Кровь, или 72 часа - Дмитрий Григорьев

Муж пациентки стоял в коридоре реанимации возле тринадцатого бокса и ждал, пока его жену переложат с каталки на многофункциональную кровать.

«Кто бы сомневался», — грустно улыбнулся мужчина, глядя на номер бокса, в котором шла кропотливая работа.

Подключение к аппарату жизнеобеспечения и разным мониторам занимало немало времени. Денис все еще стоял в коридоре, когда к нему подошел дежурный пульмонолог.

— Томас?!

— Я, дружище! Рассказывай, что случилось?

Пока вокруг Ники суетился медперсонал, Денис поведал их невеселую историю этой ночи.

— Держись, Дэнис! Мы сделаем все возможное, чтобы спасти Виронику, и начнем с нашей последней разработки по охлаждению тела. Наши невропатологи показали, что охлаждение организма в первые сутки защищает мозг, подвергшийся длительному кислородному голоданию, — вселил он маленькую надежду.

— Это как раз то, к чему ты стремилась, малыш! — тихо произнес Денис, склоняясь над Никой. — Лучший госпиталь с передовыми технологиями. Уж если они не помогут, то никто не поможет.

— Я не хочу тебя пугать раньше времени, но ты должен знать, — продолжил Томас. — Многолетняя практика показывает, что если через трое суток рефлексы не вернутся, мы уже ничем не сможем помочь. Ты сам врач и понимаешь, что положение очень серьезное. Держись!

Несмотря на знакомые лица вокруг, на душе было пусто и одиноко: «Что я буду делать в этой чужой стране, если Вини не станет? Без нее жизнь потеряет всякий смысл!»

Он не сразу заметил, как бокс наводнился медперсоналом. Бригада медтехников вкатила аппарат для охлаждения тела. Это был незамысловатый агрегат, гоняющий холодную воду внутри прорезиненных простыни и одеяла, между которыми и уложили хрупкую пациентку. Поставив температуру циркулирующей воды на тридцать два градуса, их оставили вдвоем.

— Я знаю, как ты не любишь холод, но надо потерпеть, чтобы поправиться! — шептал Денис, гладя волосы жены.

Некоторые пряди были окрашены кровью. Со стороны казалось, будто дьявольский парикмахер искусно сделал мелирование, и сквозь разметавшиеся по подушке волосы прорывались всполохи пламени. Пылала и сама Ника. Несмотря на охлаждающий агрегат, температура тела упрямо держалась на тридцати восьми. Через какое-то время пациентку начал бить сильный озноб, и муж вызвал медсестру.

— Так мы не сможем сбить температуру, — посмотрела она на трясущуюся пациентку. — Надо делать мышечные релаксанты, — и тут же пояснила: — Озноб — это не что иное, как защита организма от переохлаждения. Дрожащие мышцы вырабатывают тепло в больших количествах и не дают человеку замерзнуть.

Денис терпеливо выслушивал то, что сам прекрасно знал, и гладил трясущееся плечико жены:

— Конечно, твой организм борется с холодом, он же не знает, что холод ему сейчас необходим!

После инъекции мышцы расслабились, и дрожь постепенно улеглась. А вскоре и жар пошел на убыль.

Что такое холод, Ника по-настоящему узнала, когда они с мужем съехали от кураторши. Двухэтажный флигель им сдала мать сослуживицы Фиры. Радости отдельной жизни не испортила даже проблема с теплом. Флигель отапливался газом, и чтобы нагреть старое строение, газа требовалось изрядное количество. Первый счет от газовой компании поверг их в шок.

Хоть их новое жилье и было в два раза дешевле обычной квартиры, они едва сводили концы с концами, так что пришлось ограничить себя в тепле. Сыграло ли это какую-то роль или черные сестры выследили викканскую воительницу, но вскоре случилась беда.

В тот день Денис только что завел их старенький автомобиль и побежал наверх переодеваться.

— Когда мы уже поедем?! — кричала Ника из кухни. — Долго ты там будешь копаться?!

— Уже иду! Ты список продуктов взяла?

Ответа не последовало. Почувствовав неладное, Денис быстро спустился на кухню. Ника сидела на стуле, облокотившись о стол, и боялась шелохнуться. Она с трудом балансировала на грани сознания. В глазах было темно от боли. Казалось, что чья-то невидимая рука вонзила ей в бок острый нож и шевелит им во все стороны. Когда терпеть не стало больше мочи, сознание сжалилось и покинуло ее. Локти разъехались, и она упала грудью на край стола…

Боли больше не было, лишь что-то твердое неприятно уперлось в грудь. Это был каменный подоконник, через который она перевесилась и наблюдала за своим любимым. На заднем дворе замка он разбирал повозку с лекарственными травами. Весь день Дерек объезжал окрестные деревни, забирая собранные для лекаря травы и расплачиваясь с крестьянами микстурами и снадобьями, приготовленными его дядей.

Таская громоздкие тюки, он то и дело поглядывал на Венди, которая выглядывала из верхнего окна и дарила ему воздушные поцелуи. Ни усталость, ни хмурое небо не могли испортить ему настроения. Его любила самая лучшая девушка на свете, и счастью Дерека не было конца. Ему не терпелось обнять свою ненаглядную, но нужно было успеть разгрузить все тюки до дождя. В спешке он не заметил, как стоявшая на пригорке повозка с бочками ключевой воды сдвинулась с места. Набирая ход, она покатилась в сторону Дерека. Кто-то прошмыгнул через двор, бросив вороватый взгляд в сторону ничего не подозревающего сына лекаря, и скрылся в каретном дворе.

— Дерек! Берегись! — что было сил закричала Венди.

Тот обернулся и увидел несущуюся на него телегу. Отбежать он уже не успевал. Подпрыгнув, юноша завалился в отцовскую повозку и едва успел поджать коленки, как раздался страшный треск. Лежа на дне изуродованной повозки, Дерек увидел Венди, безжизненно свесившуюся из окна. Ветер раскачивал ее тонкие руки. Не обращая внимания на ссадины и ушибы, он ринулся вверх по лестнице. Из глубины каретного двора пара белесых глаз с ненавистью следила за соперником. Дерек поднял бесчувственную Венди на руки и исчез из окна.

Увидев запыхавшегося племянника с обмякшей девушкой на руках, эскулап тут же бросил свою ступку и склонился над помощницей кухарки.

— Что с ней, дядя?!

— У нее все признаки сквозного ранения в грудь, но я не нахожу раны!

До девушки доносились обрывки приглушенного разговора. Мужские голоса становились все сильнее, и вместе с ними сильнее становилась боль…

Вместе с болью вернулось сознание. Ника услышала испуганный голос мужа:

— Что с тобой?!

— Очень больно!

— Где?

— Слева. Не может же это быть инфарктом?!

Нет, это был не инфаркт. В тот вечер у нее впервые порвалось легкое. До этого дня они не подозревали, что при ее болезни бывает еще и такая напасть. Рентген подтвердил неутешительный диагноз пневмоторакса, и они снова оказались в больнице.

Случившееся напугало Ника, и она стала готовить почву для поездки домой.

— Нам просто необходимо навестить родных, чтобы они поняли, что мы от них всего в десяти часах лета, и убедились, что мы здесь не бедствуем.

— Может, подождем, пока ты окрепнешь и легкое заживет получше? — отговаривал Денис, не подозревая, что обессилевшая викканская воительница нуждалась в помощи родной природы.

Для нее это был поход за силой земли русской, совсем как в ее любимых сказках.

— Нет, милый. Поехали на праздники, когда все будут выходные!

Город детства встретил новогодней иллюминацией. Дух наступающего Нового года витал в морозном воздухе. Их сердца замирали в предвкушении долгожданного свидания с родными и близкими. И ожидание не обмануло. Их дом ни минуты не пустовал. Приходили друзья и родственники, одноклассники и сокурсники, соседи и сослуживцы. Ощущение постоянного праздника превратило отпуск в настоящую сказку. И лишь поездка к маме Дениса оставила неприятный осадок.

— Похоже, моя мама чем-то встревожена, — шептал Денис, помогая жене носить тарелки и салатницы со всякой снедью на праздничный стол.

— Не переживай, — погладила его по щеке Ника. — Когда гости разойдутся, вы сможете спокойно поговорить.

Мамины подруги, знавшие Дениса с пеленок, не давали им поесть и все расспрашивали о заморской жизни. «Американцы» рисовали все в розовых красках, то и дело заставляя всех восхищенно ахать. Но годы берут свое, и гости засветло засобирались домой. Тогда-то Денис с Никой наконец-то насладились кулинарными творениями хозяйки.

Когда дверь за последними гостями закрылась, Ника пошла на кухню мыть посуду, оставив Дениса наедине с мамой.

— Вы возвращаться не надумали?

— Да нет пока, у меня рабочая виза на пять лет, а там, может, учиться пойду. В общем, планы наполеоновские.

— Я так и думала, поэтому стала подыскивать варианты на наши две комнаты. Хочу их на однокомнатную квартиру поменять.

— Ну и правильно. Давно пора! Хватит жить в коммуналке!