Рыцарь для дамы с ребенком - Елена Чалова

— Эй, мужик, ты что?

Марк молча шел на него. Сережа вдруг коротко взвизгнул, вскочил и, скользя тапками по паркету, кинулся в спальню.

— Маня, Манечка, — вопил он. — Убери его! Он меня убьет! Манечка!

Машка повисла на стоматологе причитая, и Марк очнулся. Оказалось, что несколько секунд, а может, и минут, вокруг царила благословенная тишина — он словно был сам по себе в коконе, наполненном прозрачной ясностью. И цель тоже была ясна. Но теперь кокон лопнул, и на него обрушились звуки: завывания Сережи — он пытался закрыть дверь в спальню, начисто забыв, что она раздвижная, а потому от косяка оторвать ее не мог; визг Машки, которая, обхватив доктора руками за плечи, вопила прямо в ухо: «Не надо, родненький, ну не надо!» Еще был слышен стук по батареям — должно быть, соседи решили внести свою лепту в концерт. Марк вдруг понял, что момент истины прошел. Раз не успел убить его сразу, теперь уже поздно. Поэтому он стряхнул с себя девушку. Отнес на место топорик, налил подруге валокордин, подождал, пока выпьет, и ушел. Пусть сами разбираются.

Это же надо! Может, стоило жениться на Машке? Ах да, она на момент знакомства была уже при Сереже. Какие все-таки странные создания русские женщины! Даже если речь идет о натуральной еврейке. Может, русский воздух обладает каким-то особым действием на мозги? Размягчает их, что ли. Ну где это видано: мучиться с пьяницей, зарабатывать на него деньги — сам милый друг сидит где-то инженером и мнит себя спасителем Отечества, — выслушивать от него подробные описания статей всех баб, каких он имел или хоть видел, принимать за любовь направление на массаж глазных яблок… И при этом любить его и искренне верить, что любима. Как это все странно. И в то же время странным образом естественно и понятно. Плюхнувшись на сиденье, Марк призадумался. Надо бы успокоиться, но выпить нельзя — еще рабочий день. Тут взгляд его наткнулся на пачку «Парламента», которую забыла Маша. В самый раз. Курить он умеет, но не любит. Не вкусно. Но сейчас это то, что надо. Процесс курения производит на доктора успокаивающее действие. Даже в меде, стоило перед экзаменом покурить — и он готов был иметь дело с самым вредным профессором. Вот и теперь. Кончик сигареты тлел, дым вился сизым облачком, и пульс Марка постепенно приходил в норму. Выбросив окурок, он завел мотор и принялся шарить по карманам в поисках карамельки или жвачки. Вкус во рту после сигарет — гадость редкостная.

Само собой, обеденный перерыв несколько затянулся. За что наш стоматолог и схлопотал выговор от начальства. Но, как говорится в одной мудрой книге, все проходит — прошла и пятница. Более того, ближе к концу рабочего дня коллеги, разомлевшие от погоды и полученной зарплаты, решили в субботу с утра организовать пикничок. Место уже есть, вполне традиционное, в Серебряном Бору, так что коллеги расписали, кто что покупает, и Марк отбыл прямехонько на рынок. Часа полтора он бродил меж благоухающих зеленью, фруктами и приправами прилавков, прицениваясь, пробуя и понемножку обрастая кульками и пакетами. Рынки он искренне любил. Может, сказывалось советское детство, но молодому человеку ужасно нравились разноцветные пирамиды — оранжевые апельсиновые, красные помидорные, обоймы зеленых огурчиков и крупные — словно ядра для пушек — кочаны капусты. Когда свободными остались только зубы, он наконец побрел к машине и поехал домой.

Есть особо не хотелось, а потому доктор наваял себе салат — называется, кажется, «Цезарь»… а может, и нет. Короче, если порезать ветчину, потереть сыр и покрошить в ту же миску помидорчики, салат, маслины и огурчики, то не важно, чем залить — майонезом или маслом, все равно вкусно будет очень. Потом он плеснул себе коньячку, и стало совсем замечательно. Короче, вечер проходил тихо и по-домашнему. Телевизор орал, Марк ел салат и читал книжку…

Зазвонил телефон. Он даже не сразу узнал голос — женский, плачущий. Как ни странно, это была Антонина Ивановна, ортодонт. Сначала Марк подумал, что ей плохо, сердце прихватило или еще что. Она что-то говорила высоким, срывающимся голосом:

— Марк, мне нужен ваш совет. Я просто не знаю, что делать, Олежек так об этом мечтал, так мечтал…

Доктор подумал было, что что-то случилось с сыном, но тут Антонина Ивановна пропала, и в трубке послышался ломающийся басок Олега:

— Марк Анатольевич, вы извините, маме нехорошо.

— Что случилось?

Олег помолчал.

— Я провалился на приемных экзаменах.

На заднем плане вновь послышался протестующий голос Антонины Ивановны. Да, похоже, у нее что-то вроде истерики.

— Олег, может, мне приехать? Как она?

— Не очень… Плачет. И валокордин пила уже два раза.

— Я приеду. Напомни мне адрес.

Черт, конечно, дико не хотелось никуда тащиться на ночь глядя. Но делать было нечего. Жалко человека. Марк скоренько поменял тренировочные штаны на джинсы, накинул ветровку, проверил, есть ли в докторском чемоданчике аппарат для измерения давления, и выскочил за дверь. И, только плюхнувшись на мягкое велюровое сиденье своего «форда», вдруг вспомнил, что выпивши. А значит, за руль сесть не может. Ехать было не так чтобы очень далеко — с Ленинградки на Беговую, но не на городском же транспорте в пол-одиннадцатого вечера. С сожалением выбравшись из машины, он подошел к краю тротуара и поднял руку. Первый же водила на «жигулях» согласился на предложенную сумму, и они поехали.

— Доктор? — Вопросительно мотнул головой водитель в сторону чемоданчика.

— Да.

— К пациенту?

Марк кивнул.

— Поздновато… Ну да болячка, она не выбирает, когда прицепиться. Помню, поехал я на свадьбу к брату…

Оставшуюся часть пути мужчины обсуждали проблемы с желудком водителя. Это еще один интересный момент в жизни человека с медицинским образованием. Как только выясняется, что вы врач, обязательно найдется кто-нибудь, желающий в красках рассказать вам о своих болезнях. И не важно — в гостях вы, в компании или в очереди.

Особенно этим грешат люди старшего поколения. Так что трудна и опасна дорога медиков по жизни. «И вечный бой».

Вообще-то сначала Марк чувствовал себя довольно глупо с этой черной докторской сумкой. Все-таки он ведь стоматолог, а не терапевт. Но постепенно понял, что это очень нужная вещь. Как-то прибежала соседка: бабке плохо, неотложку вызвала полчаса как, а они все не едут. Марк говорит: я дантист, стоматолог то есть. А соседка смотрит на него, глаза пустые от страха: вы же врач. Хорошо тут как раз «скорая» внизу засигналила. А в другой раз на пикнике Толька рассадил топором руку. А все приехали на его джипе. Марк в аптечку, а там пиво, баночное, холодное. Вспоминать, как делал перевязку, не хотелось — страшный сон.