Лишь пять дней - Джули Тиммер

— Нет! — воскликнула она и нагнулась, положив голову на колени. — Я не хочу, чтобы она видела…

Женщина услышала, что мини-Дед Мороз повернулся на сиденье, и представила, как он недоуменно пялится на нее. Странная леди, то шипит и морочит голову, теперь еще это! Она совершенно сумасшедшая!

Но таксист промолчал, она услышала, как он отвернулся и закрыл окно.

Пятнадцать минут они сидели тихо и наблюдали, как дети играют.

Ребенок играет…

Лакс вскарабкалась по лестнице на самый верх горки, съехала и снова взобралась. К тому времени, когда она и Сьюзан отошли к тетерболу, ее шорты сзади стали коричневыми. Девочки вопили, когда били по мячу и промахивались, били и промахивались. Затем они помчались наперегонки от тетербола к горке на другом конце площадки.

Мара хотела крикнуть дочери: «Не бегают во вьетнамках!» Примечательно то, что Лакс умудрилась ни разу не споткнуться, несясь на полной скорости с тонким куском резины на подошве, еле держащимся на пальцах. Мара покачала головой; она споткнулась несколько раз сегодня, двигаясь медленно и в удобной обуви.

Несколько минут спустя малышки снова были на горке. Потом ускакали к рукоходу. Потом к качелям, на которых висели, воображая, будто они супермены. Теперь их майки были такими же грязными, как и шорты.

Мара подумала, что можно только гадать, как выглядят их пятки!

Вчера она дала Лакс возможность увильнуть от вечерней ванны. И не только вчера, но и много вечеров до этого. Маре становилось все труднее сначала наклоняться, становиться на колени и потом проделывать все в обратном порядке, при этом сохраняя равновесие. И она не хотела признаваться в этом Тому. Сегодня она придумает повод, чтобы Том выкупал Лакс. Эти пятки не продержатся еще один день без мыла и горячей воды.

Вообще-то с начала апреля каждая ванна на ночь должна проходить безо всяких пререканий. Может, написать об этом Тому?

Она уже надиктовала длинное письмо для него и еще одно для Лакс. Они хранились на компьютере, готовые к печати в субботу, и она планировала спрятать их в одну из тумбочек Тома, чтобы он нашел их позже.

Она подумывала, не написать ли много писем, чтобы их, например, приурочить к каждому дню рождения. Но потом случайно услышала передачу по радио о женщине, которая оставила дочери письма на каждый ее день рождения, полные различных материнских советов. Но оказалось, что эти письма — скорее, неподъемный груз для девочки, нежели дар. Каждый год девочка читала о том, как мама представляла себе ее жизнь, какой колледж она запланировала, какую карьеру, какого мужа. И если предсказания матери отличались от реальной ситуации, то девочка недели проводила в депрессии, борясь с чувством вины — она так обманула мамины ожидания!

Или еще хуже, дочь, обиженная на то, как мама загрузила ее своими ожиданиями, основанными на том, какой ее дочь была ранее, а не какой стала. Из-за этих писем у ребенка не осталось возможности развиваться и быть самой собой.

Мара не поступит так ни со своей дочерью, ни с мужем. Она оставит каждому по одному письму, в котором напишет, как сильно их любит, как ей повезло, что она была частью их жизни! Пусть хоть и краткое, но такое прекрасное мгновенье! И как она будет радоваться за них, не важно, как сложится их жизнь.

Она решила, наблюдая, как Лакс и Сьюзан в перепачканной одежде совершают чудеса на качелях, с раскрасневшимися лицами и волосами, налипшими на лбы, что не будет оставлять много указаний Тому.

Она напишет буквально несколько подсказок, будто уезжает в командировку. Краткие советы облегчат мужу жизнь. Но главное — заботу и кормление ребенка — она оставит на его усмотрение.

Пусть он ввяжется в переговоры по поводу купаний с раннего апреля по середину июля. Он научится не поддаваться на уговоры, когда утренний запах невыкупанного ребенка будет сопровождать его весь день, а следы ног отпечатаются по всему ковру.

Он справится, повторяла себе Мара. Конечно, без ошибок не обойдется, как и у нее не обошлось, но он обязательно справится!

Раздался пронзительный свист, и из-за этого шума рука Мары дернулась и ударилась о дверь. Мара мысленно чертыхнулась. Вскоре дети стали расходиться и направились в здание, воспитательница у двери следила, чтобы они держались в ряд. Просто дорожный регулировщик!

Потирая руку, Мара вновь тихо чертыхнулась, раздражаясь, что ее нервная система не в состоянии справиться с резкими звуками.

— Что-то они быстро, — протянул Гарри. — Когда я был маленьким, переменка длилась полчаса.

— Здесь столько же, — ответила Мара, наклонившись, чтобы взглянуть на часы на приборной панели. — Счетчик остановился, когда вы заглушили мотор. Можете на нем накинуть еще пятнадцать минут?

— Да, конечно, — ответил он, но даже не пошевелился.

— Гарри, а вы разве не зарабатываете на жизнь, работая таксистом?

— Зарабатываю.

— Тогда я открою вам секрет: таксисты зарабатывают, когда у них включен счетчик!

— Да? — Мини-Дед Мороз сделал вид, будто впервые слышит. — Отличная подсказка! Но маленькая остановка меня не разорит!

— Хорошо. А если бы я попросила привезти меня прямо сюда, не говоря о крюке по дороге? Счетчик бы продолжал работать? Или в следующий раз вызвать другое такси? Вызвать того, кто позволит заплатить?

— Вы вызовете другого таксиста? — Он вонзил воображаемый нож себе в сердце.

— Нет, если только вы меня не вынудите! Не желаю, чтобы вы возили меня бесплатно.

— Когда?

— Завтра!

— Заметано!

— Вы включите счетчик? — Она указала пальцем на приборную панель.

— Вы будете звонить только мне?

— Договорились! — Она улыбнулась и протянула ему руку.

— Договорились! — Они пожали руки.

Глядя на дорогу, Гарри завел машину, поднял вверх большой палец и с широкой улыбкой на лице тронулся.

Припарковавшись у дома, он нацелил в окно толстый палец:

— У вас, похоже, посетители.

Мара положила деньги возле водителя, выглянула в окно и увидела родителей у входной двери. Нейра держала кастрюлю, в которой, очевидно, было какое-то готовое блюдо, а в руках Пори был полиэтиленовый пакет с маркировками индийской бакалеи.

— У вас кастрюльная вечеринка? Кажется, пришли гости и принесли еды!

— Нет, никакая не вечеринка. Это мои родители. Они часто не могут рассчитать и готовят слишком много. Мне удобно — достаточно для моей семьи. Видимо, снова по ошибке купили слишком много в продуктовом магазине.

Таксист покачал головой и хихикнул:

— Да, их усилия пропадают зря — у них явно не та дочь, которая сидит и ждет, чтобы папа с мамой принесли что-то готовое.

Мара засмеялась:

— Да, вы правы. Но за сорок два года им не удалось понять то, что вы увидели за два часа!

— Уезжаем? — Он положил руку на руль и уже был готов завести машину и тронуться.

— Нет! Не стоило так грубо о них отзываться! Они прекрасные родители, они желают только добра. Просто я хотела сегодня приготовить ужин сама. Я вполне, — она стукнула рукой по сиденью, — в состоянии это сделать! — еще один хлопок рукой, — я могу сама приготовить обед!

Она смотрела на родителей с молчаливым укором: она не беспомощна! И не нужно с ней обращаться как с беспомощным ребенком!

И она не стеклянная, добавила она про себя, вспомнив, что произошло во время их прошлого визита.

Это было несколько дней назад, на выходных. Пори и Нейра пришли на обед, который они, конечно, принесли с собой, а потом повели Лакс поесть мороженого и погулять. Через час они привели внучку. Мара попросила ее убрать Барби и услышала вежливый ответ:

— Хорошо, мама.

У Мары округлились от удивления глаза, и она немедленно отправилась в спальню в поисках мужа, чтобы пожаловаться ему. Том с любопытством воззрился на супругу, но она напомнила ему, что, по идее, Лакс, с ее характером, должна была бы ответить: «А можно позже, мам?» или «Ну зачем их убирать, я через минуту опять буду с ними играть!» В принципе, стандартные ответы, вполне нормальные и ожидаемые от ребенка ее возраста, и особенно от этого ребенка. «Хорошо, мама» — это совсем не нормально!

Домой вернулась мисс Совершенство, сообщила Мара, и она точно знает, кто за этим стоит. По странному совпадению, ее дочь превращается в маленькую мисс Совершенство и ведет себя идеально после общения с бабушкой и дедушкой. Безусловно, надолго девочку не хватает, и Мара этому даже рада. Лакс просто не в состоянии больше, чем полдня, пребывать в состоянии «да, мама». Потом она взрывается и становится самой собой, пререкаясь с мамой по любому поводу.

Но эти полдня с маленькой мисс Совершенство обычно приводили Мару в ярость. Она едва узнавала свою дочь в этом фальшивом заботливом ребенке, который стоял перед ней и вопрошал, может ли чем помочь, отнести или подать. Том лишь пожимал плечами, не желая признавать, что есть повод для беспокойства. Лакс растет, так он говорил. Дети не могут пререкаться всю жизнь.