Книга теней - Кейт Тирнан

– А мне кажется, произошло что-то плохое. Я положила телефонную трубку с ненабранным номером себе на плечо.

– Что именно?

– Мне кажется, ты изготавливаешь какое-то зелье, – сказала Мэри-Кей. – Я вообще мало что знаю о твоей жизни, – торопливо добавила она. – Ты старше меня и вечно чем-то занята. Я хочу сказать… – Она замолчала и потерла рукой лоб. – Ты ведь не делаешь наркотики, а?

Я вдруг поняла, как выгляжу в глазах четырнадцатилетней девочки. Я ее старшая сестра. Она видит мое беспокойство и волнуется за меня.

– О, Мэри-Кей, ради Бога, – сказала я, обнимая ее. – Нет, я не делаю наркотики и не занимаюсь сексом, не ворую в супермаркетах, ну и прочее, прочее. И не буду, обещаю тебе.

Она отстранилась от меня.

– А тогда что это за книги, которые мама велела тебе выкинуть?

– Я же говорила тебе. Это книги о новой языческой религии – Викка.

– Тогда почему она так расстраивается? – не отступала Мэри-Кей.

Я глубоко вздохнула и повернулась к ней.

– Викка – это религия белых ведьм, – объяснила я.

Ее красивые карие глаза, похожие на мамины, расширились.

– В самом деле?

– Она учит жить в ладу с природой, использовать средства, которых так много вокруг нас. Мощь природы. Жизненные силы.

– Морган, а может, это что-то вроде сатанинских оргий? – в ужасе спросила Мэри-Кей.

– Да нет же, совсем нет, – ответила я, глядя ей в глаза. – В учении Викка нет ничего сатанинского. Мы не должны причинять вред людям. Все, что ты посылаешь в мир, возвращается к тебе в утроенном размере, поэтому надо делать только добро, всегда. Вот чему учит Викка.

Мэри-Кей все еще выглядела встревоженной, но слушала меня внимательно.

– Знаешь, духовность Викка требует, чтобы ты была хорошим человеком и жила в гармонии с природой и другими людьми.

– И танцевала голой, – добавила Мэри-Кей, прищурившись.

Я вытаращила глаза.

– Никто не делает этого, и, для твоего сведения, я лучше дам разорвать себя на куски диким зверям, чем стану танцевать голой. Викка – это то, что ты делаешь добровольно и если тебе нравится. Там нет жертвоприношений животных, нет сатанинских игрищ, и никто не танцует обнаженным, если сам не захочет. И никто не вонзает иголки в чучело обидчика.

– Тогда почему мама так волнуется?

Я подумала немного.

– Отчасти потому, что она многого не знает. Отчасти потому, что мы католики, и она не хочет, чтобы я переменила религию. А почему еще, честно сказать, я не знаю. Такую реакцию я просто не могла предвидеть. Она сама не своя.

– Бедная мама, – пробормотала Мэри-Кей.

Я нахмурилась.

– Послушай, я стараюсь щадить ее чувства. Но чем больше я познаю учение Викка, тем больше убеждаюсь, что это неплохая вещь. И не стоит ее бояться. Маме придется поверить мне.

– Плохо дело, – подвела итог Мэри-Кей. – А что мне сказать, если она спросит?

– Скажи, что сама сочтешь нужным. Я не хочу заставлять тебя лгать.

– Чепуха какая-то. – Мэри-Кей покачала головой, потом ополоснула свою кружку и поставила в раковину. – Намечается обед у тети Маргарет. Она звонила утром, ты еще спала.

– О, нет, думаю, что не смогу поехать, – сказала я, помня о круге, который состоится сегодня вечером. Мне больше нельзя пропускать ни одного.

– Привет, солнышко. Как ты себя чувствуешь? – спросила мама, входя в кухню с корзиной выстиранного белья, которую она держала на бедре.

– Лучше. Послушай, мам, я не смогу поехать с вами на обед к тете Маргарет сегодня вечером. Я уже обещала Бри прийти к ней.

Эта ложь как-то очень легко соскочила у меня с языка.

– А ты не можешь позвонить Бри и отказаться? Я знаю, Маргарет была бы очень рада видеть тебя.

– Я тоже хотела бы с ней повидаться. Но я уже обещала Бри помочь ей по математике.

Когда не знаешь, что сказать, ссылайся на школьные дела.

– Ну, как хочешь, – огорченно проговорила мама. – В конце концов, тебе шестнадцать. Думаю, тебе уже не интересно участвовать во всех семейных делах.

Теперь уже я почувствовала себя дрянью.

– Но я ведь обещала Бри, – промямлила я. – У нее низкий балл по математике, и она очень боится экзамена.

Я остро ощущала присутствие Мэри-Кей, которая слушала весь этот торг, и мне хотелось бы, чтобы ее здесь не было.

– Как хочешь, – снова сказала мама. – Тогда как-нибудь в другой раз.

– Конечно, – ответила я.

Под взглядом Мэри-Кей я вышла из комнаты, поднялась наверх и бросилась на кровать, подмяв под голову подушку.

20. Разочарование

Мужчины – прирожденные воины, но женщины в битве по-настоящему кровожадны.

Мы мчались сквозь ночь, сидя в комфортом салоне машины Бри. Дом Мэтта, где собирался очередной круг, находился примерно в десяти милях от города. Если Бри предложила подвезти меня, значит, понимала я, она что-то задумала. Ну и пусть. После моего вчерашнего ночного кошмара я с облегчением вздохнула, увидев ее живой и здоровой и, несмотря на ее деланное спокойствие, совсем нормальной.

Я вспомнила о тысячах часов, которые мы с ней провели в автомобиле: сначала с родителями Бри, потом с ее братом Таем – нас подвозили вплоть до прошлого года, когда она начала водить машину сама. Здесь, в машине, оставшись вдвоем, мы вели самые задушевные разговоры. Но сегодня все было иначе.

– Почему ты мне не сказала о том заклинании, которое сделала для Робби? – спросила Бри.

– Я сделала заклинание на снадобье, а не на Робби. Мне казалось, что оно не подействует, не хотелось оказаться в глупом положении, – пояснила я.

– А ты и вправду верила, что оно подействует? – спросила Бри.

Ее черные глаза не отрываясь смотрели вперед, на дорогу, мощные лучи фар пронзали ночную тьму.

– Я… я только надеялась. Понимаешь, я была уверена, что никто другой не сможет ему помочь. В понедельник у него была ужасная кожа, а теперь он выглядит потрясающе. Просто не знаю, что и думать.

– Ты считаешь себя кровной ведьмой?

Мне показалось, что я подвергаюсь допросу, и я засмеялась, чтобы хоть немного разрядить напряженность.

– О, да. Так оно и есть. Я – кровная ведьма. Ты не видела на днях Шона и Мэри-Грейс? Они только что купили новую магическую фигуру и повесили ее в гостиной над каминной полкой.

Бри промолчала. Я ощущала потоки напряжения и злобы, исходившие от нее, но не могла понять причины этого.

– Бри, о чем ты думаешь?

– Не знаю, что и думать, – ответила она, и я увидела, как побелели костяшки ее пальцев на обитом кожей руле.

К моему удивлению, она съехала на широкую обочину дороги Уиллер-роуд, заглушила мотор и всем телом повернулась ко мне.