Философия Энди Уорхола - Энди Уорхол

«Это был верхний ящик письменного стола, – прорычала Б. – Мне еще остается верхний ящик бюро. А потом мне надо будет начать пылесосить, ведь если бы я пропылесосила сначала, вся пыль бы разлетелась обратно. Как бы там ни было, я разбираю верхний ящик. Я вынимаю его. Сколько бы я его ни чистила, он всегда в беспорядке. Я могу сохранить его в чистоте ровно час после того, как в нем разберусь. Мне приходится смириться с тем, что это бесконечно. Верхний ящик всегда будет в беспорядке, и мне всегда придется его пылесосить. То есть если утром я заказываю кофе и сыплю в чашку сахар из пакетика, несколько крупинок упадут на стол или на пол. Может быть, я не почувствую эту крупинку, но я знаю, что она здесь. Я могу не увидеть ее, но я знаю, что здесь грязь. К тому же часть ковра немного потерлась, знаешь, там где узор, просвечивает основа, и цвета не осталось. Я роюсь в моих фломастерах „Мэджик Маркерс", пока не найду подходящий цвет. Я пробую его на листе белой бумаге, потом очень осторожно пытаюсь закрасить серую линию, на которой не осталось ворса, чтобы цвет подходил к ковру. Теперь грязными выглядят мои очки. Я вынимаю их из ящика и кладу на кусок газеты. На полотенце, на кровать. Я не отваживаюсь положить газету на покрывало, которое принесли вчера из чистки. Ну посмотрим. Глазные капли. Здесь пять пузырьков глазных капель: „Коллириум", „Визин", „Мурин №2", „Французские Голубые" – сами-то пузырьки не грязные, а вот их крышки запылились. Их надо обрызгать „Фантастиком". И протереть. Я и их кладу на полотенце. Еще баночка вазелино­вого крема для интенсивного ухода за кожей. Она-то не грязная, но на крышке есть крошки молотого кофе, несколько кристалликов соли, волосок, какие-то волокна… если посмотреть через увеличительное стекло, возможно, я увижу, что когда-то на нее упала капля супа. И ее тоже надо протереть „Фантастиком". Я вынимаю все из верхнего ящика и кладу на полотенце. Потом я беру пылесос с щеткой-насадкой и чищу, пылесошу все пустые места и перегородки. Потом я иду в ванную и осматриваю раковину – действительно ли она чистая. Я беру чистящее средство для раковин „Лизол". Не освежитель воздуха „Лизол"-спрей и не „Лизол" для чистки унитазов. Именно „Лизол" для раковин и ванны. Это аэрозоль; я опрыскиваю раковину и сливное отверстие. На мне мои резиновые перчатки. Потом я мою мои щетки и гребенки, чтобы они были стерильными. Я кладу мои пять гребенок и щетку „Мейсон Пирсон", но сначала заглядываю в карман жакета, нет ли гребенки там, и в шкафчик тоже – и потом кладу их в дезинфицирующую жидкость „Айвори". Оставляю их отмокать минут пять-десять и после этого беру ручную щетку или щеточку для ногтей – те, что мне нравятся, продаются в магазине скобяных изделий и стоят тридцать пять или тридцать семь центов, там же теперь можно купить щетки с белой щетиной, я думаю, это красивее смотрится в ванной, чем натуральная щетина. Белая щетина выглядит приятно и опрятно. В мыльной воде я провожу щеткой по каждой гребенке вверх и вниз, по одному разу с каждой стороны. Потом спускаю мыльную воду из раковины, иду к ванне и споласкиваю каждую гребенку под краном. Потом кладу все гребенки и щетку на белое полотенце и заворачиваю их. Потом выкладываю на подоконник на пятнадцать минут, чтобы они высохли, но оставляю их завернутыми, чтобы они не запачкались от сажи. Итак, гребенки чистые. Остается пластмассовая коробка, в которой я храню маникюрные принадлежности, пинцеты, щипчики – пока я убираюсь, я все время помню, что мне нужно не только вычистить все и положить на место – надо и ВЫБРОСИТЬ ненужные вещи. И если у меня десять пар пинцетов, почему не достать поскорее зеркало и не вырвать несколько волосков, чтобы посмотреть, исправен ли пинцет. После того как я это сделаю, я разглядываю пинцет, нет ли там засохшего меда или чего-нибудь такого. Если пин­цет чистый и им можно пользоваться, я кладу его в футлярчик. Если пинцет не исправен, я достаю из письменного стола конверт – белый конверт, закладываю в пищущую машинку и печатаю: „Пинцет – в починку". Потом я беру щипчики – обычно они в хорошем состоянии, потому что я храню их в специальных ящичках. Ящички выглядят грязными и пыльными, потому что у них крышка из прозрачной пластмассы. Но они не грязные снаружи, потому что все щипчики лежали в пластмассовых коробках внутри бюро; грязной и тусклой кажется внутренняя сторона пластмассы. И мне приходится взять тряпку, отрезать кусочек, нанести на него немного „Фантастика" и протереть ящичек изнутри, чтобы пластмасса стала прозрачной, как стекло. Понимаешь? Потом я кладу щипчики обратно. И высыпаю все остальное, отбеливатель для ногтей и еще деревянные палочки для ногтей. Если я вижу, что они грязные или затупились, то выбрасываю прямо в мусорную корзину и вношу в другой список. Вставляю лист бумаги в пишущую машинку и печатаю: „Надо купить". Подчеркиваю и печатаю: „Пилочки для ногтей". Так это называется. Потом просматриваю карандаши для бровей и…»

В этот момент я зевнул. К сожалению, я как раз клал в рот ложку с джемом и из-за зевка джем попал не в то горло, я закашлялся и выплюнул его прямо на трубку. Я все уронил и побежал в кухню за салфеткой, вернулся и вытер трубку. Слыша это все, Б подумала, что мне надоел наш разговор, но ничего подобного, просто я был пойман в тот момент, когда ел и разговаривал (зевок – тоже способ разговаривать) одновременно.

«…ладно, ладно, так вот, я разобрала весь верхний ящик, освободила его и почистила. Теперь я вынимаю мой пылесос „Хувер", самый старомодный, самый лучший, грязный старый „Хувер". Но им так трудно маневрировать. Я предпочитаю пылесос в форме канистры. Мне надо почистить жалюзи. На них всегда видна пыль, и я от этого просто с ума схожу! Потому что мне ее видно. И если я дотронусь до нее пальцем, я знаю, она взлетит в воздух. Так вот, я забираюсь на стул с пы­лесосом в левой руке, я снова надела насадку со щеткой и я – о, я беру жалюзи и тяну за веревочку, чтобы они открылись, и провожу по ним щеткой. Потом – я уже убрала всю пыль – мне надо помыть жалюзи. И вот я стою совершенно голая у окна и хочу помыть жалюзи. Мне так жарко от уборки и пылесоса – никто ведь не понимает, что пылесосы, как игрушки. Знаешь, когда детям дарят набор маленьких роботов за пять долларов десять центов – роботов, которых можно включить, и они будут ходить по комнате. Я имею в виду, пылесос действительно можно замаскировать под игрушку. Пылесос в форме канистры может выглядеть, как лошадка, он бы очень мило смотрелся в детской. Я вешаю мой пылесос на дверь ванной. И держу там все мои насадки. Так вот, я убираю всю пыль с жалюзи, потому что иначе, когда я начну их мыть, у меня будет полная раковина пыли. Потом я снимаю жалюзи и беру целый пузырек средства „Зуд" – жестянку „Зуд" – и смешиваю с алюминиевым аммиаком. Воняет жутко. Я кладу жалюзи в ванну. Это я всегда делаю в резиновых перчатках. Потом я пылесошу все остальные ящики и пол. Прежде всего я хочу поднять ворс на ковре, но прежде чем начать пылесосить, я подбираю всякие мелочи, которые валяются на полу. Если я вижу пятно, то достаю мой шампунь для ковров. Теперь есть новый шампунь, который нужно просто распылить на ковер, а потом пропылесосить. И я опрыскиваю ковер, шампунь проникает в ворс, и через несколько минут я пылесошу, и ковер чистый. Для выведения пятен на коврах я пользуюсь палочками пятновыводителя „Ренузит" и жидким очистителем. Я беру очень маленькую насадку. Ведь я всегда стою на коленях, когда пылесошу, и я всегда делаю это голая – никогда не пылесошу в одежде – и делаю быстрые вертикальные движения вверх и вниз этой маленькой насадкой. И я смотрю внимательно, чтобы проверить, все ли я подбираю, и думаю: „О боже, почему здесь так много желтых ворсинок от коврика из ванной, ведь этот ковер голубой?" А убираю я желтые ворсинки! Понимаешь, они прилипают к краю насадки пылесоса. Так вот, я делаю это как можно лучше, я убираю все уголки, а потом, когда дохожу до угла ковра, я даже поднимаю его. И решаю: „Я сейчас быстренько пропылесошу под ковром, просто для интереса". Внизу, под ковром, там, где пол старый и потрескавшийся, и там есть гвозди. Я всегда слышу: „ЗЗЗЗДДДЗЗЗЗППП" и подбираю много мусора. Когда я вхожу в чулан, я очень взволнованна. Я вытаскиваю все наружу, и в чулане оказывается пять миллионов крошек краски, облупившейся со стен, я слышу, как пылесос, щелкая, засасывает их, и мне это ужасно нравится. Мне действительно нравится слушать, как они всасываются. Так же, как мне нравится пылесосить пепельницы – понимаешь, если бы пылесос был как детская игрушка, всегда стоял на месте и был готов к действию, как велосипед, было бы так здорово взять и пройтись с пылесосом по всему дому. Но мешает то, что его надо вынимать из чулана, он тяжелый, и остальные жильцы жалуются. В юности, когда мне приходилось убираться после вечеринки, я первая придумала включить пылесос через сорок удлинителей, дойти до бассейна и убрать сорок тысяч миллионов арахисовых скорлупок с травы. Никто другой даже не додумался. Те, кто присматривали за домом, были слишком глупыми. Они просто сказали: „Пойди подбери их". Ну я могла бы подобрать скорлупки руками, но как они были шокированы, когда ходили туда-сюда с газонокосилкой, а я водила по траве своим „Хувером". Мне понадобилось всего пять минут, чтобы собрать арахисовые скорлупки.