Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства - Айзек Азимов

Непрерывная череда побед карфагенян вела к росту недовольства среди жителей Сиракуз, ко­торые уже почти поверили, что их военачальники либо бездарные, либо продажные, либо и то и другое вместе. В обстановке такого брожения умов во главе инакомыслящих встал некий Дио­нисий, гражданский чиновник и пользовавшийся успехом оратор. Вскоре путем интриг ему уда­лось отправить этих военачальников в отставку и занять высший пост.

Предотвратить потерю Гелы и Камарины Ди­онисий не смог, но он понял, что нужна передыш­ка, и в 405 г. до н. э. подписал договор с Карфа­геном, признав его завоевания и отдав ему запад­ную треть острова. Карфаген, естественно, был удовлетворен и угомонился. Именно на это Дио­нисий и рассчитывал: за видимость капитуляции он получил необходимое ему время.

Дионисий построил укрепления в гавани Си­ракуз и сплотил своих приверженцев. Он заста­вил замолчать всех недовольных в городе и взял в свои руки управление соседними городами. Он набрал наемников, создал армию, отдельные ча­сти которой обучались координации боевых дей­ствий, и первым использовал катапульты, изобретенные, кажется, на его верфях. Катапульта могла метать крупные камни на большие рассто­яния и оставалась самым смертоносным артилле­рийским орудием до изобретения пороха. А это означало, что Дионисий мог вести осаду крепост­ных стен гораздо эффективнее, чем другие. С та­кой армией и флотом, выросшим численно и качественно, Сиракузы стали самым сильным го­родом в греческом мире.

В 398 г. до н. э. Дионисий был готов. Во гла­ве самой большой греческой армии, которую ког­да-либо видела Сицилия, — 80 тысяч пеших во­инов и свыше 3 тысяч всадников — он двинулся на запад, заставляя карфагенян быстро отступать в свой самый дальний опорный пункт Мотию. Вокруг Мотии греческая армия развернулась и организовала позиции для ведения осады.

Мотия фактически была островом посреди ве­ликолепной гавани, и карфагеняне были уверены, что, если хорошо обороняться, противнику ее никогда не взять. Они не знали, что у Дионисия есть катапульты. Все, что требовалось Диони­сию, — это найти способ доставить их поближе к фортификациям, и для этого он начал сооружать мол, то есть засыпать участок моря, чтобы орга­низовать сухопутную дорогу между Сицилией и этим маленьким островом. По ней он и собирал­ся протащить свои катапульты.

Когда карфагенский флот попытался прорвать блокаду острова, Дионисий применил свои ката­пульты, и под градом тяжелых камней изумлен­ные моряки пришли в полное замешательство и запаниковали. Их кораблям пришлось уйти.

Наконец мол был построен, и катапульты до­ставлены. Вместе с ними появились и высокие ле­стницы, которые можно было приставлять к сте­нам, и с их вершины вооруженные люди могли метать свои снаряды за стены крепости. Но Мо­тия не сдавалась, пока одна внезапная ночная атака воинов Дионисия не привела к успеху. Кре­пость покорили, а ее защитников либо убили, либо продали в рабство.

Карфагенянам остался лишь кусочек северо-­западного берега Сицилии с давнишним опорным пунктом Панормусом (нынешний город Палермо) и его союзником Сегестой. Когда Мотия пала, казалось, им тоже не устоять, но наступила зима. Дионисий возвратился в Сиракузы, чтобы подго­товиться к будущей кампании, а Карфаген тем временем энергично взялся за дело. Новые экспедиционные войска под командованием Гимилко высадились в Панормусе и выступили в поход.

Карфагеняне расположились в северо-запад­ной части острова. Приблизительно в четырех милях южнее опустошенного островка Мотия Гимилко основал город Лилибаум, построил вокруг него укрепления и превратил его в более мощ­ный, чем Мотия, опорный пункт.

Затем Гимилко двинулся на восток прямо к Сиракузам и осадил этот город. Дионисий, каза­лось, был не в силах остановить его. Он владел искусством осады и был специалистом по внезап­ным атакам, но сражение на открытом простран­стве было ему не по плечу. Несмотря на внутрен­ние беспорядки, Дионисию удавалось сохранять контроль над гражданами Сиракуз и ждать. В конце концов ряды осаждавших начали редеть из-за эпидемии чумы, а к тому времени Дионисий был готов к внезапной атаке на суше и на море. И это отлично сработало. Сухопутная армия Гимилко и его флот оказались разбитыми, и карфа­геняне бежали на запад. На этом в 392 г. до н. э. закончилась первая война Дионисия с карфагеня­нами. Они остались на узкой полосе западной оконечности острова в районе своего опорного пункта в Лилибауме, а всю остальную террито­рию Сицилии теперь контролировал Дионисий.

Это означало, что Дионисий стал достаточно сильным. Он отправил войска на носок итальян­ского «сапога» и к 387 г. до н. э. завладел им по­чти полностью. Он основал колонии и торговые поселения по берегам Адриатического моря, при­чем одно из них далеко на севере — в районе со­временной Венеции. В 380-х гг. до н. э. можно было бы уже говорить о существовании Сиракузской империи, но Дионисий стал чересчур самоуверенным. В 383 г. до н. э. он попытался захватить Сегесту. Поскольку этот город четверть столетия находился под властью карфагенян, Кар­фаген отправил туда свои войска. В 379 г. до н. э. Дионисий потерпел серьезное поражение вблизи Панормуса и вынужден был просить мира, за­платить огромную контрибуцию и позволить карфагенянам распространить свою власть на 30 миль на запад вдоль всей границы.

И снова Дионисий готовится к реваншу. В 368 г. до н. э. он начал воевать с карфагенянами в последний раз. Он двинулся на запад к самой оконечности острова и опять начал осаду нового мощного укрепленного пункта карфагенян — Лилибаума. Но удача отвернулась от него. Лилибаум взять не удалось, и Дионисий вынужден был беспомощно сидеть на берегу и наблюдать, как карфагенские корабли уничтожают его флот. Ес­тественно, ему пришлось просить мира и спасать все, что еще можно было спасти.

Даже при этом он получил последнюю толику славы. Видимо, Дионисий был трагическим по­этом, и не без таланта. Зачастую он выступал со своими поэтическими произведениями на различ­ных состязаниях, устраиваемых в Греции, но ни­когда не получал первую премию, хотя иногда занимал третье место, а иногда даже второе. И вот, когда поражение при Лилибауме стало для него очевидным, ему сообщают, что одна из его драматических поэм «Искупление Гектора» полу­чила первую премию. Это, видимо, компенсиро­вало все неудачи. Под угрозой поражения он устроил-таки грандиозное празднование, на кото­ром выпил гораздо больше положенной нормы. Почти сразу после этого он заболел и умер, пре­доставив сыну подписывать мирное соглашение.

Сын нe мог справиться с управлением Сираку­зами и доминионами на Сицилии и в Италии. Сицилия погрузилась в пучину хаоса и анархии, и недолго просуществовавшая империя Дионисия распалась. Карфагеняне усугубляли положение тем, что поддерживали распри между греками, всегда используя разногласия таким образом, что­бы обеспечивать постоянные беспорядки и сла­бость своих врагов.

К 334 г. до н. э. на греческой части Сицилии царил хаос. Каждый город имел собственного во­енного тирана, и все были готовы призвать на помощь Карфаген. Карфагенские войска вели осаду Сиракуз, а распри между греками факти­чески им помогали. Сиракузам пришлось обра­титься за помощью к греческому городу Корин­фу, чтобы тот прислал им способного воена­чальника, вокруг которого могли бы сплотиться различные партии. И такой человек нашелся. Им оказался Тимолеон, храбрый воин и неисправи­мый идеалист. Он согласился навести порядок на Сицилии и во главе тысячи человек отправился на десяти кораблях в Регий, на кончик итальян­ского «сапога». Там его встретил вражеский кар­фагенский флот, потребовавший, чтобы он вер­нулся в Коринф. Тимолеон попросил обсудить этот вопрос с городским советом Регия. Пока Ти­молеон с помощью всевозможных парламентских хитростей откладывал эту дискуссию, его корабли ушли. А он ускользнул как раз вовремя, что­бы успеть на последний корабль, готовый к от­плытию. Карфагеняне, спохватившись, бросились в погоню, но его уже след простыл.

Оказавшись на Сицилии, Тимолеон начал пла­номерно укреплять власть за счет тех греческих лидеров, которые умиротворяюще действовали на карфагенян. Он умело объединял вокруг себя греческих патриотов до тех пор, пока осаждавшие Сиракузы карфагеняне, напуганные, что греки, бывшие на их стороне, могут в любой момент присоединиться к грекам, воюющим против них, не решили уйти. Тимолеон оказался властителем всех Сиракуз и начал приводить к власти против­ников карфагенян в других греческих городах.

Карфагену надо было что-то предпринимать, и в 339 г. до н. э. на Сицилию послали крупные эк­спедиционные силы. Позднее греческие докумен­ты сообщали о 70 тысячах человек, но, вероятно, они преувеличивали. Тимолеон вряд ли дал бы карфагенянам дойти до Сиракуз. У него был единственный выход: поспешить на запад с теми силами, которые удастся собрать, и надеяться сдержать натиск карфагенян. По численности его армия значительно уступала карфагенской, но удача оказалась на его стороне. Греки достигли возвышенности, откуда просматривалась река Кримис — всего в 40 милях восточнее Лилибаума, — когда реку окутывал туман. Следователь­но, они не могли видеть карфагенских войск, сто­явших у реки, но и карфагеняне не видели греков на возвышенности.