Свинья в апельсинах - Дарья Калинина

Но подруги ни за что не догадались бы об этом. Манера у художника была своеобразная. Да и сам он тоже оказался неординарной личностью. Щупленький, с нечесаной бородой, перепачканной красками, он походил на плюгавого лешего или человека, который пил не просыхая несколько дней кряду. Подруги минут пять простояли у него за спиной, пока он тщетно призывал свою Кору. И лишь после того, как Мариша дотронулась до его плеча, он заметил женщин.

— Вы кто? — удивился художник, выронив из рук кисть.

— Мы к вам по делу, — ответила Мариша.

— У меня нет с вами никаких дел, — буркнул художник, невежливо отвернувшись от посетительниц к своему холсту.

— Это по поводу смерти вашего соседа.

— Все, что знал, я уже рассказал полиции, — так же нелюбезно ответил художник. — Так что уходите! Вы мешаете мне работать!

— Я думаю, что смерть человека все же будет поважней вашей мазни, — заявила Юлька.

Это явно было не самым удачным замечанием. Оно все же оторвало художника от его занятия, но вовсе не для того, чтобы поговорить с гостьями о смерти Вольфа. Художник, напрочь забыв про свой незаконченный шедевр, раздулся в размерах и круто повернулся к нахалке.

— Да как вы смеете так отзываться о моей работе? — возмутился он. — Мое творчество переживет современников! Кто вы вообще такие? Хотя вас я, кажется, знаю. — И он ткнул пальцем в Кэт. — Вы приезжали в гости к моему соседу, — сказал он. — Так? Я прав?

Но Кэт не успела ему ответить — его внимание привлек собачий лай.

— Кто это там? — недоуменно спросил он. — Вроде бы я слышу голос второй собаки.

— Да, — кивнула Мариша, — это наш Грей.

— Грей! — взвизгнул художник. — Кобель? Боже мой!

И он, позабыв про свой холст, вскочил со складного стульчика и кинулся бежать к дому. Подругам ничего не оставалось, как последовать за ним. Но спешили они напрасно. Когда они обогнули дом, их глазам предстала картина, которая заставила художника зажмуриться и застонать, а подруг прыснуть от смеха. Потому что Грей и Кора замерли в совершенно однозначной позе, при этом явно очень довольные друг другом. Но хозяин Коры пришел в отчаяние!

— Ах, мерзавец! — дернув себя за перепачканную краской прядь, завопил он и бросился к Грею. — Как ты посмел тронуть мою девочку?

Приблизившись к замершей преступной парочке, художник сделал попытку стащить насильника с Коры. Грей недвусмысленно оскалил зубы, показывая, что он будет защищать себя и свою подругу до последней капли крови, и Мариша едва успела перехватить бестактного мужика, который уже пытался сдернуть Грея за хвост.

— Не стоит трогать нашу собаку, — сказала она художнику. — Видите, он влюбился в вашу суку с первого взгляда. Да и вообще, все уже произошло. Теперь ничего не поправишь. Вам остается только смириться.

— Кора, потаскуха ты этакая! — продолжал негодовать художник.

— Вы что, противник секса? — с интересом спросила у него Кэт.

— Вовсе нет, — помотал головой художник.

— Так в чем же дело? — вступила Мариша. — Что вы орете на свою собаку и ломаете им весь кайф?

— Но щенки! — простонал художник. — Это такая морока! Я не против секса, но у них же будут щенки!

— Наверное, — пожала плечами Юля. — Но вам остается утешаться, что у Грея отличная родословная. И вообще он медалист. Так что щенки тоже будет отличные.

Что-то не было заметно, чтобы это заявление особенно утешило художника. Он обреченно махнул рукой на застывших собак и молча побрел к дому. Вся его поникшая фигура выражала великую скорбь. Девушки переглянулись и пошли следом. Хозяин их не замечал. Войдя в дом, он плеснул себе в стакан золотистой жидкости, в которой девушки признали коньяк, и выпил ее одним духом. Это придало ему сил налить себе порцию побольше и переместиться с ней на диван. Цвет его лица немного улучшился.

— Ладно уж, — сказал художник спустя несколько минут. — Работа сегодня все равно полетела ко всем чертям. Можете радоваться, ваш пес вывел меня из рабочего состояния. Так что задавайте свои вопросы. Но сперва ответьте мне, что вами движет?

— Желание найти человека или людей, которые убили Вольфа, — ответила Кэт.

— А с чего вы взяли, что его именно убили? — спросил у нее художник. — Моя Кора наткнулась на его тело. А потом полиция откопала его целиком. Но я не заметил на нем никаких внешних повреждений. Ни крови, ничего такого.

— Если бы Вольф умер естественной смертью, то зачем было кому-то закапывать его в землю, да еще класть дохлого попугая? — спросила в ответ Мариша.

— Вообще-то на это дело можно посмотреть и под таким углом, — пробормотал художник. — Но мысль о том, что моего соседа кто-то убил, так ужасна, что надолго выведет меня из рабочего состояния. Так что я предпочел бы думать, что с Вольфом случился несчастный случай.

— Очень удобная позиция, — ехидно произнесла в ответ Мариша.

— Поймите, у меня на носу большая выставка. А тут это убийство! Я совершенно не могу работать! Меня все время дергают. То полиция, то журналисты, теперь вот вы с вашим кобелем пожаловали. Сплошная нервотрепка!

И художник совершенно откровенно поник головой. Видимо, воспоминания о последней выпавшей на его долю неприятности вконец его доконали. Он поднялся с дивана, плеснул себе еще порцию коньяка и, вспомнив о правилах хорошего тона, предложил наконец и подругам чего-нибудь выпить. Сделал он это тоже своеобразно.

— Присоединяйтесь! — сделав пригласительный жест рукой, сказал он. — Наливайте себе сами что хотите! Я не в состоянии за вами еще и ухаживать.

— Кажется, я понимаю, почему он живет тут один со своей собакой, — шепнула Мариша на ухо Юльке. — Типа с таким невыносимым характером не выдержали бы ни одни соседи. Они бы его уже давно прибили.

— Так, а что насчет Вольфа? — спросила у художника Кэт. — Мы слышали, что к нему приезжали какие-то люди. И вы их видели.

— Да, — кивнул художник. — Но я уже все рассказал полиции.

— Расскажите теперь нам, — попросила его Кэт.

— А что рассказывать-то? — спросил художник. — Я вовсе не уверен, что это были именно убийцы. Просто это были единственные люди, которые приезжали к нему и которых я видел.

— Вот и расскажите нам о них, — попросила Кэт.

— Машина у них была какая-то темная, — со вздохом принялся вспоминать художник. — Из так называемых паркетников. В темноте марку было не разобрать. Номер тоже. Да я, честно говоря, и внимания не обратил на номер. Но на багажнике был какой-то рисунок. Он был нанесен красками, содержащими фосфор, и потому слегка светился в темноте. Я не разглядел, но это был какой-то красный зверь. Кажется, медведь. Но я не поручусь. Такая кустарщина не в моем вкусе.

Услышав про красного медведя, Юлька с Маришей вздрогнули, а Кэт осталась совершенно равнодушна.

— А люди? — спросила она у художника.

— Люди? — переспросил у нее порядком захмелевший художник. — А что люди? Люди — существа зачастую неприятные.

— Люди, которые приезжали к вашему соседу, — навела его на правильную мысль Кэт.

— Ах, эти люди, — пробормотал художник. — Не знаю, я их не особенно рассматривал. Просто отметил, что их несколько человек.

— Вы же художник! — возмутилась Кэт. — Вы должны быть особенно внимательны к деталям. Неужели вы не запомнили никого из машины?

— Одного запомнил, — кивнул художник. — Могу вам его изобразить. У него было такое атлетическое телосложение и грация дикого зверя, что я поневоле задержал на нем взгляд. А поскольку он стоял в свете фар, то и лицо его я успел рассмотреть.

— Так вы нам его нарисуете? — спросила Мариша.

— Да, — кивнул художник. — Вообще-то я уже сделал один набросок для полиции. Но они почему-то остались недовольны.

— Хм, — пробормотала Юля.

И пока художник ходил за углем и листом картона, Юля быстро набрала рабочий телефон Ганса. Тот оказался на работе и быстро подошел.

— Ганс, я знаю, у вас есть портрет подозреваемого, — выпалила Юлька. — Человека, подозреваемого в убийстве Вольфа.

В ответ Ганс как-то странно захихикал.

— Не поняла, — удивилась Юля. — Что смешного в моих словах?

— Нет, нет, — запротестовал Ганс. — Вы, Юля, только не обижайтесь! Но если бы вы видели этот портрет… Вы бы сами все поняли!

— А что с ним не так? — уже догадываясь, в чем дело, спросила Юля для очистки совести.

— Господи! — воскликнул Ганс. — Да просто этот художник изобразил подозреваемого в своей излюбленной манере. Там же сплошные пятна и какие-то мазки. Ничего похожего на человеческое лицо. И когда мы художнику очень вежливо намекнули, что данный портрет вряд ли сгодится для розыска преступника, этот тип еще и обиделся. И заявил нам, что мы получили из его рук шедевр, который просто с руками оторвут в любой художественной галерее мира. И он не понимает, чем мы недовольны. Это, оказывается, чуть ли не лучшее его творение, потому что написано под накалом страстей, которые у него еще не остыли с тех пор, как его собака наткнулась на труп Вольфа.