Граф Брасс - Майкл Муркок

- Во всяком случае, шансы наши от этого значительно возрастут. Конечно, было бы предпочтительнее, если бы граф сделал это своими руками. Но если он не согласится... - Тарагорм пожал плечами, - тогда этот выход становится наилучшим Хоукмун обернулся к графу Брассу. На долю мгновения взгляды их встретились, и герцог кивнул:

- Я согласен. Но сначала освободите графа, - Ваша смерть освободит его, дерзко возразил Калан. - В этом можете не сомневаться.

- Я вам не доверяю, - Возразил Хоукмун. Люди в масках, следившие внизу за происходящим, затаили дыхание в ожидании близкой гибели своего врага.

- Ну что ж, вот вам первое подтверждение нашей искренности.

Белоснежное свечение, окутывавшее герцога, также исчезло, и Тарагорм, взяв меч Хоукмуна у одного из стражников, вернул клинок владельцу.

- Вот, теперь вы можете убить меня либо обернуть свое оружие против себя. Но будьте уверены, что если вы меня убьете, то графа Брасса будут пытать снова. Если же вы покончите с собой, то пытки прекратятся.

Хоукмун облизал пересохшие губы. Он еще раз посмотрел на графа, затем на Тарагорма и Калана, а потом обвел взором толпу, жаждущую крови.

Как ни омерзительна была для него мысль покончить с собой на потеху этим мерзавцам, но он не видел иного способа спасти графа Брасса. Однако, что в таком случае станется со всем миром? Сейчас он не в состоянии был представить себе всех последствий такого шага.

Медленным движением герцог повернул меч и установил его так, чтобы рукоять упиралась в пол, а острие легло под самое сердце.

- Вы все равно погибнете, - с горестной улыбкой заявил он, обводя взором присутствующих. - Жив я или мертв, это ничего не меняет. Гниль погубит вас, та самая, что разъедает ваши души. Однажды нечто подобное уже случилось, и вы набросились друг на друга, вместо того чтобы сообща противостоять нависшей опасности. Вы пожирали друг друга точно звери, в то время как мы штурмовали Лондру. Разве удалось бы нам одержать победу без вашей помощи? Не думаю.

- Молчи, - выкрикнул Калан из своей пирамиды. - Делай, что должен, Хоукмун, или мы вновь заставим графа Брасса плясать.

Но в этот миг за спиной у Хоукмуна внезапно раздался мощный и властный, хотя и усталый, голос графа Брасса.

- Нет.

- Если Хоукмун откажется от данного им слова, то боль вернется, граф Брасс. Ужасная, жгучая боль. - напомнил ему Тарагорм, словно обращаясь к ребенку.

- Нет, - возразил граф. - С моими страданиями покончено.

- Так вы желаете, чтобы мы убили и вас тоже?

- Моя жизнь не имеет значения. Для меня сейчас важнее те мучения, которые я перенес по вине Хоукмуна. Раз уж он все равно должен умереть, так дайте мне возможность поквитаться с ним за эти пытки. Я готов исполнить то, чего вы ждали от меня так долго. Я убью его. Теперь, пережив испытания, которые вряд ли по силам другому живому существу, я понял, кто мой истинный враг. Позвольте мне убить его. Потом я согласен умереть, но умру отмщенным!

Под пыткой мыслительные способности графа Брасса явно пострадали. Желтые глаза его выкатывались из орбит, он скалил белоснежные зубы.

- Я умру отомщенным, - повторял он.

Сколь же велико было изумление Тарагорма.

- Я и не ожидал ничего подобного. Мы не зря так верили в вас, граф. Голос его дрожал от радости.

Вырвав из рук стражника меч с широким лезвием и медной рукоятью, он вручил его графу Брассу.

Тот схватил оружие обеими руками и, сощурившись, обернулся к герцогу Кельнскому.

- Я буду счастлив увлечь за собой в иной мир хоть одного врага!

Граф Брасс вскинул огромный клинок над головой. Свет факелов озарил его медные доспехи, и в этом нестерпимом сиянии показалось, будто металл до сих пор плавится и течет.

И в глазах его Хоукмун прочел смертный приговор.

Глава 4

ВЕТЕР ВРЕМЕНИ

Однако смертный приговор, что Хоукмун узрел во взгляде графа, был подписан не ему, а Тарагорму.

За долю секунды граф Брасс развернулся, бросил Хоукмуну предупреждающий клич и обрушил свой массивный клинок на маску в виде циферблата, Снизу донесся дикий вой, толпа поняла, что происходит. Поток звериных масок хлынул по ступеням зиккурата.

Откуда-то сверху послышался вопль Калана. Живо подхватив огнемет, Хоукмун принялся вращать им, чтобы выбить копья из рук стражей. Они отступили под истошные крики Калана; "Недоумки!

Недоумки!"

Тарагорм покачнулся. Именно он, похоже, управлял белым сиянием, ибо оно принялось мерцать и меркнуть, когда граф Брасс вновь занес оружие для удара. Циферблат раскололся, стрелки беспомощно повисли, но голова, видимо, осталась пела.

Сабля вновь обрушилась на маску, расколов ее надвое.

И тогда изумленным взорам предстала голова, непомерно крохотная для такого тела. Маленькая, отталкивающего вида головка. Голова существа, родившегося еще во времена Тысячелетия Ужаса.

Беспощадным ударом сабли граф Брасс снес с плеч Тарагорма этот уродливый белый нарост. Теперь колдун уж точно был мертв.

Люди в звериных масках со всех сторон полезли на зиккурат.

Граф Брасс радостно взревел в упоении завязавшейся битвы. Клинок его молнией сверкал в воздухе, унося сразу по несколько жизней, разбивая вдребезги шлемы и латы, разрубая маски и отрубая руки и ноги, все, что попадалось на его пути. Кровь ручьями стекала по крутым ступеням лестницы. Маски, толпясь и мешая друг другу, скользили на них и срывались вниз.

На другой стороне площадки Хоукмун не на жизнь, а на смерть схватился со стражниками в масках Богомолов, которые также выхватили мечи.

И тут внезапный порыв ветра пронесся под куполом пещеры, отозвавшись стоном и тонким свистом и заполнив ее своею тихой жалобой.

Хоукмун, сделав стремительный выпад, поразил одного из противников в смотровую щель маски. Вытащив лезвие, он успел отразить удар второго стражника. А затем взмахнул мечом и ударил с такой силой, что сталь прорубила воротник маски и рассекла врагу горло. Солдат зашатался и упал. Теперь освободившийся Хоукмун смог присоединиться к графу.

- Граф! - окликнул он. - Граф Брасс! Где-то сверху Калан повизгивал от ужаса.

- Ветер! Ветер Времени!

Но герцог не обратил на него ни малейшего внимания. У него была одна-единственная цель - добраться до своего друга и, если понадобится, умереть рядом с ним.

Но ветер не прекращался. Он дул, постепенно набирая силу, и Хоукмун почувствовал, как будто чья-то невидимая мягкая ладонь уперлась ему в грудь и не позволяет сделать ни шагу. Дориан наклонился вперед, напрягся, но не смог бороться с этой силой. Ветер достиг ураганной мощи. Он сминал, расшвыривал в разные стороны людей в звериных масках, скидывал их с площадки; лестница зиккурата стремительно опустела.