Пираты, каперы, корсары - Теодор Мюгге

— Только попытайтесь! — заорал обезумевший от ярости Шутер. — Это плохо для вас кончится!

— Лейтенант Эрвийяр, вперед! — приказал Сюркуф.

По знаку лейтенанта трое дюжих парней подхватили Шутера и, притащив его на бак, безо всяких церемоний сорвали с него рубашку.

— Бог мой, они и в самом деле осмелятся! — взревел Шутер. — Ведите меня обратно, я согласен отвечать!

Доставленный обратно, он показал, что сегодня утром священник был передан диким даякам-сакуру.

— Какую цену вы за него получили? — спросил Сюркуф.

— Мешок с золотой пылью, который вы нашли в моей каюте.

— Где живут эти даяки?

— Я шел к ним на шлюпке от устья реки около часа.

— Хорошо. А теперь вот что я хочу вам еще сказать: я передам вас французскому губернатору, если мне удастся заполучить этого священника обратно целым и невредимым. Случись с ним, однако, хоть малейшая беда, вы будете повешены. Итак, действуя в ваших же интересах, я требую назвать мне одного из ваших людей, способных пойти посланцем к даякам. Мешок он должен взять с собой, но сопровождать его будут двое моих парней, имеющих опыт общения с туземцами. Назовите же имя!

— Рулевой Харкрофт.

— Прекрасно. А теперь я хочу представить вам одного славного парня, который на себе испытал, что вы — настоящий морской бандит, и благодаря которому мы так быстро и успешно вышли вам в кильватер. Он будет отличным свидетелем против вас!

— Хольмерс! Мерзавец! — завопил пленник и взметнул кулаки связанных рук, пытаясь ударить матроса, однако был схвачен и по приказу Сюркуфа переведен на “Сокол”.

Едва забрезжил рассвет, спустили шлюпку, чтобы доставить на берег троих посланцев — рулевого Харкрофта, признавшего, что именно он вел прежде переговоры с вождем даяков Каримой, и обоих сопровождавших его людей, которые достаточно понимали по-малайски, чтобы держать Харкрофта под контролем.

Договорились, что Сюркуф ждет до полудня, после чего, считая невозвращение их к этому сроку сигналом бедствия, должен спешить им на помощь. Проводником в этом случае вызвался быть немец Хольмерс, рассказавший, что в прошлый раз высаживался на берег вместе с Шутером и хорошо запомнил местность. С учетом этого Сюркуф и разработал свой план.

Стрелки часов приближались к двенадцати, а посланцы все не возвращались. Сюркуфу стало ясно, что придется снаряжать военную экспедицию. Командование обоими кораблями он передал лейтенанту, сам же возглавил десант из двадцати заранее отобранных парней. Все они были хорошо вооружены и, несмотря на жару, натянули на себя по три комплекта одежды, чтобы хоть как-то защититься от отравленных стрел даяков. Корабли покинули стоянку и бросили якоря в небольшой бухте у самого устья реки, чтобы в случае необходимости можно было обстрелять берег из пушек. Затем спустили шлюпку, и Сюркуф приказал отваливать.

Берег оказался узкой песчаной полоской, лишенной какой бы то ни было растительности. Сразу за ней начинались сплошные джунгли с причудливо переплетенными лианами, продраться сквозь которые стоило огромного труда. Деревья здесь росли весьма диковинные. Одно из них, высотою около сотни футов, имело в обхвате не менее двадцати. Его белая кора была изрезана трещинами, а плоды достигали размеров сливы. Это был зловещий анчар, обладающий молочно-белым соком, одни только испарения которого уже вызывали у людей болезненные опухоли. По его стволу карабкалось кверху ползучее растение толщиной с добрую мужскую руку; внизу это была просто голая плеть, но выше она поросла листочками, меж которыми проглядывали зеленовато-белые цветы, источавшие пряный жасминный запах. Это был яванский рвотный орешник, из корней которого добывают ядовитый сок, известный под названием “упас чтек” или “упас раджа” и вызывающий, попав в малейшую царапину сильные конвульсии и мучительную смерть. Рядом рос целый массив индийского калгана — растений пятифутовой высоты с длиннющими, покрытыми мягкой шерсткой листьями и розовато-белыми охапками цветов. Росли здесь и дикий имбирь-кассамумер, и кустистый испанский перец-жгун. Изо всех этих и еще кое-каких растений туземцы ост-индского архипелага приготовляют свой страшный яд для стрел. Готовят его следующим способом: берут сок анчара, добавляют по одной десятой доле сока калгана, имбиря-кассамумера и арума, луковый сок, немного свежеразмолотого черного перца и тщательно перемешивают все это. К смеси добавляют также сок из корневой коры рвотного орешника и семечки перца-жгуна, вызывающего сильное брожение. Когда смесь от брожения начинает кипеть, ее процеживают — и яд готов. Принятый в малых дозах, он вызывает лишь сильную рвоту, но стоит ему попасть в кровь — и быстрая смерть неминуема.

Хватало в джунглях и зверья, в чем моряки могли убедиться по огромным следам носорогов, ведущим вверх по течению реки. По ним-то и повел отряд проводник Хольмерс. Опасность подстерегала моряков на каждом шагу, и Сюркуф выслал вперед для разведки дороги и окрестностей дозор из пяти человек.

Прошло почти полчаса, когда от дозора поступил сигнал, что они видят нечто, заслуживающее внимание. Быстро подтянулись и остальные, заняв позицию на довольно просторной площадке, вытоптанной носорогами на берегу речки. Справа площадку замыкала река, слева — густые джунгли, а спереди — несколько шеренг вооруженных даяков, расположившихся также и на противоположном берегу. Они уже заметили европейцев и, издавая пронзительные крики, воинственно потрясали копьями и духовыми трубками для метания стрел.

— Ну вот, они и перекрыли нам фарватер, — проворчал великан-канонир, снаряженный ружьем и огромной дубиной. — Я думаю, пора на них навалиться, капитан!

— Нет, — ответил Сюркуф. — Мы ведь не знаем, дружески они к нам настроены или враждебно.

Он отослал большую часть людей назад, сам же с Хольмерсом и еще тремя матросами двинулся дальше и остановился лишь шагах в сорока от даяков. Он чувствовал себя уверенно: арьергард держал туземцев на мушке, а стреляли моряки без промаха. Даяки поняли его маневр и тоже выслали вперед пятерых своих воинов. Один из них поднял вверх дротик и крикнул:

— Ада туан-ку?

Слова эти означали: который из вас мой господин? Обращение это считалось знаком вежливости и позволяло надеяться, что враждебных намерений даяки не имеют.

— Я вождь этих людей, — с грехом пополам подбирая слова, по-малайски ответил Сюркуф. — Что привело вас сюда?

— Мы хотим встретить тебя, — последовал ответ.

— Откуда вы узнали, что мы идем?

— Те трое, что ты послал, сказали нам об этом.

— Где они?