Гиперборейская чума - Андрей Лазарчук

– А я его понимаю, – сказал Крис. – Сперва, может, и боялся – пока было что терять. А после перебоялся… Вот за что я большевиков не люблю – кроме Хасановны и Че Гевары, – так это за то, что они бездарно просрали такой колоссальный энтузиазм всей этой ученой публики. Ведь без всяких шарашек за те же хлеб и воду – только разреши! – такого бы насоздавали и наоткрывали, что Марс бы давно семнадцатой республикой стал, а Штаты – большим кукурузоводческим совхозом с джазовой самодеятельностью. Да, ребята, и какой бы это был джаз!..

– А не надо было фракционность разводить, – сказала Хасановна. – Поумерил бы Троцкий свои амбиции… Разобрался бы Радек со своими бабами… Как ведь все хорошо начиналось! И у нас в октябре, и у вас в августе!.. «ВНТС». Слыхала я про это… Знаете, как расшифровывается?

– Нет.

– «Вождь народов товарищ Сталин». Строили второй экземпляр, побольше, да война помешала. Не будь войны – аккурат к юбилею вождя Луну бы освоили.

– А какое сегодня число? – вдруг спросил Крис, поднося к глазам тоненькую серую брошюрку.

– Годовщина расстрела июньской демонстрации, – немедленно откликнулась Хасановна.

– Месяц я еще худо-бедно помню, – сказал Крис. – Я про число спрашиваю.

– Седьмое, – робко предположила Ираида.

– А тут как раз написано: «7. 06. 98. Проверить». И давно написано. Бывшими фиолетовыми чернилами.

– Можно посмотреть? – спросила Ираида.

– Сколько угодно, – сказал Крис.

– «Панас Запредельный, – прочла Ираида. – «Пролетарская машина времени «Красный Янус». Популярная библиотека. Роман для детей и юношества. Выпуск четвертый. Издательство «Полярный Октябрь». Архангельск, 1928 год».

– В Черкассах улица есть – Панаса Беспредельного, – сказал Коломиец. – Бывшая Рокоссовского. Может, это тот самый?

– «Глава восьмая, – продолжала читать Ираида. – Гремучий бензин. Новые друзья и новые враги. Мотоциклетки в ночи. Комсомольцы есть? Освобожденный оказывается негром. Что такое «навороченный байк»?»

– Чего? – приподнялся Крис. – Так и написано?

Ираида показала ему страницу. Крис недоверчиво посмотрел на буквы. Потом внимательно изучил обе стороны обложки.

– Настоящая, – сказал он. – Только вот откуда в двадцать восьмом году взяться слову «навороченный»?

– Жаргон, как и мода, возвращается каждые двадцать пять лет, – сказала Ираида.

– Например, глагол «бузить», – ехидно сказал Крис. – Но при чем здесь сегодняшнее число? Написанное бог знает когда?

– Может, это и не число, а инвентарный номер, – сказала Ираида.

– А что значит «проверить»?

– Ну… – Ираида задумалась.

– А вот еще одна, – сказал Коломиец, выудив из коробки точно такую же брошюру. – Выпуск первый…

– Давай-ка высыплем все на стол, – предложил Крис. – Наверняка там еще есть…

– Лучше я сама, – сказала Хасановна. – А то вы у меня устроите тут…

Увы, других выпусков романа товарища Запредельного не отыскалось. Хасановна пошла заваривать чай. Крис углубился было в чтение, но тут дверь распахнулась, и на пороге возник доктор в обнимку с длинным тощим негром.

– Ух ты, – сказала Ираида. – Освобожденный оказывается негром… – добавила она шепотом.

– Не знаю, как вы, – с лихорадочной улыбкой во весь рот сказал доктор, – а мы с добычей. Этим афроафриканцем наши неизвестные друзья намеревались повторить вариант Сергея Коростылева. Прошу любить и жаловать.

– Как ты его назвал? – переспросил Крис.

– По правилам политкорректности – «афроафриканцем». Говорят, что «негр» – это неприличное слово. Вроде как «пидор». И отныне вместо слова «дурак» прошу употреблять выражение: «представитель интеллектуального большинства»…

Ираида медленно подняла руку и наставила указательный палец в грудь гостю. Тот начал бледнеть.

– Что-то случилось? – решил уточнить Крис у доктора.

– И еще как, – сказал тот. – Боюсь, что братца Майкрофта нам предстоит использовать на сто пятьдесят процентов…

Раздался какой-то всхлип. Негр закатил глаза и тихо сползал по стенке. Крис молча встал, ухватил парня под мышки и легко оттащил на кушетку для психоанализа, которая здесь, в приемной, играла роль дивана.

– Ты его знаешь? – повернулся Крис к Ираиде.

– Да это тот самый, который у меня хотел сумочку отнять!

– Ага. Что-то Москва становится уж очень маленькой. Где ты его взял, Иван?

– Где-где… В Мытищах. Где еще беглые негры водятся?

– А как тебя занесло в Мытищи?

Доктор набрал побольше воздуху в легкие – и начал рассказывать.

ГЛАВА 9

ПРОЛЕТАРСКАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ «КРАСНЫЙ ЯНУС»

Выпуск I

ГЛАВА 1

ИСПЫТАТЕЛИ. СЕКРЕТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ «5-ЗЕТ». ГОТОВЫ К СТАРТУ!

Марков заехал за Терешковым на мотоциклетке. Одет он был по обыкновению в пилотское пальто-реглан, кожаный шлем и очень старые желтоватые выпуклые очки, делающие его похожим на удивленную рыбу.

– Ты спишь слишком долго, – заявил он с порога. – Это вредно. В организме накапливаются жирные шлаки.

– Я запасаюсь сном, – сказал Терешков. – Никто не знает, когда и как мы будем спать в следующий раз.

Он выпил стакан кислой воды. Это был сегодня весь его завтрак. Так велел профессор Шварцкопф.

– Неужели тебе так важно знать, когда и как мы будем спать в следующий раз? – удивился Марков. – Разве не ты, старый товарищ, обходился неделями без сна, держась в седле? Наверное, ты ослаб душой и телом.

Терешков засмеялся. Он схватил двухпудовую гирю, шутя обмахнулся ею, потом поймал Маркова за ремень и поднял вверх на вытянутой руке.

– Так и буду носить, пока не прекратишь брюзжать, как мелкая буржуазия! – пригрозил он. – Кстати, Маркс спал еще поболе моего!

– Так ведь он мозгом работал. Опусти, у тебя на потолке паутина, а я боюсь пауков.

– Знаешь, я чувствую себя необыкновенно, – заявил Терешков, ставя товарища на пол. – Такого со мной еще не было. Даже когда в первый раз я взлетел на «Сопвиче» и вся земля была подо мной, я не чувствовал такого подъема. А ведь по условиям эксперимента мы должны быть совершенно спокойны. Что же делать?

– Сейчас мы с тобой прокатим по начинающей просыпаться Москве, и ты посмотришь на нее отрешенными глазами. Ты увидишь грязь на улицах и дома с пыльными стеклами. Ты услышишь хохот самодовольных нэпманов, которые на пьяных извозчиках возвращаются с диких оргий. Обоняешь запоздалый обоз золотарей. Осязаешь помятых девок у дверей притонов…

– Зачем я стану их осязать? – удивился Терешков.

– Чтобы запомнить, дубина! Возможно, ты этого больше никогда не увидишь. Помнишь, что сказал профессор?