Смертельный спуск. Трагедия на одной из самых сложных вершин мира – К2 - Аманда Падоан

* * *

Маршрут Абруцци – классический, он проходит по юго-восточному ребру горы. На маршруте четыре лагеря, расположенных на высотах около 6200 метров, около 6700 метров, около 7300 метров и около 7900 метров соответственно. За лагерем I на склоне с 45-процентным уклоном есть опасный участок, где случаются камнепады. Здесь чуть не погибли Вилко (в 1995 году) и Джер (в 2006-м). Альпинисты минуют это место рано утром, пока лед еще прочный и камни не начали вытаивать. Затем приходит черед камина Хауса. Пройти эту трещину в скальной стене свободным лазанием с рюкзаком почти невозможно, поэтому альпинисты поднимаются, используя шаткую лесенку и перильные веревки. Выше расположен лагерь II – обдуваемая ветрами площадка, упирающаяся в стену. Затем маршрут идет к так называемой Черной пирамиде, шестисотметровой стене, сложенной из гранита и гнейсов, наверху которой находится лагерь III. По мере приближения к зоне смерти путь выполаживается, переходя в Плечо, седловину, где устанавливается последний высотный лагерь.

Маршрут Чесена длиннее и сложнее, но безопасней. Он минует несколько опасных мест. Этот маршрут идет из базового лагеря по гребню, который поначалу кажется пологим, как горнолыжный склон. Первый лагерь, расположенный на высоте около 5800 метров, жмется за уступом в форме бабочки. Затем, на высоте около 6200 метров, стена укрывает лагерь II от ветра и лавин. Далее маршрут огибает стену и идет вверх по довольно однообразному участку склона, известного под названием Белая пустыня. Лагерь III прилепился над гнейсовым выступом на высоте примерно 7150 метров. Крутое ледовое поле и скальный шпиль – последние препятствия перед тем, как маршрут Чесена соединяется с маршрутом Абруцци.

За лагерем IV, расположенным на Плече, маршруты объединяются и ведут к Бутылочному горлышку. Сераки нависают над этим кулуаром, как носы танкеров. Альпинисты вереницей поднимаются по узкому проходу. После Бутылочного горлышка маршрут траверсом по диагонали пересекает юго-восточную стену К2. Массивная глыба льда, называемая Снежный купол, соединяет траверс с покрытым трещинами снежным полем. Оттуда путь идет к вершине.

На совещании руководителем высотных носильщиков выбрали Шахина Бейга. Им предстояло прокладывать маршрут и провешивать перила в Бутылочном голышке. Каждая команда выделила для этого своих людей. От корейцев это были Пасанг Лама и Джумик Бхоте. От сербов два балти – Мухаммад Хуссейн и Мухаммад Хан. Чхиринг Дордже представлял американскую команду, Пемба Гьялдже – голландцев. Эта передовая команда из пакистанцев и непальцев должна была стартовать из четвертого лагеря в полночь и пройти Бутылочное горлышко до рассвета.

Планировалось, что вторая группа альпинистов стартует через час после первой. Если все пойдет хорошо, к тому времени, когда вторая группа доберется до Бутылочного горлышка, маршрут там уже будет обработан. Еще шесть часов восхождения – и они будут на вершине. «Все должны повернуть назад около двух часов дня, – сказал Шахин. – Если в Бутылочном горлышке будет глубокий снег, может понадобиться еще час, но никто не должен продолжать восхождение после трех пополудни».

Все альпинисты должны были настроить рации на одну частоту. Команды договорились делиться друг с другом снаряжением, в том числе ивовыми вешками, чтобы размечать маршрут, а также веревками, ледобурами и т. д. Мистер Ким назначил участника своей команды, Пак Кён Хе, ответственным за снаряжение. Пак должен был убедиться, что каждая команда полностью укомплектована необходимым снаряжением. «Подход был систематическим, все продумали до мелочей», – вспоминал Пемба Гьялдже. Он был уверен в правильности плана.

Однако мало кто понимал, что в отличной на первый взгляд схеме имелся серьезный изъян. Передовая команда была слишком пестрой: родной язык Шахина – ваханский, обоих Мухаммадов – балти. Все трое общались друг с другом на урду, и с урду, если требовалось, Шахин переводил на английский, который понимали непальцы. У непальцев же имелась своя «игра в классики». Родным языком Пасанга и Джумика был ачжак бхоте, Чхиринга – тамгни шерп Ролвалинга, Пембы Гьялдже – шар-кхумбу тамгни. Между собой они общались на непали. Таким образом, смысл любой фразы мог легко искажаться, проходя через четыре лингвистических слоя, не говоря уже о проблеме общения в радиоэфире с помехами. Более того, только Джумик, знавший корейский, мог общаться с Пак Кён Хе, ответственным за снаряжение. В случае выпадения одного из звеньев лингвистической цепочки, например Шахина, пакистанцы не смогли бы общаться с непальцами.

Офицер связи сербской команды, капитан Сабир Али понимал, насколько велика вероятность рассогласования. Он составил список обязательного снаряжения для каждой команды и набросал договор, который подписали все руководители экспедиций. Но даже после этого не все альпинисты были уверены в деталях. «Я плохо говорю по-английски, – сказал Шахину Марко, расписавшись в документе. – Надеюсь, я все правильно понял». Шахин пожал плечами.

Вилко быстро пожалел о решении объединиться. «Я подписался под этим, – вспоминал он, – но должен был сказать: «Я никогда не поднимался на гору ни с одним из вас. Почему я должен доверять вам, не имея на это никаких оснований, кроме ваших честных глаз?» Но и он промолчал, и все промолчали. Вершина ждала, альпинисты чувствовали себя готовыми. Когда совещание закончилось, Джер включил бумбокс. В чистое небо полилась рок-баллада группы Biffy Clyro «Горы».

Призрачные ветры

Из базового лагеря в лагерь IV по маршрутам Абруцци и Чесена. 5300 метров – 7900 метров, 28–31 июля

За два часа до выхода из базового лагеря Чхиринг освятил свои веревки, окурив их благовониями, после чего сложил мотки в рюкзак под взятый на всякий случай кислородный баллон. В карман куртки он спрятал буддистские четки из ста восьми семян дерева бодхи – для медитации в верхнем лагере. Помимо четок, в кармане лежал пакет с ячменной мукой, благословленной ламой. Муку планировалось рассыпать по Бутылочному горлышку в качестве подношения богине.

Глубоко в рюкзаке Чхиринга, под баллонами с газом, лежал пакетик с каменной солью. Лама наказал ему посолить последнее блюдо перед штурмом вершины – соль придаст силы. На шею Чхиринг надел темно-красную нить, называющуюся бхути, на которой висели три подвески-талисмана. В самой могущественной, серебряной подвеске хранилась написанная на рисовой бумаге мантра. Лама запретил Чхирингу открывать амулет. По его словам, если мантру достать, она потеряет силу и изменит судьбу владельца. Вторая подвеска на бхути – продолговатая бусина, обмотанная черной изолентой, оберегала от отека мозга и легких. Третья в виде грозди узлов останавливала лавины и меняла траекторию падающих камней. Чхиринг спрятал бхути вместе с талисманами под терморубашкой рядом с сердцем.

Другие альпинисты, как и Чхиринг, раздумывали, что взять с собой. Провизия обеспечивала тепло и мотивацию, но каждая вещь что-то весит, так что