Испытание пламенем - Холли Лайл

Под ней лежала скрепленная тремя кольцами пухлая тетрадь в простой кожаной обложке. Казалось, ее неровные, пожелтевшие страницы вырвутся сейчас из переплета и разлетятся по комнате густым снегопадом.

— Господи, — прошептала Лорин. — Ну и рухлядь! — Она вытащила тетрадь из ниши и наугад открыла. Там оказалась диаграмма данных с какого-то прибора, начерченная синей шариковой ручкой. Рядом со стрелками от различных частей схемы располагались пояснения, написанные четким, острым почерком ее матери. Схема была озаглавлена: «Универсальный маготрон. Версия четыре». Лорин попробовала разобраться в некоторых пояснениях.

психический эквалайзер — не менее трех унций серебра пробы 0,999 для лучшего смачивания; необходимо убедиться, что медная проволочная оплетка надежно присоединена к муфте и регистрирующему блоку;

контакты — (4) соединить последовательно — серебряную клемму с резиновым зажимом; не допускать соприкосновения контактов и динамика;

муфта —…

Лорин нахмурилась и быстро пролистала еще несколько страниц. Все схемы и схемы… Какие-то бессмысленные заметки, непонятные слова из абсолютно незнакомых областей. Лорин понятия не имела, для какой цели служит все это оборудование, как заставить его работать, у нее даже мелькнуло абсурдное подозрение, что кто-то просто решил сыграть с ней глупую шутку. Что это за белиберда?!

В тетради было множество страниц, заполненных данными лабораторных журналов; эти выглядели менее загадочно, чем чертежи. Почерк принадлежал то отцу, то матери. Часто упоминался какой-то Проект, но без всяких пояснений, и даже из контекста нельзя было разобрать, в чем именно он состоит.

— В этом должен быть какой-то смысл, — обратилась Лорин к Эмберу.

Он кивнул и спросил:

— Ты не можешь понять, чем они занимались?

— Они вели записи, полагая, что люди, которые будут их читать, уже знают, о чем речь, а всем остальным и знать не надо. Так что если тетрадь попадет к постороннему, он все равно не сможет разобраться, что к чему.

— Ну… видишь ли… сентинелы… Думаю, после всех бед твои родители ни за что не хотели допустить, чтобы их труд попал в руки сентинелов. Потому они и пользовались шифром, — пробормотал Эмбер. — Ты сама не помнишь, в чем состоял их план?

— Нет. А если бы и помнила, то все равно не поняла бы, в чем тут смысл. Они, случаем, не рехнулись, а, Эмбер? Теперь мне уже кажется, что я никогда их по-настоящему не знала. Как ты думаешь, может, они оба сошли с ума?

Эмбер вздохнул.

— Кто его знает. Но думаю, это все-таки маловероятно. Мне они казались абсолютно разумными. Занимались только работой. К тому же безвредных чудаков и даже просто сумасшедших не убивают. Кому это надо… Убивают тех, кто представляет собой угрозу.

Лорин закусила губу и медленно покивала головой:

— Вполне возможно, что у меня для этого просто мозгов не хватает.

Эмбер наморщил лоб и улыбнулся ей нервной, слегка испуганной улыбкой.

— Уверен, ты во всем прекрасно разберешься, — проговорил он таким неуверенным шепотом, что Лорин сразу поняла: вовсе он ни в чем не уверен. — Прочти записи, они должны разбудить специфические участки твоей памяти. Родители ни за что не оставили бы тебя без ключа к тому, над чем работали все эти годы. — Эмбер отвернулся, и Лорин услышала, как он пробормотал себе под нос, не рассчитывая, что она услышит: — Они не могли так поступить.

— Мааа-ма! — жалобно протянул Джейк. — Песенье, пазяльтя, песенье!

Лорин взглянула на сына, тот явно не собирался возвращаться к машинкам и приличному поведению.

— Сейчас, сейчас, милый, — сказала она, откладывая тетрадь и задвигая назад полку. — Я просмотрю ее позже, — добавила Лорин, обращаясь к Эмберу.

Тот кивнул.

— Конечно. Не спеши. Начинай с самого начала. Ничего не пропускай. Думаю, в какой-то момент ты все вспомнишь. — Эмбер помолчал. — Я возвращаюсь домой. Здешняя… тяжесть меня утомляет.

— Это дом на тебя так действует?

— Весь мир… — Эмбер пожал плечами. — Я буду где-нибудь рядом с домом твоих родителей в Ории. Когда управишься, перейди туда и просто позови меня. Я услышу.

Лорин встала, одной рукой придерживая тетрадь, а другой подхватив с пола Джейка.

— Так я и сделаю, только дай мне несколько дней, чтобы разобраться, смогу ли я вообще что-нибудь понять.

— Значит, скоро увидимся, — отозвался Эмбер и стал таять, постепенно скрываясь в стене.

— Пока, песик! — закричал ему вслед Джейк.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Молли зевнула, потянулась и стала выбираться из-под тяжелых шелковых простыней. Утреннее солнце потоком вливалось в комнату, заполняя ее мягким теплом.

Так легко сдаться, принять всю эту роскошь как должное, как свою неотъемлемую собственность. Молли всегда без труда представляла себя в более изысканной обстановке, чем пусть чистенький и вполне приличный, но все же весьма далекий от роскоши трейлер.

Она всунула ноги в пару отделанных каменьями и подбитых кашемиром туфель и плотней завернулась в халат. Чувствовала она себя прекрасно, и это, пожалуй, стоило бы обдумать. Уже сколько дней ей не приходилось страдать от чужой боли, и так легко забыть, что эта боль снова хлынет в нее, как только она вернется домой! Как не хочется думать об этом! Ведь сколько она себя помнит, в первый раз Молли чувствует себя среди людей не хуже, чем в одиночестве.

Наполняя инкрустированную ванну, она невольно задумалась, сколько может такая вещь стоить там, дома? Разумеется, куда больше, чем она может себе позволить! Под аккомпанемент мягкого гула воды за спиной Молли подошла к окну и в который раз стала вглядываться в этот новый для нее мир, все еще не в силах до конца в него поверить. Мир совсем несказочный — со своего наблюдательного пункта она видела огороженную каменной стеной деревню, а в ней и хорошенькие, уютные домики, и жалкие, полуразвалившиеся хижины. Но ей все казалось живописным: и булыжная мостовая, и странные закругленные линии архитектуры — домики напоминали вырезанные из дерева грибы, с трудом вырвавшиеся из земляного плена. Прохожие на улицах лишь напоминали людей, но все равно это были люди. Они любили своих детей, любили друг друга, надеялись, мечтали, тяжким трудом добывали хлеб свой насущный, болели и в назначенный час умирали.

Положив ладони на прохладный медный подоконник, Молли смотрела сквозь толстую медную решетку и пыталась представить, как она могла бы врасти в эту новую жизнь, жизнь, где ничто не причиняет ей боли. Пыталась придумать причину, чтобы остаться.