Смертельный спуск. Трагедия на одной из самых сложных вершин мира – К2 - Аманда Падоан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Управление национальных парков США не может закрыть для альпинистов территории общего пользования, но заявление на восхождение надо подавать за шестьдесят дней, кроме того, альпинисты обязаны посмотреть презентацию о лавинной опасности, спасении из трещин, о том, как пользоваться перильными веревками, о санитарных правилах и о воздействии человека на окружающую среду. Сотрудники Управления нацпарков провешивают перильные веревки на Денали и следят за их состоянием, а американские налогоплательщики платят за работу санитарной авиации. Травмированных альпинистов эвакуируют по воздуху в больницы независимо от того, могут ли они заплатить.
Снижение цен на восхождения в Каракоруме дало эффект. После терактов 11 сентября 2001 года туристы и альпинисты почти перестали ездить в Пакистан, но в 2008 году более семидесяти иностранцев прибыли, чтобы подняться на К2, хотя половина из них отсеялись еще до восхождения по причине болезней. Еще несколько сотен восходителей штурмовали пики в окрестностях. Вместо ожидаемой отмены экспедиций на К2 началось столпотворение.
Шахин хотел, чтобы альпинисты получили хорошее впечатление о его религии и стране, и по прибытии в базовый лагерь с сербской командой он делал все от него зависящее. «Сохранение гармонии – часть моей работы», – говорил он. Тем не менее проблемы возникали, когда экспедиции выдвигали неразумные требования. Например, сингапурская команда приказала Джехану Бейгу, своему высотному носильщику, перенести груз через лавиноопасное место. Джехан отказался, и его рассчитали.
Шахин нашел Джехану другую работу. Новый работодатель, Хьюго д’Аубаред, шестидесятиоднолетний страховой агент из Франции, хорошо платил, на него уже работал другой уроженец Шимшала – Карим. Но вскоре у Шахина появились недобрые предчувствия относительно Хьюго. Когда они с Каримом прогуливались вдоль морены неподалеку от базового лагеря, то заметили француза, он присел на корточки, будто завязывал шнурок. На камнях перед ним лежали серого цвета останки. Выделялась рука, перерубленная у локтя, но с уцелевшими ногтями, в пустой суставной впадине которой виднелись сухожилия. Хьюго сделал несколько фотографий, наведя объектив на иссушенные губы погибшего.
Шахину и Кариму стало не по себе. Мусульмане считают рот, произносящий слова Корана, одной из наиболее священных частей тела. Когда Аллах посылает ангела забрать душу, мусульмане по традиции закрывают рот и глаза умершего и расчесывают его волосы. Затем тело омывают ароматизированной водой, заворачивают в чистые простыни и хоронят в землю в правильном направлении – головой к Мекке. Все это проделывается в день смерти, до наступления ночи.
Шахин показал в сторону мертвого человека.
– Это мог бы быть один из нас, – сказал он Кариму.
Карим спросил, как поступить.
– Я разберусь, – ответил Шахин.
Несколько часов спустя он спросил Хьюго, что тот собирается делать с фотографиями.
– Ничего, – ответил Хьюго.
Он объяснил, что многие альпинисты фотографируют человеческие останки на горе. Когда Хьюго поднимался на Эверест, он наткнулся на замерзшее тело. Хьюго заметил, что смерть – неотъемлемая часть этого вида спорта, а он просто «задокументировал это, как обычно».
Шахин знал, что это означает. «Вы собираетесь выложить снимки в интернет?» – спросил он. Хьюго сказал, что нет, точно нет. Он собирался сохранить снимки для себя: «Демонстрировать подобное неправильно. Семья погибшего может узнать его».
Шахин успокоился. 11 июля он пригласил француза на праздник, устроенный в честь пятьдесят первой годовщины коронации Ага-хана. Это день солидарности мусульман-исмаилитов, принявших этого прямого потомка Мухаммеда в качестве своего духовного лидера. Надир, повар сербской команды, зарезал козу, поставил на солнце столы и разложил миндальные пирожные и мясо на шампурах. Тем временем Шахин собрал гостей в круг и хлопал в ладоши, пока Карим и Джехан пели на ваханском.
Образовался круг зрителей, и Хьюго отплясывал в центре. Он был одет в широкие брюки, рубашку с воротником на пуговицах, спортивную кепку и кашемировый свитер и прыгал и размахивал руками под музыку, словно раненая чайка. Собравшиеся с восторгом приняли его. Затем Хьюго освободил место для Карима. «У меня ревматизм», – объявил Хьюго под смех зрителей. Шахин решил, что он ошибся насчет француза и что это добродушный и веселый человек.
Вечером Хьюго закачал фотографии в ноутбук, написал заметку для своего блога, строя предположения о принадлежности останков. Затем опубликовал запись.
* * *
Альпинистское сообщество во многом напоминает среднюю школу. Каста высотников немногочисленна, и почти все знают друг друга. Стресс, вызванный страхом смерти и увечий, добавляет остроты отношениям. Появляются лидеры со своими последователями, которым начинают завидовать «сверстники». Альпинисты меняют соратников, препираются, конкурируют и бахвалятся. В недели, предшествовавшие трагедии, некоторые даже ссорились, как дети.
Например, калифорниец Ник Райс вспоминал, что руководитель голландской экспедиции Вилко ван Ройен вел себя «как тринадцатилетняя девчонка»:
– Намеренное безразличие, откровенное хамство. Если я здоровался, он не отвечал…
– Он одевался так, что я глазам не верил! – объяснил Вилко. – У него был легкий шлем Petzl Meteor, слишком хлипкий для К2. Пластиковый велосипедный шлем.
– Вилко просто ненавидит меня. Я не знаю почему, – сказал Ник.
– И он не взял с собой даже веревку, – продолжал Вилко.
– Американская команда привезла мои веревки.
– Он целыми днями сидел в интернете, а бензин привез в основном, чтобы запускать свой генератор.
– Вилко завидует тому, что у меня есть генератор…
Такие склоки могли происходить и по пустякам, и по существенным поводам, и когда Чхиринг слышал очередной спор, то уходил в себя. По сравнению с теми, кто поднимался на Эверест, альпинисты на К2 нарочито и демонстративно стирали грань между храбростью и безумием. Многие из них хотели подняться на все восьмитысячники, и у некоторых тщеславие превосходило умение. Сильные не терпели слабых, слабые обижались на то, что их сбрасывают со счетов, и эти высокомерие и заносчивость не давали покоя Чхирингу. Понимая, что всем придется работать вместе, он присматривался к самым амбициозным в группе.
Баск Альберто Зерайн показался Чхирингу потрясающим. Он еще никогда не видел европейца, который мог подниматься на гору как шерпа. Альберто заключил сделку с Шахином, согласившись работать высотным носильщиком за место в палатке.
Помимо Альберто и Шахина, в число самых сильных альпинистов в базовом лагере, по мнению Чхиринга, входил Вилко. Для Вилко, кавалера ордена Оранских-Нассау, это был третий «крестовый поход». Он уже дважды пытался взойти на К2, но безуспешно. В 1995 году камень раздробил его руку, так что «кость торчала наружу». В 2006 году пришлось повернуть назад из-за плохой погоды.
На
