Танцующий в огне - Виктор Келлехер

Из своих мешков они доставали кто глиняный горшочек с углями, кто куски торфа. Завернув угольки в полоски торфа, они обмотали ими палки так, чтобы угольки оказались внутри, и воздух поступал к ним лишь через маленькое отверстие наверху. Потом оставалось только дунуть, чтобы жар от уголька распространился на торф и получился тлеющий факел.

С копьями и факелами в руках, держась поближе к скале, охотники двигались на север, пока не оказались прямо над стадом, которое казалось кучкой маленьких точек далеко внизу. Мамонты еще не учуяли никакой опасности, но по мере того как охотники спускались ниже, мамонты становились все настороженнее и беспокойнее.

Какое-то время охотники и дичь не видели друг друга, так как их закрывал распадок камней. Стоя на четвереньках, прячась в высокой траве, охотники появились из-за камней, и Айвен смог впервые как следует рассмотреть мамонта.

Это был самец, гулявший метрах в ста от него. Он был огромный, гораздо больше, чем Айвен мог себе представить. Косматая шерсть зверя длинными прядями свисала на брюхе. Здоровая голова, казалось, была сделана из камня, а огромные клыки были так изогнуты, что образовывали самое грозное оружие, которое Айвену доводилось видеть. Зверь буквально излучал мощь. Особенно его массивные плечи, переходившие в крутую спину и мясистые ляжки, – все это делало его похожим на огромный боевой таран. Айвену казалось, что никто и ничто не может встать у него на пути и выжить после этого, и он начал потихоньку отползать обратно за камни.

Но Талу снова преградил ему путь к отступлению. Он ткнул Айвена копьем, и тому ничего не оставалось, кроме как двигаться вместе со всеми. Вот до стада осталось восемьдесят метров… пятьдесят… сорок или даже меньше. Стоявший поблизости мамонт уже башней нависал над ними, а они, как черви, все ползли в траве, распластавшись по земле.

До сих пор их факелы лишь чуть дымились, да и тот дымок ветер сносил к югу, но в считанные мгновения все изменилось. По сигналу Леппо все вскочили на ноги, и те, у кого были факелы, стали размахивать ими над головой, от чего поток воздуха распалил их, и торф стал сильно дымиться.

Дым защищал их больше, чем дикие крики и воинственное бряцание оружия. С трубными криками несколько мамонтов ринулись вниз по склону, намереваясь затоптать этих крохотных непрошеных гостей. Огромный самец отважился подбежать совсем близко к охотникам настолько, что они почувствовали, как земля дрожит у него под ногами. Только в самый последний момент он уловил запах дыма и притормозил, как все остальные. А охотники, воспользовавшись своим преимуществом, стали наступать.

За этим последовали несколько ужасных мгновений неопределенности, когда весы противостояния могли качнуться в любую сторону. Если бы хоть один из мамонтов остался на месте, охотникам пришлось бы отступить. Но страх мамонтов перед огнем был слишком велик, поэтому, несмотря на всю свою мощь и внушительные размеры, сдались именно они. Стадо с топотом понеслось вниз по склону, а охотники – за ними следом.

Первый сумасшедший порыв смел Айвена вместе со всеми. У него не было времени подумать или испугаться. Крича, как все, он мчался вниз, а справа и слева от него бежали крепкие охотники. Некоторое время он был таким же охотником, и в нем бурлила жажда крови, о существовании которой в себе он и не подозревал. Временные потоки, корабль, отдаленное будущее – всего этого словно и не было. В том, как он кричал, бежал и сотрясал копьем, было не меньше первобытного, чем в любом из его спутников.

– Убейте!.. Убейте их! – услышал он чей-то крик и даже не сообразил, что это кричит он сам. Охота в этот момент казалась ему таким естественным делом, что он чувствовал себя настоящим неандертальцем, рожденным для этой дикой жизни.

И вдруг сумасшедшая погоня разом закончилась. Мамонт, бежавший впереди стада, провалился сквозь хлипкое прикрытие из кустов в одну из ям. Он, правда, тут же вылез и, шатаясь, побрел куда-то в сторону, волоча за собой торчащий из кровоточащей раны кол. А в это время другой мамонт рухнул в соседнюю яму. Он ревел и трубил, но был слишком тяжело ранен и не мог вылезти. От его отчаянного крика взвыло все стадо.

И снова повисло нервное напряжение, и было неясно, кто – стадо или охотники – не выдержит и отступит. Дело решил воинственный клич Леппо. Выхватив у кого-то из рук факел, он помчался прямо на стадо, и животные дрогнули, как и в первый раз, и побежали. Но сначала вожак, тот самый, который первым упал в яму, мотнул головой, и его бивни зацепили Леппо. Сильный удар свалил охотника – его бедро было распорото, и из него хлестала кровь.

Качаясь, Леппо поднялся на колени и метнул копье прямо в горло мамонта, от чего тот тоже упал. Теперь они оба стояли на коленях в нескольких шагах друг от друга, другие животные убежали. Остальные охотники собрались вокруг второго мамонта, который все еще был в ловушке.

Джози тоже вступила в схватку. Она, Харно и еще двое охотников метнули свои копья в тушу упавшего зверя. Но тот все еще отказывался сдаваться. Харкая кровью, он, шатаясь, поднялся и стоял теперь на всех четырех ногах. Он был слишком слаб, чтобы напасть, но зато мог размахивать хоботом. Им он сбил с ног одного из охотников, и тот упал без чувств.

– Помоги ему! – закричала Джози, обращаясь к Айвену, который, утратив весь свой боевой запал, стоял сейчас, совершенно беспомощно взирая на всю эту резню. – Ты меня слышишь? – крикнула она снова и метнула свое второе копье, которое отскочило от гладкой поверхности бивня и отлетело в сторону.

Харно и оставшиеся охотники стали лихорадочно искать новое оружие, поскольку мамонт, качаясь, сделал шаг вперед, потом еще один, и теперь он почти доставал бивнями до того места, где корчился Леппо.

– Не стой просто так! – заорала Джози на Айвена. – Делай же что-нибудь, черт возьми!

Но он был слишком потрясен и не мог даже шевельнуться. Тогда она схватила его за рубашку и потащила вперед, прямо под ноги мамонту.

Зверь горой высился прямо над ним. Он харкал кровью, и крупные капли попадали Айвену на лицо и грудь. Он ощущал, как она стекает у него по волосам, чувствовал ее запах и вкус на губах и не видел ничего вокруг, кроме этого красного фонтана. Ему казалось, что алым залит весь склон, и он в отчаянии подумал: «Что я здесь делаю? Что?..»

Это был вовсе не тот мир, который он представлял себе, когда в своей другой жизни, теперь уже несколько эпох назад, писал очерк о неандертальцах. Он представлял себе менее опасное место. Дикое и полное приключений, да, но не настолько варварское и жестокое, где жизнь и смерть идут рука об руку. Где бесконечные кровавые столкновения – или так он ошибочно полагал в этот момент – определяли все существование.

Кто-то опять кричал на него и тряс за плечо, но ему уже было все равно. Он никак не отреагировал, когда окровавленный хобот пронесся совсем близко и когда кто-то вырвал у него из рук копье.

Рядом с ним что-то ухнуло, и кто-то – Джози? – проскочил между окровавленных бивней. Раздался тяжелый вздох, который равно мог вырваться у животного и у человека. Айвен взглянул в глаза, в которых было больше души, чем он когда-либо видел.

И вот тогда он очнулся, за секунду до того, как массивная туша рухнула на траву у его ног. Он очнулся и побежал, но на этот раз не от страха, а из желания отгородить себя от того, чего он не мог изменить. Он в особенности, потому что он джали, нечеловек, тот, у кого нет своего места, нет права голоса в разыгрывании этого древнего ритуала.

Когда он заставил себя остановиться, он убежал уже довольно далеко вверх по склону. Он обернулся, и его поразило, насколько незначительным это все смотрелось сверху. Две коричневые туши, окруженные кучей мелких фигурок, – только и всего. Но его это нисколько не обмануло. Воспоминание о крови, о ее запахе, было слишком свежо. Капельки крови все еще покрывали его лицо, руки, одежду.

Айвен, как мог, очистил себя травой и снова побежал. Вовсе не куда глаза глядят. У него был четкий план. Сначала он добрался до скал и забрал свой заплечный мешок, пакетик с полуваренным зерном и один из горшочков с углями.

Откуда-то снизу донеслись радостные вопли, но они его больше не интересовали. Пока не стемнело, необходимо было верно определить направление. Солнце уже опустилось за горный хребет, и в долине залегли длинные тени. Сколько осталось до наступления ночи? Если он поспешит, то еще успеет добраться до долины и отыскать тропу к перевалу, который находился южнее.

Не теряя времени, он побежал, сначала скрываясь за грядой, а когда выбрался из поля зрения охотников, свернул и помчался вдоль извилистого ущелья, ведущего вниз, в долину.

Каждую весну это ущелье заполнялось ревущими потоками воды от тающих снегов. Из-за этого оно было завалено валунами, то и дело преграждавшими путь, а верхний край зарос кустарником. Пробираясь под прикрытием их веток, Айвен вдруг уловил какое-то движение слева от себя, и прежде чем он успел спрятаться, прямо на него вышел огромный бурый медведь. Он был настолько близко, что Айвен видел его заляпанную ягодным соком морду, слышал, как скребут по камням его когти. Поняв, что единственное его спасение в неподвижности, Айвен замер на месте.