Пусть умрёт - Юрий Григ

      — Привет, подполковник, привет, майор! – прокатилась по рядам вялая волна. – Бабы в этой дыре есть?

      Переводчик, как и другие его сотоварищи по сцене, однако, на провокацию не поддался и с оттенком хорошо отрепетированной британской невозмутимости объяснил, что ни баб, ни выпивки, ни каких-либо иных элементарных человеческих утех в данном пункте, к сожалению, не имеется. Ну а если все же кто-то из них желает вместо обучения поразвлечься, то ради бога. Исключительно за свой счет. Где? Переводчик демонстративно пожал плечами – ни малейшего понятия. Можно смело сказать лишь одно: учитывая отсутствие общественного транспорта, добраться до очагов цивилизации отсюда можно только пешком.

      – Но, – поспешил предупредить он, – по причине крайней удаленности данной территории от оных эта затея практически равносильна самоубийству.

 Встреча продолжалась недолго. Новички разбрелись по комнатам на отдых. Когда они покинули зал, между членами «президиума» состоялась следующая беседа.

      Начал «кинорежиссер», который все время, пока переводчик инструктировал новичков, внимательно к ним присматривался. Недовольно поморщившись, он, выплюнул изо рта на ладонь изжеванную резинку, и, придавив пальцем липкий белый комочек к нижней стороне своего стула, произнес:

      — Попрошу особенно не затягивать процесс.

      Тут вмешался майор. Вопросительно – как бы испрашивая разрешения у старшего по званию – взглянув на подполковника, он  сказал:

      — Не мое дело, для чего мы готовим этих парней, но... есть определенные нормы налета. Несмотря на то, что по бумагам они все пилоты...  х-мм,.. если не выполнят стандартного минимума, боюсь...

      — Вы правильно заметили – не вашего это ума дело, – грубовато перебил тип в капитанской фуражке. – Позаботьтесь о том, чтобы их натаскать. Не обучить, а натаскать! Надеюсь, разницу понимаете? Более того – натаскать по ускоренной программе. Асы мне не нужны, – проворчал он. – Люфтваффе, блин, тут устраивать. Ответственность за то, что они не освоят всей вашей трихомудии, я беру на себя. Их познания  им надолго не понадобятся, – туманно намекнул он на что-то, видимо, одному ему известное. – Укладывайтесь в две недели. Принимайте это как приказ! Ясно?

      — Так точно! – встрял подполковник, чтобы разрядить обстановку.

      — Как знаете, – недовольно проворчал майор, –  я предупредил. Не хочу, чтобы потом были претензии к качеству моей работы.

      — Послушай, как тебя там, майор, – перешел на «ты» в одностороннем порядке «кинорежиссер», – тебе платят неплохие бабки? Тэ-эк? С начальством все согласовано? Тэ-эк? Парни и так прекрасные пилоты, – он ухмыльнулся. – Твои услуги не понадобились бы, если бы не наши формальные обязательства. В общем, объясняю для особо инициативных: по договору на поставку авиатехники мы обязаны провести инструктаж. Всё! Только ин-струк-таж! – он откинулся на стуле и уже спокойней, добавил: – Вот и проводи. Если уложишься в срок, можешь даже расширенный. Кстати, майор, а ты знаешь,  во сколько нам обходится каждый день пребывания этих молодчиков в твоем санатории? То-то и оно. А узнал бы – не поверил. Так что не парься, расслабься...

      — Ладно, поглядим, на что они годятся. Но, как говорится, тяжело в учении – легко в бою. Этого еще никто не отменял. Пощады пусть не ждут, буду гонять, как сидорову козу, – пробурчал упрямый майор.

      «Кинорежиссер» вынул из кармана новую пластинку, и, сунув ее в рот, с недоумением посмотрел на майора так, как если бы подозревал того в слабоумии. Потом бросил красноречивый взгляд на дверь, скривив физиономию в сторону подполковника, что очевидно означало желание остаться наедине.

      Майор промолчал, но было видно – нервничает мужик.

      «Да, был приказ, – размышлял он. – Да, от начальства. Но вот насчет денег – это еще как сказать, ё-моё! Начальники, они-то капусту срубят... Только вот ему негусто достается. Разве что рассол, ё-мое. А этот хмырь болотный в фуражке вообразил, что я, майор Панин, боевой офицер, кавалер двух орденов и десяти боевых медалей, участник «афгана», буду сейчас причмокивать, делать вид, что поражен, во сколько им обходится пребывание этих хохмачей. Да хоть во сколько! Раз платишь, значит тебе выгодно, ё-моё... А мне – пофиг!»

      Майор распалял себя все сильнее.

      «А ты, парень, просекаешь, что такое – знать машину? Ее не просто знать надо, а чувствовать каждый нырок, каждое виляние, каждую ее мышцу и каждое сухожилие, слышать каждый звучок, стучок, е-моё, импульсы в нервах-проводах ощущать – понимать, что сказать хочет. И жалеть ее надо, не то глядишь и без оперения останешься. Каждый момент надо предвидеть: когда в штопор свалиться хочет, когда просит тяги добавить, когда форсаж... А в книжках, е-моё, этого не вычитаешь. А он – две недели... Индюк в фуражке! За две недели только до кладбища долететь можно. Да это... это, знаешь, какая машина?! На ней мы от «земля-воздух» просто так, без всякой электроники и компьютеров сраных... Да ее и не было тогда особенно-то, электроники. Уходили от стингеров на одном мастерстве. Ну и машина, понятно! Тогда на 21-х еще летали. Рыжий научил нас, после того как Казбеку, его земляку, осетину, ракета с инфракрасной ГСН прямо в сопло на выхлоп залетела. Рыжий тогда, как только засек старт, выждал, черт нерусский, чтобы ракета цель захватила – заманивал, значит, – а потом на наших глазах резко, почти вертикально, вниз начал сваливаться. С ускорением идет, мы его мысленно похоронили уже... земля – пятьсот, а то и меньше. Ракета тоже за ним нырнула – по методу глупой собаки. Не наперерез, значит, а в хвост вцепилась. Ну, думаем, не догнать – раньше он с землей поцелуется. Тут-то он и показал, на что способна ласточка его: у самой земли машину выравнивает – восемь «же», не меньше, элерон потом на правом выпрямляли… Ну, про элерон, положим, приврали тогда, когда женам своим травили. А что ушел на сорока метрах, и ракета в песок воткнулась, так это чистейшая правда. Сам видел. Потом мы этот трюк не раз повторяли. А ты говоришь – две недели, блин!»

      Все это Панин не сказал, а подумал. Из раздумий его вывел голос подполковника:

      — Ты бы, Панин, пошел проверил, все ли к полетам готово. Завтра начинаем.

      — Слушаюсь, товарищ подполковник, – сварливо ответил майор и, по-военному чеканя шаг, покинул зал.

      Вслед ему пристально уставился хмырь-кинорежиссер. Не успела захлопнуться дверь, как он раздраженно излил на подполковника порцию чистейшей желчи:

      — Ну и порядочки в твоем балагане, подполковник! Прямо, как в Ю-Эс-Арми. Каждая мандавошка воображает себя муравьем. Совсем распустились. Да такую армию... можно голыми руками! Вот тэ-эк! – он стиснул зубы и отжал воображаемое белье.

      — Не обращайте внимания, Матвей Петрович, – успокоил подполковник, обратившись к «кинорежиссеру» по имени-отчеству. – Как специалист майор просто незаменим. Обезьяну, – тут он двусмысленно усмехнулся, – и ту сможет обучить управлять самолетом. Можете не сомневаться...

      — Надеюсь! – недоверие еще сквозило в голосе Матвея Петровича. – А ты шутник, подполковник. Эт-ты сейчас придумал... насчет обезьян?

      — Так ведь Африка, б... – хихикнул подполковник.

      — Ближе к делу, – перебил его, став снова серьезным, Матвей Петрович. – Значит так: две недели, не больше! Улаживай сам со своим майором... твоя проблема. Через две недели эти... г-м… обезьяны... мне нужны выдрессированными. – И запомни: твой личный гонорар зависит от твоей же личной расторопности.

      — Сделаем! – заметно просветлев лицом при слове «гонорар», ответил подполковник.

      — Тебе, в сущности, что? С начальством наверху – все согласовано, приказ у тебя имеется. Тебе, значит, остается выполнять добросовестно свою работу и все. Никаких нарушений, никакого риска, все по закону. Так-то, товарищ подполковник.

 Через полчаса они вышли из здания и направились в сторону вертолета, уже раскручивающему – по-стрекозиному – винты. Завидев начальство, от борта отлепился парень в пальто черной кожи, на голове светлая шляпа с черной лентой, а на носу солнце-защитные очки, хотя солнца и в помине не было. Наоборот – было пасмурно, и даже накрапывал мелкий неприятный дождик. И не дождь вовсе, а так. Водяная пыль, изморось препротивнейшая летела сегодня в лицо...

      По поводу типа «в коже» коротко можно пояснить следующее: если бы здесь каким-то чудом оказался Федорыч… помните?   тот самый, – он безусловно уловил бы поразительное сходство между этим персонажем и тем гангстером, который увез несчастного Касимку в неизвестном направлении. Но не было тут Федорыча, и некому было опознать в субъекте, появившемся здесь откуда ни возьмись московского мафиози.

 А тип подрулил к своему хозяину, и услужливо так, зонтик раскрывает. Матвей Петрович под зонтик нырнул и проворно к вертолету сигает. Там подпрыгнул мячиком и, преодолевая сопротивление своего брюшка, в кабину перекатился; вслед за ним ловко запрыгнул и наш мафиози.