Исчезающий гном - Джеймс Блэйлок

Джонатан передал часы Буфо и Гампу, которым не терпелось взглянуть на них, а сам вместе с Профессором, движимый той же мыслью, поднялся на сцену и нырнул под занавес. За ним была небольшая комнатка, пустая. Если не считать проткнутого шпагами соснового ящика. От нее в сторону тыльной части таверны шел коридор, который вел к нескольким задним комнатам, все они были пусты, за исключением последней. Там сгорбленный низкорослый человечек угрюмо протирал тряпкой грязный деревянный пол.

– Где Зиппо? – спросил Джонатан.

– Вышел.

– Дьявольщина! – крикнул Профессор, который, по правде говоря, был еще больше взбешен, чем Джонатан. – Куда он пошел?

– Не знаю. – Человечек плеснул на пол мыльной воды и начал размазывать ее повсюду шваброй. – Просто выбежал после представления. Не сказал почему. Сказал, что вернется завтра вечером.

– Не сказал почему? – взорвался Профессор Вурцл. – Разумеется, он не сказал почему! Он обманом выманил у этого человека часы.

Мойщик полов кивнул и продолжал заниматься своим делом, как если бы Профессор сделал замечание о погоде или высморкался.

– Это не в первый раз. Зиппо – большой мастак, когда речь идет о колоде карт, но вот часы отдать те же – это у него не очень-то получается. Путает, что куда. Он не виноват. У человека должно быть время, чтобы поучиться.

– Ну, – заметил Джонатан, уже почти примирившийся с потерей своих часов, – сегодня он неплохо потренировался на моих.

– Вернее, стащил их. – Профессор отнесся к этому происшествию не так философски.

Но, впрочем, обоим было абсолютно ясно, что маленький мойщик со своей шваброй и ведром с грязной водой никоим образом не может нести ответственность за утраченные часы. Поэтому они вернулись по коридору обратно и, поднырнув под занавес, оказались в зале, где Гамп, Буфо и Майлз сидели над своим кофе. Две полные чашки стояли перед стульями Джонатана и Профессора.

– Дайте-ка попробую догадаться, – сказал Майлз. – Он исчез. Вернется лишь завтра днем.

– Завтра вечером, – поправил его Джонатан.

– Скорее всего завтра утром, – предположил Майлз. – После того как отчалит пароход. Я видел, что он бросил в ступку не те часы. Но думаю, что он сам понял это только после того, как растолок их в порошок. Хорошо еще, что его ассистентка не дремала. Это на какое-то время сбило меня с толку. Возможно, он сделал эту ошибку уже не в первый раз.

– Именно это сказал нам уборщик.

Джонатан смотрел на дешевые, сломанные, подмененные часы. Когда он поднес их к уху и потряс, то услышал, что внутри что-то постукивает и шуршит. Он открыл крышку складным ножом. Часы были наполовину заполнены песком. В них вообще не было механизма, ни единой шестеренки.

– Это песок времени, – заметил Гамп, когда Джонатан высыпал содержимое часов в маленькую пирамидку на столе.

– Вытащи заводную головку, – предложил Буфо, не желая отставать от Гампа. – Ты сможешь подвесить их на веревочку и использовать как песочные часы.

– Точно, – подхватил Гамп, – но их можно использовать только один раз.

– Он сможет наполнить их заново, – голос Буфо звучал раздраженно.

– Через эту маленькую дырочку? – поинтересовался Гамп.

– Нет! Он снимет эту чертову крышку!

– Ну все равно он потеряет уйму песка. Он весь высыплется ему на ботинки. Его песочные часы будут идти все быстрее и быстрее. Они и гроша ломаного не будут стоить.

– Может быть, он найдет новый песок. – Буфо был вне себя. – Вытащит пригоршню из реки Твит.

– Мокрый песок, – отозвался Гамп. – Если вытащить песок из реки Твит, он будет мокрым. Он не будет сыпаться из часов, и к тому же они позеленеют. Вот тебе и твои драгоценные песочные часы. Сплошная рухлядь!

У Буфо был такой вид, словно он вот-вот взорвется. Джонатан отдал ему часы и сказал:

– Ты можешь попытаться сделать с ними что-нибудь, если хочешь. Но, возможно, лучше будет их использовать как кошелек для монет или грузило для лески.

Буфо вытащил из кармана полдоллара и, похоже, остался очень доволен тем, что монета идеально помещается в корпусе часов.

– Я буду использовать их как потайное отделение. – Он закрыл часы, в которых лежали его пятьдесят центов. – Если на нас нападут по дороге разбойники, им ни за что не придет в голову искать деньги в карманных часах. И у меня останутся эти полдоллара. Я обведу этих бандитов вокруг пальца.

Гамп не мог больше сдерживаться.

– Разбойники! – закричал он. – Обведешь их вокруг пальца! Это примерно такая же чушь, как и идея с песочными часами. Как будто эти грязные бандиты не украдут твои часы вместе с кошельком.

– Тогда я тресну их этими часами по голове. – Буфо быстро прокрутил болтающимися на бечевке часами небольшой круг. – А потом загипнотизирую разбойников вот так. – И он покачал часами перед лицом Гампа, пару раз стукнув ими его по носу.

– Каланча, каланча, каланча! – багровея, крикнул Гамп, который знал, что это слово скорее, чем что-либо другое, выведет Буфо из равновесия.

– Джентльмены! – одернул их Профессор, выше всего на свете ставящий достоинство.

Гамп и Буфо поняли намек и угомонились, хотя в течение следующих десяти минут время от времени корчили друг другу рожи. Буфо упорствовал в том, чтобы выставлять болтающиеся на бечевке часы в сторону Гампа и шептать на манер мага Зиппо: «Фокус, покус, мулиокус».

Они ушли уже после полуночи. На борту парохода им нечем было заняться, кроме как спать, поэтому путешественники постарались выжать все возможное из вечера в таверне. На улице их окутал серый туман. Ветра почти не было, и туман висел в воздухе, сырой и холодный, заглушая ночные звуки. Уличные фонари мерцали сквозь полутьму неестественным светом. Столбы, на которых они висели, терялись в тумане, и казалось, что лампы плавают там в неподвижном влажном воздухе, освещая землю бледными лучами, точно окутанные облаками маленькие луны. Шаги звонко отдавались по булыжной мостовой, а где-то сзади меланхолично бренчало пианино – последнее напоминание о вечерней программе развлечений в таверне, которая к этому времени должна была быть уже почти пустой.

Мимо пятерых друзей, цокая копытами, прошла лошадь без всадника, она вынырнула из тумана в нескольких ярдах впереди них, а потом так же внезапно исчезла, и стук ее подков, ударяющихся о мостовую, медленно затих вдали.

Путники на какое-то мгновение остановились на углу и в молчании прочитали поблекшую и облезшую табличку с названием улицы – просто чтобы убедиться, что они возвращаются той же самой дорогой, которой шли раньше. Джонатану эта ночь показалась какой-то тоскливой, в общем и целом достаточно романтичной, но вызывающей у него чувство некоторой заброшенности. Она словно напомнила ему, что он находится далеко от городка Твомбли и Верхней Долины. Тишина и туман казались ему почти одним и тем же, как если бы туман был видимой, висящей тишиной. И Джонатану пришло в голову, что та белая устало бредущая лошадь, что появилась и исчезла в тумане, на самом деле никуда не шла, что она была чем-то вроде ночной тени, которая бродила взад-вперед по промозглым аллеям, следуя за звуком своих собственных цокающих копыт.