Странный приятель. Таинственный Амулет - Егор Чекрыгин

Тут староста Увоон, чувствуя неладное, попытался вмешаться, но был изгнан из каюты и с корабля, и весь дальнейший разговор проходил уже без него.

А рано утром, с отливом, пиратское судно ушло в море, унося на борту правителя Таамаая, еще толком не протрезвевшего, и пять десятков наемников его личной гвардии.

— Староста Увоон?

Услышав за спиной голос, староста вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял один из тех, кто вчера приплыл на мооскаавском фрегате, не то офицер абордажной команды, не то просто знатный пассажир. Вчера староста это так и не понял, однако по явному уважению, которое капитан оказывал этому уже весьма пожилому человеку, было понятно, что персона эта весьма непростая.

— Да, это я, — кивнул староста, пытаясь не показывать обуревающего его в данный момент волнения.

— Позвольте представиться, — усмехнулся незнакомец. — Маэстро Гуус Лии.

— Простите, как вы сказали? — выпучил глаза Увоон. — Неужели тот самый?

— Тот самый, — снисходительно кивнул знаменитый герой, фехтовальщик и авантюрист. — Сейчас состою в свите его величества мооскаавского сатрапа.

— О-о-о! Весьма польщен. Однако какая незадача, наш правитель вот только что убыл в…

— Знаю, — спокойно кивнул маэстро Лии. — И кстати, обратно он не вернется.

— Как?! Но…

— Видите ли, друг мой Увоон. Те, в чьих полномочиях распоряжаться не только судьбами людей, но и судьбами государств, сочли его не слишком достойным своего нынешнего поста. Думаю, вы и сами меня понимаете.

— Но ведь… А как же?..

— У Таамаая есть наследник. — Маэстро Лии не спрашивал, но утверждал, и от этого старосте стало совсем уж не по себе. Будто этот седовласый воин и впрямь диктует волю богов. — Есть решение, что до его совершеннолетия Оээруу будете управлять вы в качестве регента.

— Но это же… Я же…

— И что? Я тоже из простолюдинов, — усмехнулся знаменитый герой. — Поверьте, для тех, кто может распоряжаться судьбами государств, это не имеет такого уж большого значения. Для них важнее то, что представляет собой сам человек, а не длинный список его предков. Вас они сочли достойным. Это большая честь, и лучше бы вам оправдать это доверие.

— Но я же всего лишь… У меня ведь даже нет…

— Зато у меня есть, — успокаивающе кивнул маэстро Лии. — На том фрегате — три сотни солдат и матросов и сорок пушек. Если вы думаете, что этого мало, через неделю я могу привести сюда еще эскадру таких же. Для того чтобы утвердиться в должности, вам этого хватит с избытком. Ну а в будущем мой монарх, например, готов гарантировать вам поддержку сатрапии, а он в этом деле не единственное заинтересованное лицо. Полагаю, вам стоит собрать где-нибудь людей, имеющих вес в этом городе, и я сам объясню им, что происходит и какие выгоды сулят им эти перемены.

— А правитель? Вы его… — не в силах договорить, Увоон провел пальцами по шее.

— Лично я так бы и сделал, — улыбнулся маэстро Лии, и от этой улыбки бедолагу Увоона бросило в дрожь. — Но кое-кто счел это излишне жестоким. Другой кое-кто этого кое-кого поддержал, а некто третий указал, что Таамаая выгоднее оставить в живых. Так что уже сегодня утром он проснется не только с похмельем, но и в цепях. Затем его перевезут на другой берег моря и отпустят на свободу. Помыкается немного в поисках пропитания. Кто знает, может, от постигших его бед да с банальной голодухи чуть поумнеет. Но в любом случае за ним будут присматривать. И если вдруг на этом берегу моря ситуация сложится не слишком правильная, всегда можно будет вернуть законного правителя.

— Я так понимаю, — обреченно, но в то же время и с некоторым облегчением спросил староста Увоон. — Мы становимся чем-то вроде колонии Мооскаавской сатрапии? Восстанавливаете Старую Империю?

— Хе-хе… Боюсь, что нет, — рассмеялся маэстро Лии. — Возможно, когда-нибудь… Но не сейчас. Правду сказать, сатрапия не особо заинтересована в вашем городишке. Но вот, как мы слышали, недавно ваши края посещала некая особа, весьма приятная на вид, но довольно сурового нрава. У нее и ее покровителей есть довольно серьезные мысли, как использовать вашу гавань. И она даже готова вложить в это немалые деньги. Очень настоятельно рекомендую прислушаться к ее предложениям. А сейчас давайте-ка соберем людей и поговорим с ними о будущем Оээруу.

Ваася Седьмой ходил по лагерю кладоискателей словно во сне, и обуревавшие его мысли скорее всего очень сильно не понравились бы его наставнику — благородному оу Лоодиигу. Хотя сей государственный муж был человеком мудрым и, вероятно, понял бы чувства и эмоции, полностью захватившие сейчас его подопечного.

Ведь… Пусть не он сам… Но он был рядом, там, в раскопе, в тот самый момент, когда мотыга рабочего, врубившись в грунт, отозвалась совершенно непривычным звоном.

Это было не глухое шмяканье о чистый грунт и не стук по камню, но звон и скрежет, раздающийся, когда дорогу прорубающемуся сквозь землю металлу заступает другой металл.

Правду сказать: махать лопатой как простому работяге мооскаавскому сатрапу к тому времени уже изрядно надоело. Новизна ощущений прошла, и работа из удивительного приключения превратилась в саму себя — нелегкий труд, от которого под вечер болит спина, подгибаются ноги, а руки становятся такими тяжелыми, что даже подносить ложку ко рту становится сущей мукой. Но…

Во-первых, Ваася никак не мог показывать свою слабость, причем не только перед Одивией, но и перед другими своими спутниками. Он видел, что его упорство вызывает у них уважение, весьма гордился этим и не мог позволить себе упасть в их глазах. А во-вторых, он чувствовал, что когда после целого дня трудов все собираются за столом или у костра, чтобы поговорить о предстоящем строительстве в гавани Оээруу или о новинках кораблестроения и фортификации, достижениях науки, политике нынешнего времени и о делах столь древних, что они уже почти перешли в сферу деяний богов и героев, то его дневной труд в раскопе словно бы дает ему особые права находиться среди этих людей и делает куда более весомыми высказанное им мнение и приведенные аргументы.

Это было сложно объяснить, но Ваася чувствовал, что, если бы вместо тяжелого труда он проводил время в праздности и неге, отношение к нему было бы совсем иным, даже невзирая на титулы и возможности, которыми он обладает в силу своего положения монарха.

И вот — долгожданная награда! Буквально в десятке шагов от него вошедшая в землю мотыга отзывается необычным звоном. Бурное оживление, Ваася берет дальнейшее руководство на себя, и после нескольких десятков взмахов лопатами и мотыгами на свет появляется сундук.

Небольшой и не слишком примечательный. Абсолютно черные доски, возможно, раньше и были покрыты лаком, но он давно уже сошел, однако мореный дуб смог выдержать натиск времени.

И все же Ваася попытался поднять сундучок, чтобы вытащить его на поверхность. Тщетно.

— Наверное слишком врос в землю, — пробормотал он.

— Полагаю, дело в другом, — услышал он голос Готора, незаметно спустившегося в раскоп, оглянулся и, только увидев взгляд этого необычного человека, вдруг понял грандиозность находки.

В этом взгляде было что-то такое, чего молодой монарх, наверное, и объяснить бы не смог, но у него почему-то возник образ человека, который чего-то очень-очень долго и очень сильно хотел и теперь стоит на пороге желаемого, однако почти уверен, что за порогом встретит лишь очередную обманку.

— Да, я так и подумал, — сказал Готор, когда Ваася судорожными движениями своей лопаты скинул крышку сундука.

Ваася конечно же тоже сразу узнал содержимое. Может быть, и прошли тысячи лет, но форма и размеры слитков золота из имперской казны нисколечко не изменились. Знаменитый ofigennyj kirpich — своеобразная мера, с древних времен используемая лишь при работе со слитками драгоценных металлов. Его только очень удивило разочарование, прозвучавшее в голосе Готора, ведь каждый ofigennyj kirpich весил примерно пуд, а в подобном сундучке их должно было быть не менее дюжины. Немалое богатство даже по меркам иных государств, что уж говорить о обычном человеке. Но Готор явно был разочарован, словно бы ждал чего-то другого.

— Это надо поднять, пересчитать и описать в присутствии капитанов кораблей и прочих заинтересованных лиц. — Надежды, разочарования и прочие чувства были изгнаны куда-то вглубь души благородного оу Готора, а на смену им пришли собранность и решительность главнокомандующего, ведущего свои войска в бой. — Потом отнесем в палатку и выставим охрану. Надо будет продолжить раскопки в этом месте, возможно, найдем еще что-нибудь. И, ваше величество, стоит выставить дополнительную охрану вокруг лагеря. Полагаю, будет разумно использовать ваших солдат, и пусть следят не только за тем, чтобы кто-то чужой не пришел сюда, но и чтобы отсюда никто не уходил. Золото иногда буквально сводит людей с ума и заставляет совершать странные поступки, в число коих входит и предательство, — пояснил он, увидев немного озадаченные глаза Вааси.