Кровавый апельсин - Гарриет Тайс

– Мне казалось, оно тебе не понравилось, – говорит Карл. Он обернул полотенце вокруг пояса, а теперь снимает его и сушит им голову.

– Я передумала. А разве тебе оно не нравится? – В груди у меня что-то плотное, комок, мешающий дышать.

– Ну, ничего себе. Но, пожалуй, ты была права. Я не умею выбирать тебе одежду. Ты что-нибудь еще привезла? – Карл садится на кровать и надевает носки.

Не хочу плакать! Я же нарисовала себе клятые стрелки а-ля Эми Уайнхаус. Но слезы близко.

– Неужели мне в нем так плохо?

– Нет, нормально. Просто, может, в чем-то другом тебе было бы комфортнее. Но если с собой у тебя больше ничего нет… ничего страшного.

Надев оба носка, Карл подходит к сумке, достает и надевает трусы, затем джинсы и синюю рубашку. «Она подчеркивает мои голубые глаза», – всякий раз говорит он, подмигивая, когда я предлагаю ему одежду другого цвета.

Карл подходит ко мне и встает рядом. Наши отражения смотрят в комнату – гладко выбритый мужчина с блестящими глазами и я, расфуфыренная по самое некуда. Я одергиваю платье, чтобы не так обтягивало. Карл обнимает меня за талию и прижимает к себе.

– Элисон, ты на потаскуху похожа, – говорит Карл. – Но ты моя потаскуха. – Он наклоняется ко мне и целует в щеку. – Ну, поехали в город. Ты же выпить хотела?

Карл выходит из номера, не успеваю я закрыть разинутый от удивления рот. Его слова задели за живое, но как вечер сложится дальше, зависит от меня. Либо я включаю ранимость и говорю, что он мерзкий говнюк, либо включаю чувство юмора и подбираю сопли. Пусть ему не нравится гребаное платье, но я чувствую, что выгляжу хорошо, его словам вопреки. Я спешно беру куртку и следую за ним. Карл запирает номер, и мы вместе спускаемся по лестнице.

Мы поднимаемся по холму, сворачиваем за угол и идем через Лейнз. Карл забронировал столик в тапас-баре: «В „Гардиан” о нем отличные отзывы, Элисон». Заведение впрямь оказывается хорошим, стулья – почти удобными, столы стоят в приличном отдалении друг от друга. Я единственная женщина в платье, но ничего страшного. Украдкой провожу пальцем по зубам, дабы убедиться, что помада не размазалась. Подходит официант, и я заказываю джин с тоником. Официант интересуется, какой именно джин, и я, вспомнив Мадлен, прошу «Хендрикс». Карл мусолит коктейльное меню, просит рекомендации у официанта и, даже получив их, э-экает и а-акает над сравнительными достоинствами «Олд фэшн»[19] и «Тьмы и бури»[20]. Тьма и буря бушуют у меня внутри, но Карл наконец выбирает «Грязный мартини»[21], возможно, с намеком на то, как кончится вечер. Пока он ведет себя как придурок, но вдруг мы расслабимся, если вместе выпьем?

– Еду выбрала? – спрашивает Карл.

В меню мне нравится все.

– Без разницы. Заказывай, что хочешь.

Карл кивает и, когда возвращается официант, быстро диктует ему блюда. Я не слушаю, наслаждаясь тем, как джин смачивает мне горло и расслабляет плечи. Когда Карл разбирается с едой, я прошу еще порцию джина и открываю винную карту, чтобы заказать бутылку.

– Белое или красное? – спрашиваю я.

– Наверное, белое. Они бокалами продают? – спрашивает Карл.

– Я бутылку закажу. Белое так белое.

Я просматриваю карту, замечаю совиньон, но не поддаюсь соблазну. Чуть ниже в списке белая «Риоха» – я снова подзываю официанта и показываю вино. Выпивку приносят одновременно с едой. Карл заказал множество блюд – ветчинные крокеты, пататас бравас[22], тортилью, что-то со щупальцами осьминога, другие крокеты и – самое изумительное – большой кусок козьего сыра, сбрызнутого медом.

На разговоры мы не отвлекаемся, вдыхая ароматы еды. Я почти не отвлекаюсь и на выпивку, но, когда тарелки пустеют, откидываюсь на спинку стула и делаю большой глоток:

– Так-то лучше. Я умирала от голода.

– Мы все съели. А я боялся, что заказал слишком много, – говорит Карл.

– По-моему, в самый раз. – Я допиваю вино, снова наполняю бокал, пододвигаю бутылку к Карлу – наливай, мол, себе. – Какие планы на потом?

Карл смотрит на часы:

– Уже довольно поздно. Давай в отеле выпьем?

– Я думала, мы танцевать пойдем, – говорю я, морщась.

– Ты же знаешь, танцевать я ненавижу. – Голос Карла звучит безапелляционно.

– Да, знаю. – Я выпиваю еще порцию, потом встаю, чтобы пойти в туалет. На ногах я держусь твердо, в мыслях ясность. Вот одно из преимуществ обильной трапезы – еда не дает опьянеть. – Сейчас вернусь.

После этого из ресторана мы уходим не сразу – допиваем вино, заказываем еще по коктейлю. Я говорю «коктейль», хотя сама пью еще один джин с тоником. Карл снова советуется с официантом и заказывает арманьяк. Я делаю глоток и содрогаюсь: для меня слишком крепко.

Из ресторана мы уходим в половине одиннадцатого. На улице темно, свежо и ясно. Брайтон не то готовится к зиме, не то уже ее встретил. Я смотрю на звезды, которые в Лондоне не видны из-за ставшей привычной оранжевой дымки. Каблук застревает в каменной брусчатке, я спотыкаюсь и хватаю Карла за руку, чтобы вернуть равновесие. Сперва Карл сопротивляется, потом напряжение спадает. На вершине холма, прежде чем спуститься к отелю, мы останавливаемся, и Карл меня целует.

– Прости, что до ужина вел себя по-идиотски. Выглядишь ты сегодня прекрасно, – говорит он, прерывая поцелуй.

Мысли путаются – вечер застилает туман, из которого проступают лишь отдельные эпизоды. Крокеты, они запомнились особенно четко, потому что были по-настоящему хороши. Карл говорит, что вел себя по-идиотски, а он правда вел? Я не помню. Наверное, если сам говорит, но я не заметила. Мне нравится, когда он меня обнимает, и вкус его поцелуев тоже нравится. Я обнимаю Карла за шею, притягиваю к себе – поцелуи продолжаются, теплота между нами растет. Не знаю, в отъезде из дома ли дело, в распутном ли духе субботнего Брайтона, но эта атмосфера явно по мне. Она скорее в духе свидания с Патриком.

– Пошли в отель, – говорю я и тяну его за руку.

Карл идет следом. Я снова спотыкаюсь, но чувствую, что его руки крепко меня держат, не давая упасть. Мы целуемся у лестницы, снова целуемся у входа в отель.

– Еще по одной! – говорит Карл, и мы целуемся в баре.

А потом пустота.

Карл сидит на стуле и смотрит на меня. Я лежу поперек кровати полуодетая. В комнату льется холодный утренний свет. На подбородке у Карла темнеет щетина, под глазами круги. Подо мной что-то липкое. Я тянусь туда рукой, подношу пальцы к глазам и вижу, что они красные. Я переворачиваюсь и искоса