Настоящий папа для хоккеиста (СИ) - Стен Арина

Мне даже в голову не могло прийти, что он когда-нибудь (при условии, что у нас с Ирой все сложится, конечно) будет называть меня папой. Мне в принципе было фиолетово, как он меня называет, главное, чтобы принял и не противился моему присутствию в их с матерью жизни. А тут такое…

— Ник… — прохрипел.

Горло как наждачка.

Мальчик продолжал стоять с закрытыми глазами, с каждой минутой все больше сутулясь. Он будто бы пытался исчезнуть, уже жалея о своем вопросе.

Не выдержав захлестнувшего меня коктейля из радости, страха, сомнений, удовольствия и бог знает чего еще, вскочил из-за стола. Подошел к мальчику, аккуратно, стараясь не спугнуть его неосторожным движением или внезапным звуком, опустился перед ним на колени, сжал плечи.

Никитка, почувствовав прикосновение, открыл глаза и неуверенно на меня посмотрел.

— Конечно, можно, — чуть улыбнулся, прошептав (говорить во весь голос не мог, хоть ты тресни). — Но… — начавший было тоже улыбаться пацан, нахмурился. — Ты уверен?

Я должен был уточнить. Вдруг, это всего лишь порыв, о котором он в последствии пожалеет. Мне все казалось, что слишком рано для подобного. Мы даже с матерью-то его отношения не построили еще, а мальчик уже так сильно ко мне привязался. Возможно ли такое?

— Уверен, — со всевозможной твердостью ответил Никита.

— Сочту за честь иметь такого сына, — еще шире улыбнулся я.

Прозвучало немного пафосно, конечно, но более правдивых слов я в своей жизни еще не говорил.

Ник выдохнул и бросился мне на шею с объятиями. Снова меня удивив.

— Спасибо, — прошептал мне на ухо. — Пап.

Блять! Еще немного и я разрыдаюсь, как девчонка. Внутри скручивался узел из эмоций, мешал дышать, но это были самые потрясающие ощущения, которые мне доводилось испытывать.

В голове, правда, мелькнула мысль, что Ира меня убьет, когда узнает, но я от нее отмахнулся, как от назойливой мухи. Ерунда, все будет хорошо.

— Давай только пока маме не говорить об этом, хорошо? — чуть отодвинув от себя мальчика, заглянул ему в глаза.

— Хорошо, — кивнул он, продолжая улыбаться. Его глаза подозрительно блестели, но комментировать или, тем паче, стыдить его я не собирался. Сам с трудом сдержался.

В этот момент снизу донесся неожиданный грохот, заставивший нас с Никитой резко посмотреть в сторону двери. Если в дом не залезли воры, то это могла быть только…

— Ира!

— Мама!

Одновременно воскликнули мы и рванули на первый этаж. Очень надеюсь, что женщина не умудрилась ненароком покалечить себя, только выписавшись из больницы, или еще чего похуже.

Глава 31

Ирина

Что побудило меня полезть на второй этаж? Не знаю и по сей день. Одна нога в гипсе, костыль, который мне больше мешает, чем помогает, ребра все еще побаливают, стоит только сделать неосторожное движение или обо что-то неудачно опереться…

Но после того, как я устроилась в выделенной мне комнате, разложив свои немногочисленные пожитки и кучу зайцев, занявших большую часть свободного пространства, мне стало скучно. Думала позвать Никиту, но не орать же на всю Ивановскую, чтобы он ко мне подошел. Я, в конце концов, не лежачий инвалид, передвигаться могу.

Поэтому и решила, что вполне себе способна найти своего сына в этом огромном доме, не прибегая ни к чьей помощи, в том числе моих голосовых связок.

Ни в уютной гостиной с большим диваном, камином (не электрическим, прошу заметить) и плазмой, которая подошла бы для небольшого кинотеатра, ни в кухне, оснащенной самой современной техникой, ни на заднем дворе, к которому вели выдвижные двери, никого не оказалось.

С сомнением посмотрев на лестницу, ведущую на второй этаж, перевела взгляд на свою загипсованную ногу и костыль. Смогу я осилить подъем или лучше подождать, пока мужчины сами ко мне спустятся? Решив, что терпения их ждать у меня не хватит (мало ли, когда они про меня вспомнят), попробовала подняться.

С трудом, но у меня получилось. Я даже умудрилась ни разу не оступиться и не наделать много шума. Заняло это, правда, у меня довольно много времени, и к концу подъема я уже обливалась потом от натуги, но с удовлетворением выдохнула, опираясь на стенку. Какая я молодец! Сама смогла!

Из ближайшей к лестнице комнаты доносились голоса. Отсюда было сложно понять, о чем именно говорили Никита с Ильей, поэтому я решила подползти поближе. Подслушивать нехорошо, знаю, но любопытство было сильнее меня.

Шикарный пушистый ковер (персидский что ли?), которым был устлан пол в коридоре, глушил шаги и стук костыля, поэтому моего появления никто не заметил. Дверь была чуть приоткрыта, и, прислонившись к стене, я начала вслушиваться в разговор.

— А если она захочет, то… — услышала неуверенный голосок сына, — можно я тогда буду называть тебя папой?

Что??? С огромным трудом мне удалось подавить вскрик, рвущийся откуда-то из самых глубин. Папой? Илью?!

В комнате, в которой находились мои мужчины, повисла тишина. Затаив дыхание, я со страхом ждала ответа Морова. Не знаю, как у него получилось за такое короткое время так привязать к себе моего сына, но я безумно боялась, что он сейчас ответит моему мальчику отказом.

Не удивилась бы, конечно, потому что… Ну, зачем этому здоровяку такие сложности? Но все равно мне очень хотелось, чтобы он его не оттолкнул. Черт его знает, что творилось в тот момент в моей голове.

Я не знала, какими в дальнейшем станут наши отношения с Моровым. Не знала, как сама-то толком к нему отношусь. Но была уверена в одном — я не хотела, чтобы моему сыну было больно. Всем сердцем желала, чтобы мужчина принял его. Пусть это и было не совсем правильно. Ведь, между мной и Моровым может ничего не получиться, и мы с Никиткой пропадем из его жизни, а он — из нашей, а от этого Нику может стать еще хуже, но…

Господи… как же все сложно. С тихим стоном прикрыла глаза, напрягая слух. Мужчина ничего не говорил, молчал, как рыба. Подбирает слова, чтобы помягче послать Никиту? Надеюсь, что нет.

Мать моя женщина, о чем я вообще думаю? Нельзя, чтобы Ник так привязался к Илье. Это неправильно. По крайней мере в данный момент времени. Да, я до безумия желаю этого мужчину, но строить с ним семью? Хочу ли я этого? Да еще сейчас. Как же все невовремя.

За своим метаниями я так и не услышала, что ответил Моров. Из транса, в который я впала, вывели меня следующие слова:

— Сочту за честь иметь такого сына.

На глаза навернулись слезы. Прикрыв рот ладонью, чтобы не всхлипнуть, похромала обратно к лестнице. Мне надо это переварить. Осознать. И понять, как действовать дальше.

Я практически бесшумно спустилась по лестнице, гораздо быстрее, чем поднималась по ней (не знаю, как у меня это получилось, все было, как в тумане), но на последней ступеньке слишком поторопилась, подвинула костыль дальше, чем было нужно, и вместо твердой поверхности ступени, оперлась о воздух.

Покачнувшись, мертвой хваткой вцепилась в перила, выпуская костыль из рук. Он свалился на пол с жутким грохотом. Зажмурившись, восстановила равновесие и спрыгнула со ступеньки. Уже наклоняясь, услышала громкий топот и хлопок ударившейся о стену двери. Подняв взгляд, увидела спешащих мне на помощь Илью с Никитой.

— Ира, — возопил Моров, скатившись с лестницы, обхватывая меня за плечи и чуть поднимая над полом, — все в порядке?

До того момента, как я ответила, мужчина умудрился осмотреть меня всю с ног до головы, ища какие-либо повреждения.

— Все хорошо, — ответила слабым голосом.

После подслушанного разговора, я не знала, как себя вести рядом с ним. Что теперь делать? Вести себя, как ни в чем не бывало, я не смогу. Но и морозиться от него тоже будет неправильно. Ничего плохого Илья не сделал. Сблизился с моим сыном? Это не преступление. И разве плохо, что мальчик так полюбил мужчину, отвечающему ему взаимностью?

Проблема была лишь во мне. Я понятия не имела, как в действительности отношусь к Морову.