ближайшем будущем ситуация изменится. Но, будто одного беспардонного угона коров мало, недавно события приняли кровавый оборот, когда Калеб подослал ночью снайперов, чтобы обстрелять из винтовок дом (где спала драгоценная восьмилетняя дочь Мердока, Мирабелла) и барак (где спали работники) на ранчо Лансера, и в результате бандиты убили Джорджа Гомеса — бригадира на ранчо и самого давнего друга Мердока — и распугали четверть работников.

Мердок Лансер в отчаянии. А отчаянные времена требуют отчаянных мер. Похоже, единственный выход — нанять собственную шайку бандитов и выйти на тропу кровавой войны, на которой многие сложат головы (не говоря уже об угрозе для его дочери). Мердок не желает тратить свои деньги на убийства (даже такого отребья, как люди Декото), но к тому же старик Лансер считает, что в конечном счете никакой скот не стоит человеческих жизней.

Так что вместо очевидного выбора Мердок Лансер делает уникальный.

У старика два сына от разных матерей (здесь уже веет «Бонанцой»), обоих он последний раз видел детьми. И если верить их репутации, когда речь идет о перестрелках, оба могут постоять за себя.

Старший, Скотт Лансер, впечатляет старика больше: он учился в священных залах Гарварда и рос в окружении богатства, культуры и почета Фостеров, видной бостонской семьи его матери.

А теперь, на взгляд Мердока, он закапывал свою родословную, избрав жизнь речного картежника[29]. Еще ходят слухи о том, что он убил сына сенатора Соединенных Штатов в дуэли на пистолетах за честь красавицы с Юга.

Однако у молодого человека за плечами выдающаяся военная карьера — служба в британской кавалерии в Индии. Покинув Калькутту и направившись домой, он вернулся с двумя медалями за доблесть перед лицом врага и охромев на правую ногу.

Джон Лансер, младший сын Мердока, — совсем другой разговор. Последний раз Мердок его видел, когда мальчику было десять лет. После того как его мать, Марта Кончита Луиза Гальвадон Лансер, изменила мужу с одним из батраков с ранчо, она взяла их младшего и скрылась в ночи. Марта была потаскухой в том смысле, в каком другие люди бывают алкоголиками. Такова уж ее натура, и поделать она ничего не могла. Как и настоящий честный забулдыга, она могла забыть свое мастерство соблазна и слабость перед ним же на неделю-другую, или месяц-другой, или год-другой, но в конце концов срыв был неизбежен. В данном случае, выйдя за Мердока Лансера и родив Джона Лансера, она спокойно прожила десять лет (после рождения сына), но в конце концов ее истинная сущность взяла верх.

Стоило Марте завидеть красавца Лазаро Лопеза в седле, арканящего быков, как она поняла, что ее разлука с любовью, богатством и положением — только вопрос времени. Может, Марта и не любила своего супруга, но, как позже споет Тина Тернер, «При чем тут любовь?». Пятнадцатилетние девчушки влюбляются в конюхов, у которых нет ни горшка, чтобы поссать, ни окна, чтобы все вылить, тогда как зажиточные землевладельцы с радостью отдадут дюжину хороших лошадей за их руку и сердце. Любовь — это для юных девиц с мозгами в жопе. К Мердоку Марта испытывала кое-что посерьезнее —уважение.

Унизив его у него же дома, на глазах у его людей, она переломила хребет Мердока — его гордость. Она играла в семью десять лет, но теперь он видел ее истинное лицо. Лицо грязной лживой шлюхи. Когда он припер ее к стенке и обвинил в измене, в его глазах Марта увидела, что жизни, которую они создали на ранчо Лансера, конец. Даже если он простит, уже никогда ей этого не забудет. Но еще страшнее то, что она сама навсегда утратила уважение к себе. За Мердоком Лансером хватало грешков, но он был хорошим человеком. И не заслужил на свою голову потаскуху, которая легко променяет жизнь, что он ей подарил, на одну ночь на сеновале с наглым ковбоем. И едва муж отправился в постель, она взяла их десятилетнего сына, двуколку, которую Мердок подарил ей на двадцативосьмилетие, и сбежала в Мексику.

В городках на мексиканской границе можно было уже не притворяться, будто она не та, кем уродилась. Сынишка и не знал, что Мердок еще пять лет разыскивал своих жену-беглянку и отпрыска. Все тщетно. Когда два года спустя недовольный клиент перерезал ей глотку в номере кантины в Энсенаде, Марта наконец обрела покой, которого жаждала со времен своего прегрешения. Ее самобичевание подошло к концу, попранная честь ее мужа наконец была восстановлена, а сын мог избавиться от камня на шее, что утягивал его на дно человечества. Раз один лишь Иисус Христос знал, как она переживала из-за того, что наделала, быть может, он простит ее, как всегда обещал. Наконец она могла оставить в прошлом лачуги, каморки в кантинах и бордели. Перед ней раскинулся рай, где с нее смоют все грехи (если верить в эти дела с Иисусом).

В каком-то смысле Марте Лансер еще повезло, потому что Мердок, утратив сыновей, так и не обрел покоя. Старик был ужасно обижен на первую жену.

Дайан Фостер Лансер, из-за ее слабости и нехватки стойкости. Из-за того что на свадебной церемонии давала клятвы перед Богом, которые не могла сдержать из-за своей слабохарактерности. Дать слово значит испытать себя. И женщины, которых он приводил в свою жизнь, это испытание с треском провалили. Но хотя бы в случае Скотта старик знал, что тот растет в тепле, уюте и сытости. Может быть, вырастет из него слюнтяй, а не скотовод и наследник построенной собственными руками империи, но зато за ним всегда присмотрят его денежные родные на Бикон-Хилле.

А вот бедняга Джон — бог весть, что ему довелось пережить. После пяти лет розысков один из пинкертоновцев Лансера наконец обнаружил последнее пристанище Марты Гальвадон Лансер на кладбище для бедноты в Энсенаде, Мексика. Было ясно, что деревянный крест и имя на доске вырезал ее двенадцатилетний сын. Старик ездил в Энсенаду сам. Последний раз его сына видели на суде над ее убийцей — жителем Мехико, гражданином немалых достатка и репутации. Этого зажиточного мексиканца помиловал предвзятый суд присяжных, которые как будто точили зуб на Марту. Кровопийца мог бы хоть поджечь Марту, а присяжные не увидели бы за ним вины. И, хотя Мердок продолжал поиски мальчишки, все было напрасно. Он выписал последний чек детективному агентству Пинкертона, с горечью решив для себя, что его сын мертв. И, казалось, на этом все и кончилось.

Где-то пятнадцать лет спустя до калифорнийцев докатилась слава смертоносного стрелка по имени Джонни Мадрид, наполовину белого и наполовину мексиканца. Это была репутация мерзавца, но зато мерзавца с молниеносной скоростью в обращении с pistola. Судя по словам очевидцев и сочинителей грошового бульварного чтива, у него была меткость Энни Окли, скорость на расправу Тома Хорна, вздорный нрав Джона Уэсли Хардина и отсутствие всякого человеческого сострадания Уильяма X. Бонни. Он прослыл одним из самых грозных убийц, что только странствовали на мексиканской стороне границы, и среди пеонов в пуэбло, где бывал проездом, заслужил имя El Asesino de Rojo («Убийца в красном») за свою стильную красную рубашку с оборками, которую носил не снимая.

Но только три года назад один из бывших пинкертоновцев Лансера прислал телеграмму, извещавшую скотовода, что его бесследно пропавший сын действительно жив и носит имя Джонни Мадрида.

Старик проплакал три дня, и никто на ранчо не знал почему.

Однако теперь, когда битва Мердока Лансера с Калебом Декото и его сухопутными пиратами не ограничивалась простым угоном коров, но и уносила человеческие жизни, было только вопросом времени, когда скотовод наймет собственных убийц. Но прежде, чем этот неизбежный день настал, Мердоку в голову пришла безумная мысль. Он найдет и передаст весточку своим пропавшим сыновьям Джону и Скотту. Он перешлет им достаточно денег на дорогу до ранчо Лансера и предложит тысячу долларов на брата только за то, чтобы они выслушали его предложение.