Просто скажи «да» - Мирра Блайт

— Мастерская в задней части гаража. Хочешь посмотреть? А еще можешь набрать цветов в саду.

Она быстро взглянула на него. Выражение глаз определить было невозможно, их скрывали солнечные очки, но голос странно дрогнул, когда Мей ответила:

— Да… они мне понравились.

Чувствуя, что она чем-то расстроена, Эндрю взял ее за руку и повел по дорожке в обход дома, гадая, что же с ней происходит. Когда они очутились на заднем дворе, Мей даже не взглянула на клумбы.

— Можно чего-нибудь попить? — спросила она.

— Конечно. Пойдем в дом.

Они вошли через то, что некогда было летней кухней. Все ставни были закрыты, и в доме царили полумрак и прохлада. Эндрю подошел к раковине и включил холодную воду. Мей тем временем рассматривала резной буфет, реставрация которого заняла у него целую зиму. На его панелях было столько слоев краски — в том числе и изготовленной на основе свинца, — что Эндрю пришлось работать в противогазе.

Достав из холодильника лед, он расколол его и бросил в стаканы, затем наполнил их. Когда Эндрю повернулся, Мей рядом не оказалось. Испытывая легкое беспокойство, он отправился на поиски и обнаружил ее в гостиной у стены, где располагался камин. Эта стена почему-то всегда казалась ему большой рамой, поэтому он развесил на ней семейные фотографии — не студийные портреты, а то, что его отец называл картинками из реальной жизни.

Мей с серьезным видом рассматривала фотографии, сдвинув очки на макушку. Он подошел к ней и протянул запотевший стакан. Взяв его, Мей провела пальцами по влажной поверхности и очень тихо сказала:

— Великолепные снимки.

Внезапно пожалев, что в стакане вода, а не что-нибудь покрепче, Эндрю сделал большой глоток и кивнул.

— Да, неплохие.

Ее взгляд переходил от фотографии к фотографии, а лицо становилось все напряженнее. Внимание Мей привлек снимок молодой девушки.

— Дома у твоих родителей тоже есть ее фотографии. Кто это?

— Паола. Что-то вроде моей приемной сестры. Мама и папа всегда поддерживали детские благотворительные организации. И Паола была одной из их приемных детей. Только потом она вернулась в свою семью.

Двигаясь очень скованно, Мей поставила стакан на журнал, лежавший на журнальном столике.

— Я тоже была приемным ребенком. — Ее голос звучал так напряженно, что казался чужим.

Чувство безумного облегчения охватило Эндрю. Есть! — подумал он. Есть. Осторожно выдохнув, он сказал:

— Я почему-то так и думал.

Она резко повернула голову и бросила на него испуганный взгляд.

— Что?

Эндрю подошел к ней и тоже поставил свой стакан. Прислонившись к каминной доске, он твердо встретил ее взгляд.

— Я догадывался об этом. Ты никогда не говорила о семье, всеми способами пыталась избежать разговоров о родителях. Дело было только за тем, чтобы сложить два и два.

Она отвела взгляд в сторону, ее губы побелели.

Наблюдая за ней со щемящим чувством в груди, Эндрю постарался говорить как можно спокойнее:

— Я продолжаю надеяться, что когда-нибудь ты будешь доверять мне настолько, что расскажешь об этом.

Мей вымученно улыбнулась.

— Тут и рассказывать не о чем, Макги. Меня бросили на железнодорожном вокзале примерно в возрасте Алекса. Вот и вся история.

Она повернулась, чтобы уйти, но Эндрю удержал ее за руку. Не обращая внимания на сопротивление, он заключил ее в объятия и прижал голову Мей к своей груди.

— Эй, — прошептал он ласково. — Я понимаю, почему ты не хотела говорить об этом, но рад, что ты все же решилась.

Мей молчала, оставаясь безучастной в его объятиях, и у Эндрю стало тяжело на душе. Он сознавал, что идет по тонкому льду. Одно неверное движение — и она замкнется. Эндрю был почти уверен в том, что Мей испытывает к нему серьезные чувства, но боялся искушать судьбу. Понимал он также и то, что, если бы не ее обостренное чувство справедливости и врожденная честность — а также желание дать Алексу настоящую семью, — она не сказала бы ему ничего.

Слегка покачивая Мей, он прижался щекой к ее виску. Когда он снова заговорил, его голос звучал грубовато.

— Это не имеет ничего общего с твоим материнством, Мей. Алексу на редкость повезло, что ему досталась именно ты.

Скользнув руками по его груди, Мей вцепилась в него так, словно Эндрю только что вернул ее к жизни. Он закрыл глаза и с трудом сглотнул, жалея, что не может утишить ее боль. Они стояли так до тех пор, пока напряжение не покинуло ее тело. Затем Мей глубоко вздохнула и проговорила:

— И когда же ты проведешь для меня экскурсию по своему потрясающему дому?

Она слово в слово повторила фразу его отца. Эндрю усмехнулся и с силой прижал ее к себе.

— Позволь, прежде всего, показать тебе мою спальню.

Мей глухо рассмеялась, но это был настоящий смех.

— Думаю, не стоит, герой. Если только ты не припрятал где-нибудь пачку тех маленьких пакетиков.

— Не-ет. Не было надобности. — Он откинул ее голову назад и пылко поцеловал. — Но мы что-нибудь придумаем.

Они так замечательно все придумывали, что у Эндрю кружилась голова и ему приходилось держаться за стены, когда он спустя два часа все же проводил обещанную экскурсию. Если бы только ему удалось закрепить свои завоевания…

9

Октябрь был удачным во всех отношениях. У «Хаус энд Хоум» отбоя не было от заказчиков, работы хватало для того, чтобы загрузить всю бригаду, и не случилось ни единого сбоя. Но то, что происходило на работе, мало волновало Эндрю.

Для него имела значение лишь его личная жизнь. К концу месяца в ней наблюдался ощутимый подъем. Алексу исполнилось три месяца, и он чудесным образом превратился в другого ребенка. Начал спать по ночам, а днем вел себя идеально — лежал, спокойный и довольный, и улыбался всему и всем.

Порядок восстановился и в квартире Мей. Не прежний, холодный, строгий и чрезмерный, а довольно мягкая его разновидность, позволявшая пристроить ноги куда угодно, и бросить пиджак как попало.

В последнем-то и заключалась проблема. Эндрю все больше и больше привыкал к новому образу жизни. И это ужасно угнетало его. Чувствовать себя как дома там, где настоящего дома и не было. Ощущать себя членом семьи, которой на самом деле нет. Это сводило его с ума, но он не знал, как изменить ситуацию, не раскачав лодку. Если быть честным, то он не до конца доверял мисс Мей Поллард. Если она ушла от него однажды, то может сделать это снова. Чтобы окончательно не свихнуться, он заставлял себя не думать об этом.

Эндрю всегда старался вернуться домой к обеду. Если у Алекса и случались периоды капризов, то именно в это время он давал Мей передышку. К тому же Эндрю с удовольствием проводил время с сыном.