Замурованная. 24 года в аду - Найджел Кауторн

В общем, ошеломленное население в неверии наблюдало за тем, как разворачивается дело. Соседи, жившие неподалеку от трехэтажного дома Фрицля, испытывали отвращение и недоумение, как такое бесчинство могло происходить буквально среди них, тогда как другие реагировали со смесью смятения и ужаса. «Это катастрофа, – сказал кто-то. – Просто волосы дыбом».

По словам соседей, не только Фрицль, но и пятеро других детей от его брака с Розмари были уважаемыми людьми в городе и сами имели семьи. «Масштаб этого просто непостижим, – сказала 34-летняя Дорис Бишлер, которая проходила по Иббштрассе со своей дочерью два дня спустя после того, как тайна подвала стала известна всем. – Дело Наташи Кампуш потрясло всех, но эта история оказалась гораздо более жестокой».

Если заключение Наташи Кампуш было возможно благодаря поддержанию постоянного контакта с соседями, то Элизабет Фрицль и ее дети томились в плену посреди маленького сплоченного сообщества виноградарей. Соседи судачили о том, как Розмари гуляла с тремя своими внуками, вспоминали ободряющие приветствия Йозефа. «Я почти каждый день видел эту женщину, когда она отводила детей в школу, – сказал еще один сосед. – Они казались приятной семьей».

«Амштеттен – это тесный коллектив, – добавила одна из опрошенных, Сабина Ильк. – И так сложно поверить, что на протяжении такого большого срока никто и не знал, что происходило рядом».

Гюнтер Прамрайтер, который держал пекарню в соседнем с домом Фрицля здании, говорит: «Шокирует то, что нечто подобное может происходить совсем рядом». Он добавил также, что супруги или кто-нибудь из детей заглядывали к нему за булочками через день.

Кроме всего прочего, среди соседей Фрицля витало тревожное чувство того, что все могло оказаться еще страшнее. «Мне кажется, полиция выдохлась и была не в состоянии проверить каждую зацепку, – сказал 50-летний Франц Яндл, владелец одного из магазинов напротив дома Фрицлей. – Когда такие вещи случаются дважды, для маленькой страны это катастрофа. И это очень печально».

Иоахим Вассер, 75 лет, добавляет: «Это как случай с Наташей Кампуш, только во сто крат хуже. Этого не должно повториться еще раз».

Маттиас Зоннлайтнер, управляющий магазина стройматериалов на Иббштрассе, рассказал, что его дети вместе с детьми Фрицля занимались восточными единоборствами. Розмари Фрицль как-то раз заглянула к нему купить занавески, вспомнил он. Ничего примечательного.

Но, пока некоторые жители Амштеттена отзывались о семье Фрицля как об исключительно обычной семье с неприметным поведением, другие ставили себя в тупик вопросом, как укрытие Фрицля могло так долго оставаться нераскрытым. «Да как это может быть, чтобы никто ничего не узнал за 24 года?! – недоумевала Анита Фабиан, местная учительница. – Это было бы просто невозможно без сообщников». Впрочем, полиция по-прежнему была уверена, что таковых у Фрицля не было.

Сорокадвухлетний Гюнтер Халлер, работавший в другом конце улицы, также был ошеломлен. «Это просто шок, – сказал он. – Это самый дружелюбный город, в котором мне приходилось жить. До меня не доходит, как другие его жители ничего не замечали».

Но кто-то непременно должен был что-то подозревать, и полиция начала следствие с тех, кто находился ближе всех к месту преступления. «За последние 24 года в доме проживало порядка ста человек, – сообщил Польцер. – Нам нужно было переговорить с каждым из них – возможно, кто-то из них подметил что-то, выходящее за рамки обычного, или что-то, что не казалось существенным тогда, но актуально в отношении того, что знаем мы сегодня».

Полиция принялась за розыски всех квартирантов, которые жили в доме с 1984 года. Сабина Киршбишлер, которая прожила там два года совсем недавно, сказала репортерам, что часто видела, как после наступления темноты Фрицль носил в подвал тяжелые сумки. «Теперь-то я понимаю, почему он не сдавал в аренду помещения подвала», – сказала она.

Киршбишлер, девушка двадцати с небольшим лет, жила со своим братом Томасом в квартире на третьем этаже в течение двух лет до 2003-го. Тогда что-то казалось им странным, но непонятное поведение Фрицля не позволяло сформулировать какие-то определенные подозрения. «Его чаще всего можно было увидеть вечером, и чаще всего с пакетами в руках, – вспоминала Сабина. – Я думала, что же происходит у него в семье, если по магазинам ходит всегда только он».

«Теперь, по крайней мере, понятно, почему нам не разрешили арендовать кладовую в подвале», – добавил ее брат Томас.

Другие вспоминают обо всем этом, начиная понимать происходящее тогда. «Теперь-то всегда мож но сказать, что ты слышал какой-то стук, – сказал квартирант Георг Фридрих. – Но не в этом дело. Я вообще не припомню, чтобы когда-нибудь слышал стук или вообще хоть что-нибудь. А если бы и слышал, что бы я мог сделать? Может, это играли дети».

Полиция также расспросила обо всем и остальных членов семьи, пытаясь выяснить, что им известно. Тогда стал вырисовываться портрет мужчины, жестокого не только по отношению к семье, запертой в подвале, и к своему кровосмесительному потомству, отправленному наверх, но и к самой первой своей семье тоже.

«Мы подробно побеседовали с братьями и сестрами Элизабет, – рассказал Польцер. – Все сходились в том, что их отец был не просто строгим, агрессивным, властолюбивым командиром – он был „настоящим деспотом“. Им было запрещено обращаться к нему и задавать ему вопросы. Поэтому все дети, кроме одного сына, покинули дом, как только смогли. Но одному сыну, как и Элизабет, уйти не позволили. Он довольно медлителен и несколько недоразвит. Йозеф держал его, используя как слугу, мальчика на побегушках. Кажется, это был младший сын Фрицля. Он должен был обхаживать своего отца и прислуживать ему».

Возникали вопросы – сколько знал Йозеф-младший. Сабина Киршбишер сказала, что у него был ключ от той комнаты в подвале Фрицля, где за комодом скрывался вход в убежище. Брат Элизабет был толст и вечно пьян. «Он следил за хозяйством, и если что-то, к примеру, разбивалось, он сам спускался в подвал и приносил замену», – сказала она.

Когда тайна дома семьи Фрицлей вышла наружу, это травмировало остальных братьев и сестер Элизабет. «Они общались с журналистами, а сами пытались осознать эту чудовищную правду об их отце», – сказал один из родственников. Даже ее любимый старший брат Гаральд, сорока с лишним лет, покинувший стены дома после исчезновения сестры, поверил в выдумку своего отца про религиозную секту.

Хорст Герльбауэр, муж старшей сестры Элизабет, Розмари, которой около пятидесяти лет, сказал, что его жена была потрясена, узнав новости об отце. Герльбауэр и Розмари часто наведывались в родной дом в Амштеттене, тогда как ее сестра Элизабет все это время была пленницей. «Хотя Розмари ушла со мной из дома больше двадцати пяти лет назад, мы приезжали на семейные праздники, – сказал он. – Но мы никогда не замечали ничего дурного, и у нас никогда не было повода думать, что с Элизабет случилось что-то настолько ужасное».

И они тоже поверили в ложь о бегстве Элизабет в сектантскую общину. «Никто и не представлял, что скрывалось за этим на самом деле, – говорит Герльбауэр. – Йозеф казался нормальным отцом и примерным семьянином. Он всегда трудился на работе или дома, где, кстати, никогда не возникало никаких проблем. Он был общительным, отзывчивым, открытым, и его любили соседи. Мы верили, что Элизабет сбежала и уже не вернется, – все верили. Мы не сомневались в этом даже тогда, когда возникал кто-то из ее детей и его принимали в семью».

Семья была совершенно не готова к страшным открытиям. «Мы были шокированы его поступком, – сказал Герльбауэр. – Это был не тот человек, которого мы знали».

Но все они переживали за Элизабет: «Нет слов, чтобы описать те душевные муки и боль, через которые она прошла. Это ужасное испытание выше всяких слов. Это просто что-то невозможное».

Семья старалась держаться подальше от публики. После разоблачения преступления, совершенного по отношению к ее сестре, жена Герльбауэра оставила их дом в Трауне. Тем временем на коттедже младшей сестры Элизабет Габриэль в Амштеттене, где она жила со своим мужем Юргеном Хельмом, появился знак: «Reporter nicht erwunscht» – «Репортерам просьба не беспокоить». Похожие знаки стали появляться и на других домах Амштеттена, поскольку австрийский городок пытался противостоять неутолимой жажде журналистов до подробностей одного из самых выдающихся и шокирующих преступлений за всю историю страны.

10. Семейное воссоединение

Казалось, обнаружив, что происходило у нее в доме, никто не был удивлен больше, чем Розмари Фрицль, – некоторые до сих пор уверены, что она знала обо всем с самого начала. Она находилась на отдыхе, когда страшная правда открылась миру.

«Розмари не было дома, когда Керстин вывели на улицу и отвезли в больницу, – сказал семейный адвокат Кристоф Хербст. – Она каждый год уезжала на неделю в Италию отдохнуть».