Очарованные Гавайи - Милослав Стингл

После визита Томаса вновь были подняты гавайские флаги, а в королевском «кафедральном соборе» Каваихао состоялась большая торжественная служба по случаю восстановления независимости страны. Камеамеа произнес во время богослужения долгую речь, закончившуюся словами: «Справедливость – основа существования государства!» Это мудрое заверение короля впоследствии стало лозунгом гавайского королевства. Даже сегодня, глядя на современный официальный герб Гавайских островов, я читал на нем все тот же – по-прежнему написанный по-гавайски – лозунг, требующий, чтобы только справедливость, и лишь она одна, определяла любое начинание и лежала в основе всей жизни государства.

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ РОДА КАМЕАМЕА

Камеамеа III, устоявший перед попытками Великобритании и Франции аннексировать гавайское государство, умер в 1854 году. Этому королю суждено было править своей страной дольше, чем всем его предшественникам и преемникам. За время своего правления Камеамеа провел на Гавайских островах много реформ. Феодальное государство за эти годы превратилось в конституционную монархию. Была провозглашена либеральная конституция, а во время «Великого маэле» произведен раздел земель.

Хотя Камеамеа III и удалось сохранить независимость своего государства, влияние чужеземцев, особенно владельцев плантаций сахарного тростника, год от года, росло. На полях работало все больше сельскохозяйственных рабочих, привезенных в основном из Азии. Процесс этот продолжался и даже ускорился при Камеамеа IV – Александре Лиолио.

Александр Лиолио был сыном Кинау, дочери Камеамеа Великого, и наместника острова Оаху Какуанаои. Таким образом, Камеамеа III он приходился племянником. Поскольку своих детей у Камеамеа III не было, он усыновил умного, способного мальчика, объявив его своим преемником. Александр Лиолио не был похож на своих предшественников. Он получил хорошее образование, и его можно было скорее принять за европейского аристократа, нежели за полинезийского алии. Свой кругозор Александр Лиолио существенно расширил еще в юности, путешествуя по Франции, Великобритании, Канаде, Соединенным Штатам Америки. Эти поездки сыграли не последнюю роль в формировании его отношения к Америке и американцам. В то время как в других странах Александра встречали как наследника трона, в Филадельфии проводник однажды ссадил его с поезда, приняв смуглого полинезийского принца за негра. Нанесенной обиды Александр Лиолио не забывал, всю жизнь. Вспоминая этот случай, он говорил:

– Они набросились на меня, как цепные псы.

Столь же недвусмысленно высказывался принц и об американцах вообще:

– Вести себя не умеют, о вежливости не имеют понятия, не проявляют элементарного человеческого уважения к иностранцам.

В конце 1854 года «полинезийский негр» вступил на гавайский трон, приняв имя своего великого деда, и стал Камеамеа IV.

Основное внимание новый правитель уделял проблеме, которая, несомненно, того заслуживала, – неуклонной убыли коренного населения государства. Уже в первом «отчете», представленном в парламент, он указал на трагические последствия болезней, занесенных чужеземцами на «острова счастья». Так, еще моряки Дж. Кука завезли сюда сифилис. Много болезней распространили китобои. Дело в том, что гавайцы не обладали против новых, столь обычных, скажем, для европейцев заболеваний достаточным иммунитетом. Вспомним, что Камеамеа II и его жена Камамалу умерли от обыкновенной кори.

Уменьшению коренного населения способствовало и появление на островах многочисленных плантационных рабочих со всех концов мира. Они завезли сюда проказу, или, как называли ее гавайцы, «китайскую болезнь». Болезни буквально косили полинезийцев. Матросы с корабля «Мэллори» распространили на архипелаге страшную эпидемию оспы. Ею заболело около семи тысяч гавайцев, почти три тысячи человек умерло. Так что у короля были все основания уделять вопросам здравоохранения первостепенное внимание.

По его инициативе была построена первая в Гонолулу больница. Позже открыли известный лепрозорий на Молокаи. Однако существенных результатов это не дало, и число коренных гавайцев по-прежнему уменьшалось. К тому же на Гавайи прибывали все новые и новые партии плантационных рабочих. Владельцы крупных компаний все более влияли на политику королевства.

В 1856 году в торжественной обстановке в «кафедральном соборе» Каваихао был освящен брачный союз короля. Королеве, вошедшей в историю под именем Эмма, предстояло сыграть значительную роль в судьбе гавайского государства. От этого брака у короля вскоре родился сын, получивший титул: «гавайский престолонаследник».

Однако принц так и не дождался коронации. Его отец, человек крайне импульсивный, в качестве наказания окунул непослушного четырехлетнего отпрыска в ледяную воду. Принц простудился и умер. Поэтому после Камеамеа IV, как это уже однажды было в истории Гавайев, на трон взошел брат короля Лот Камеамеа, или Камеамеа V.

Камеамеа V имел внешность типичного полинезийца: рост – около двух метров, вес – почти двести килограммов. Представления этого дюжего короля об управлении государством соответствовали его облику. Лот Камеамеа стремился быть достойным полинезийским алии и править Гавайями железной рукой. Он ввел новую конституцию, по которой отвел себе и своему правительству более важную, чем прежде, роль, существенно урезав при этом права парламента. Последний состоял теперь только из одной палаты.

При Камеамеа V окончательно завершился «золотой век» китобойного промысла. Китобойные суда обходили гавайские порты. Доходы королевства стали целиком зависеть от производства тростникового сахара, а следовательно, от владельцев плантаций. И те добились учреждения иммиграционного комитета, задачей которого – в полном противоречии с намерениями покойного короля Камеамеа IV, понимавшего необходимость оберегать коренное Население, – было доставлять на Гавайи новых плантационных рабочих.

Сам Камеамеа V, не прославивший свое имя хоть сколько-нибудь значительными делами, умер довольно молодым, в день, когда ему исполнилось сорок два года. Как и у его предшественника, потомства у него не было. И так как на Гавайях уже не оставалось ни одного прямого потомка Камеамеа Великого, а король Лот никого из своих родственников или знатных гавайцев наследником не объявлял, впервые в истории очередной – шестой по счету – гавайский король должен был определиться путем выборов.

Со смертью Лота Камеамеа прекратила свое существование одна из крупнейших во всей Полинезии династий.

КОНЕЦ НЕЗАВИСИМОСТИ ГАВАЙСКОГО КОРОЛЕВСТВА

Вопрос о присоединении Гавайев к Соединенным Штатам Америки постоянно стоял на повестке дня. В американском общественном мнении произошел раскол. Одни были ярыми сторонниками аннексии Гавайских островов. Второй лагерь, куда целиком вошла демократическая партия, выступал резко против присоединения. Президент Стивен Гровер Кливленд заявил:

– Даже если бы я сам был за аннексию, я возражал бы против присоединения силой или обманом. – И добавил: – Я верю, что существует нечто вроде международной морали.

Мой любимый писатель Марк Твен с бесподобным юмором показал, что принесла бы такая аннексия самим гавайцам.

В своей статье, носящей ироническое название «Почему нам следует аннексировать Сандвичевы острова», он призывает: «Аннексируем эти острова прямо сейчас... Давайте осуществим аннексию! Мы получили бы отличные гавани для наших тихоокеанских пароходов и удобно расположенные базы снабжения для военного флота; мы могли бы разводить там хлопок и кофе: раз не будет пошлин, дело это должно оказаться выгодным и дать немалые барыши. Кроме того, мы стали бы владельцами самого мощного вулкана в мире – Килауэа. Непременно осуществим эту аннексию! Что касается принца Билла и остальной знати, то их нетрудно усмирить: переселим их в резервацию! Что может быть приятнее для дикаря, чем резервация? Собирай себе каждое лето урожай кукурузы да выменивай библии и одеяла на порох и виски – дивная жизнь! Благодаря аннексии мы по дешевке получили бы пятьдесят тысяч туземцев с их нравственностью и прочими недугами в придачу. Никаких расходов на образование – они уже образованные; никаких забот по обращению их в христианство – они уже крещеные; даже на одежду не придется тратиться – по весьма очевидной причине.

Мы должны аннексировать Сандвичевы острова. Мы можем осчастливить островитян нашим мудрым, благодетельным правлением. Мы можем завести у них новинку – воров, от мелких карманных воришек до важных птиц в муниципалитетах и растратчиков государственных денег, – и показать им, как это забавно, когда таких людей арестовывают, предают суду, а потом отпускают на все четыре стороны – кого за деньги, кого в силу политических связей. Им придется краснеть за свое простое, примитивное правосудие. Мы можем образовать там суд присяжных, набрав заседателей сплошь из самых умилительно-простодушных тупиц. Мы можем учредить у них железнодорожные компании, которые будут скупать законодательные учреждения, как старое платье, и давить колесами поездов лучших местных граждан, а потом жаловаться, что убитые пачкают рельсы. Мы можем превратить эту группу сонных островов в оживленнейший уголок земного шара, украсить его нравственным величием нашей превосходной священной цивилизации. Аннексия – вот что необходимо бедным островитянам! «Братьям, во мрак погруженным, откажем ли в светоче жизни?»[10].