Где цветет омела - Триша Дэвид

Пожалуйста… пожалуйста…

И затем, словно не подчиняясь хозяину, словно решая за него, руки Келла до боли сжали ее.

И, наконец, откликнулся сам Келл.

В первый короткий момент поцелуй принадлежал только Бетти — только Бетти подхлестывала страсть, — но внезапно она стала не одна. Каким-то образом она задела глубоко спрятанную струну — вызвала реакцию, оказавшуюся сильнее мужчины, которого она целовала, сильнее Бетти, сильнее их, вместе взятых.

И Бетти потянулась вверх, когда губы Келла начали искать ее губы. Он нетерпеливо завладел ее губами — принимая сладкую жертву, требуя все тело Бетти, пылая желанием, которое старше, чем само время.

Мужчина и женщина. Соединение двух сердец в одно. Слияние двух тел…

Огонек надежды вспыхнул в сердце Бетти и охватил ее всю. Перерос в пламя. В испепеляющий жар. Руки Бетти вцепились в Келла — требуя большего, заявляя свои права на него. Это ее право. Что бы ни говорил голос Келла, мужчина в ее руках — ее мужчина. Этот мужчина хочет ее. Она нужна ему, и каждая клетка его тела выкрикивает ту правду, которую подсказывало ее сердце.

И тело Бетти отвечало. Она чувствовала взрыв радости, когда поцелуй Келла потребовал ее всю, когда его руки сжали ее в объятиях — ближе, ближе, — когда ее грудь прижалась к его мускулистой груди.

Потом руки Келла пришли в движение, оказались под тонкой тканью ее майки — нашли ее мягкую грудь и затвердевшие соски. Тело Бетти отвечало каждой клеточкой на ласки этого мужчины, и ее набухшие груди заявляли о желании. Она позволила своим рукам упасть вниз и скользнуть под рубашку Келла. Ощущение его кожи заставило ее затрепетать. Его запах… его тепло…

Как может он уехать от нее — этот мужчина, вторая половина ее; как он может?

Рука Бетти легла на пуговицу джинсов Келла и на какие-то секунды замерла, прежде чем расстегнуть, потом ее пальцы скользнули вниз, вниз — пока не нашли то, что искали.

И все тело Келла замерло от потрясения.

Она не позволит ему сбежать. Не позволит. Пальцы Бетти дразнили, ласкали, возбуждали желание. И в благодарность она ощутила его истинную реакцию. Его тело не могло лгать — пусть его голос заявляет, что он непоколебим.

— Келл… — пылко прошептала Бетти. — Келл… люби меня. Пожалуйста, Келл… Она потянула к себе его голову, прижалась к нему всем телом. — Келл, я хочу тебя. — Голос Бетти упал до шепота. — Келл, я хочу тебя больше, чем все, о чем мечтала в жизни. Сейчас…

— Бетти, ты не знаешь, что делаешь… — Каким-то образом он оторвал от нее губы, чтобы ответить ей. Это был протест, но в словах Келла была и ответная страсть. Его голос сломался, выдавая его безумное желание.

— Знаю. — В голосе Бетти внезапно появилась уверенность. — Я знаю, что делаю, Келл, я знаю, что ты не хочешь жениться на мне. Я знаю, что ты не хочешь видеть меня постоянно. Я знаю, что завтра ты покинешь меня, и я не попрошу остаться. Но сегодня… сейчас позволь мне любить тебя, Келл, позволь любить так, как я хочу. И люби меня, хотя бы одну ночь.

— Бетти…

— Келл, тебе нечего беспокоиться о беременности, — нежно проговорила Бетти, ласково проводя пальцем по его жестким, выбеленным солнцем волосам. — Я защищена. Я предусмотрела… Я не доверяла Лайлу и, раз мы собирались пожениться, постаралась…

Ошибка.

Как только Бетти произнесла имя Лайла, она поняла, что совершила ошибку. Тело Келла немедленно окаменело. Имя Лайла напомнило Келлу о реальности быстрее, чем что угодно другое. Ее слова разбудили его сознание, и все его тело стало как камень. И прежде чем Бетти успела запротестовать, он оторвал от себя ее руки.

— Бетти, о чем, черт возьми, ты говоришь? — Келл отступил на шаг и грозно посмотрел на нее — его глаза были черны и бездонны в свете луны.

— Я… — пролепетала Бетти. Как только Келл ослабил свою хватку, она почувствовала, что падает. Ее руки вытянулись вперед в непроизвольном протесте и бессильно упали. Вся смелость Бетти — столь безудержная мгновение назад — исчезла без следа. — Я… я не хотела спать с Лайлом, — начала оправдываться она. — Но он уже делал поползновения. Честно сказать, более чем поползновения. Я подумала… если мы будем официально женаты, мне будет трудно остановить его. Я могла не… И было бы катастрофой, если бы он изнасиловал меня и я забеременела. Ну, я…

— Подготовила себя для мужа, — без выражения произнес Келл. — Жених номер один. А сейчас ты предлагаешь себя другому потенциальному мужу. Какова цена на этот раз, Бетти?

Келл рубил сплеча, и Бетти прижала руки к лицу, словно пытаясь защититься от удара.

— Нет.

Бетти тряхнула головой, и ее волосы рассыпались завитками по лицу. Волна отчаяния нахлынула на нее с такой силой, что она закачалась от боли.

Ничего не получилось. Она пошла на невозможный риск. Она предложила больше, чем когда-либо раньше, и все потеряла.

Келл не поверил ей. Если послушать его, то она ему почти ненавистна.

Как могла она надеяться, что он научится любить ее?

— Прости меня, Келл, — запинаясь, проговорила она. — Мне не следовало…

— Да. Не следовало. — Угрюмо. Холодно. Грубо.

— Тогда забудь… забудь, что я говорила…

Голос больше не слушался ее. Это было слишком. Бетти тихо всхлипнула и отвернулась.

— Думаю, тебе пора в постель, Бетти. — Грубый тон исчез, но слова оставались холодны, безучастны, лишены всякого выражения. — Думаю, нам обоим лучше идти по разным дорогам. Мне жаль, что мое брачное предложение заставило тебя надеяться на что-то еще. Не будет ничего другого. Мы уедем утром пораньше. Спокойной ночи, Бетти.

Бетти закрыла глаза. Она молила, чтобы земля разверзлась под ее ногами — разверзлась и милосердно поглотила ее.

Земля не разверзлась. Бетти поднялась по ступеням веранды и зашла в дом.

Подальше от человека, которого она любит больше собственной жизни и который не желает иметь с ней никакого дела.

Веранда Бетти — не самое подходящее место для сна.

Келл отбросил надувной матрас. Он годился только для Кати и совсем не давал ему спать. Когда Бетти исчезла в своем доме, он долго молча смотрел в темноту, потом взял спальный мешок из багажника и отправился в ночь.

Там, под эвкалиптами, он найдет то одиночество, без которого изнемогал. Обретет мир…

Если где-то в мире есть мир, то здесь. В пяти сотнях ярдов чистое пастбище превращалось в дикий лес. Толстый слой опавших эвкалиптовых листьев создавал достаточно мягкую подстилку, а теплый ночной воздух был полон ароматов буша. Раздавались отдельные крики ночной птицы, но это были единственные звуки. Только луна и звезды составляли ему компанию.