Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор

Особый интерес Разведывательный отдел Генштаба проявлял к вопросам использования Красной Армией танков. В связи с этим немецкой стороне удалось выяснить, что Красная Армия создает и в случае возникновения войны намерена использовать танковые подразделения двояко: для поддержания танками наступающей пехоты и для прорыва фронтов и действия танков в глубоком тылу противника[273].

Столь пристальное внимание к закрытым сферам «друзей» трудно объяснить лишь добросовестным стремлением максимально эффективно сотрудничать. Вероятнее другое: априори действуя в системе двойных стандартов в обход действующих Версальских соглашений, немецкая сторона не отказывалась и от двойных стандартов с советскими партнерами. Получая выгоды, хоть и не вполне оправдавшие первоначальные надежды, от деятельности совместных школ и военно-промышленных предприятий, рейхсвер предпочитал получать и закрытую информацию.

Свои взаимоотношения с командирами Красной Армии, которых он сопровождал на маневрах в Германии, Шпальке называл дружескими[274]. Неоднократно он выезжал с ними в свободные от занятий дни на различные экскурсии, бывал на квартире у Егорова, Левандовского и их коллег. В Берлине у него в доме бывали Тимошенко, Меженинов и другие. Во время общения с командирами Красной Армии и бесед с ними на деловые темы он пытался «прозондировать» вопросы, интересовавшие немецкий Генштаб. В связи с этим любопытен такой эпизод: используя свои связи с указанными командирами Красной Армии, Шпальке пытался получить в 1926 г. сведения о дислокации советский войск у одного командира. «Моя попытка не увенчалась успехом, так как во время беседы он перевел разговор на другую тему… Вторично я пытался получить в 1931 г. сведения о номерах дивизий, входивших в состав корпуса, дислоцировавшегося в Средней Азии, от начальника штаба корпуса, находившегося в группе Егорова… Начальник штаба корпуса ответил, что номеров дивизий он не знает»[275].

Помимо уже упомянутых, Шпальке назвал следующие вопросы, интересовавшие германский Генштаб: обучение кадров Красной Армии, структура высших военных органов – военного министерства, Генштаба РККА, штабов военных округов и армий. Кроме того – мобилизационные планы Генштаба РККА, состояние военной промышленности СССР и потенциальные экономические возможности СССР.

Для сбора информации применялись и детальные опросы немецких специалистов, выезжавших в СССР для монтажа на фабриках и заводах купленного в Германии оборудования. Они сообщали ценные сведения о развитии в Советском Союзе промышленности. Шпальке упоминает, что и в беседах с приезжавшими в Германию советскими офицерами работники разведотдела немецкого Генштаба также пытались выяснить интересующие их вопросы[276].

Заместитель Бломберга полковник X. фон Миттельбергер в ходе своей поездки в СССР в 1928 г. специально занимался оценкой способностей и политических взглядов советских командиров. В отчете он особое внимание уделил Тухачевскому: «Самым значительным военным представителем Красной Армии является шеф генерального Штаба Михаил Тухачевский. На него возлагаются большие надежды… Очень умен и очень тщеславен»[277]. В Германии его называли одним из выдающихся талантов Красной Армии, коммунистом исключительно по соображениям карьеры. «Он может переходить с одной стороны на другую, если это будет отвечать его интересам»[278].

Об общем впечатлении от Красной Армии Бломберг писал:

«вполне удовлетворительно… Красная армия располагает превосходным солдатским материалом. Русский солдат обладает, как и ранее, отличными военными качествами, которыми он отличался в течение столетий. В высшей степени закаленный, выносливый, привыкший к физическим нагрузкам, волевой и непритязательный, он дает командованию возможность добиваться от войск поразительных результатов».

Как особо выдающиеся качества он отметил твердую внутреннюю сплоченность, прогресс, достигнутый в последние годы, стремление устранить известные недостатки и при широком использовании немецких образцов добиться производительности, соответствующей западным требованиям, усилия по созданию современных вооружений (авиация, химическое оружие), крепкую связь с народом[279].

Таким образом, к 1933 г. в германском Генштабе был накоплен достаточно обширный материал об РККА, полученный за период рапалльского сотрудничества.

Советская сторона также последовательно решала задачи легальной разведки. Всем офицерам, выезжавшим на маневры в Германию, стажировавшимся в Академии немецкого Генштаба или участвовавшим в проведении исследований на совместных предприятиях на территории СССР, вменялось в обязанность изучение военного потенциала страны-партнера, тенденций ее военного развития и социально-политической обстановки. Перед Уборевичем, стажировавшимся в генштабе Германии 13 месяцев, нарком обороны Ворошилов поставил конкретные задачи:

«Штаб послал Вам задание. Я дополнительно прошу Вас собрать материал по следующим вопросам:

1. Взаимодействие родов войск, а также сухопутной армии и флота. Вам известно, что немцы критиковали, и не без основания, наши одесские маневры[280], особенно совместные действия с флотом. Надо изучить постановку этого дела у немцев.

2. Организация, вооружение и применение кавалерии в бою. Мы знаем приблизительно взгляды немцев на конницу. Надо детально изучить, как они думают оперировать конницей на восточных театрах – наших условиях (скажем, в Польше). Вообще, надо по возможности основательно исследовать этот вопрос.

3. Об укрепленных районах. Как немцы к ним относятся, как думают их организовать. Вы помните, что снос укреплений в Восточной Пруссии (по требованию союзной комиссии) вызвал бурные протесты Р. В. (рейхсвера. – Ю. К.)

4. Организация тылов и снабжение в мирное и военное время. Надо изучить методы войскового снабжения, а также постановку этого дела в государственном масштабе (как немцы думают мобилизовать промышленность, с[ельское] хозяйство и т. д.)

5. Изучите быт немецкой армии. Мы имеем уставы, но не знаем, как живет немецкая армия и ее солдаты»[281].

Помимо профессиональных задач по изучению рейхсвера, советским офицерам ставились также и этические.

«Я хочу обратить Ваше внимание на еще одно обстоятельство, – инструктировал Ворошилов. – Конечно, иногда поужинать с немцами необходимо, но число всяких раутов и обедов надо свести к минимуму. Об этом есть твердое решение инстанции. Вы должны демонстрировать немцам облик нашего командира-коммуниста»[282].

Помимо сугубо военной разведывательной информации, накапливавшейся обеими сторонами, серьезное значение имели и «неформальные» наблюдения немецких военных, живших в СССР и работавших на совместных военных предприятиях. Они легли в основу зарождавшегося тогда «остфоршунга» – изучения востока, игравшего существенную политическую роль после прихода к власти Гитлера, сделавшего «остфоршунг» одним из опорных пунктов своей антироссийской пропаганды и «пути на восток».

В докладах немецких военных в Генштаб описанию «русской картины мира» придавалось порой не меньшее значение, чем собственно военно-профессиональной стороне поездки. Типичным по построению и подробности является отчет подполковника Вильберга и ротмистра Ешонека о поездке в Москву и Липецк в 1926 г.

Авторы документа делают следующие выводы. Москва стала лучше, вновь построены большие здания, развился транспорт. Тем не менее, общее впечатление разочаровывающее. Для трехлетних «планомерных» работ достигнутый прогресс в столице крайне ограничен. Вне Москвы это ощущение усиливается – насчитывающий 23 тыс. жителей Липецк «производит впечатление полностью запущенного, предельно убогого города. Ни о каком-либо строительстве, о какой-либо заботе государства нет и речи. Брошенные и разрушившиеся дома, замусоренные улицы, убого одетые люди и нищие. Наиболее сильным это впечатление становится, когда при пересечении финской границы севернее Ленинграда попадаешь в страну с образцовым порядком и чистотой»[283].