Кох. Вирхов - Николай Семашко

Эти мелкобуржуазные политические качания Вирхова, приведшие его потом в стан Бисмарка, оказались роковыми, как увидим дальше, и для его научной работы: из передового бойца за «естественнонаучный» Метод в медицине; из горячего апологета эволюционной теории он превратился в ярого противника дарвинизма и в защитника идей поповщины в медицине.

Как оратор Вирхов не отличался особыми достоинствами; речь его не блистала внешними эффектами, хотя временами была остроумна. Зато поражала слушателей солидная аргументация его речей.

Известный психиатр проф. Сикорский так описывает в своих воспоминаниях впечатление от выступления Вирхова в парламенте: «Вот он на парламентской трибуне в качестве оратора (это было в 1879 году). Скромная фигура, без пафоса, в длинном черном сюртуке с цветным карманным платком, прикрепленным по старой моде в петлицу сюртука. Вот он несколько минут остается в позе ораторского выжидания… Среди слушателей воцаряется величайшее внимание. Вирхов говорит свою речь просто, объективно, точно читает анатомическую лекцию, но члены палаты депутатов и вся публика исполнены самого напряженного ожидания и внимания. В свою речь Вирхов вставляет места, блещущие самым искренним, добродушным юмором, вызывающим живое, бодрое внимание и веселость слушателей… «С моей точки зрения, — говорит Вирхов, доказывая свои положения, — никто не станет спорить, даже депутат Ласкер не будет возражать, если только он в состоянии сплошь промолчать хоть одно заседание». Общий взрыв веселости и добродушного смеха охватывает все многочисленное собрание. Как ни мал этот эпизод, при котором нам случилось присутствовать, но он полон глубокого смысла. Спокойная, объективная, правдивая личность Вирхова овладела умами и полонила всех слушателей».

Международные конгрессы и последние годы жизни Вирхова

Вирхов еще в вюрцбургский период его деятельности приобретал все большую и большую известность не только в Германии, но и за границей. Он обычно председательствовал на всех германских медицинских съездах, делал на них руководящие доклады. Еще в 1855 году он принял участие в международном конгрессе в Париже. В 1859 году он предпринял путешествие в Норвегию, чтобы там изучить проказу (лепру) — болезнь, которой он интересовался и потом, председательствуя в 1897 году на международной конференции по борьбе с проказой и направляя исследования по проказе на тот путь, на котором в 1901 году знаменитый Ганзен открыл бациллу проказы.

Франко-прусская война сделала на долгое время невозможным созыв международных съездов в Германии: французские врачи отказывались ехать в Германию. Лишь в 1890 году, впервые после долгого перерыва, собрался международный медицинский конгресс в Берлине. Его открыл Вирхов следующими гуманными и примиряющими словами: «Разве не является величайшей задачей международных медицинских конгрессов привести всех участников и врачей всего мира, стоящих вне рядов участников, к сознанию, что медицина должна быть гуманной наукой! Разве не должны мы, перед лицом громадных усилий, которые все мы направляем на благо людей, напоминать друг другу, что служба врача есть служба человечеству! Разве не должны мы, справедливо гордясь теми жертвами, которые приносит врач за ничтожное вознаграждение, а иногда и без всякого вознаграждения, указывать на то, что врачи собираются со всего света на такие громадные собрания не для личных выгод. Этот съезд был настоящим триумфом Вирхова.

Между прочим, на этом съезде Роберт Кох выступил со своим по меньшей мере преждевременным заявлением о целебной силе открытого им туберкулина для лечения туберкулеза. При той громадной славе, которой пользовался в то время Кох, это его заявление было настоящей международной сенсацией. Больные со всех концов света — в том числе больные полуживые, умирающие — потянулись в Берлин к Коху. Оказалось, что туберкулин вовсе не обладает таким целебным свойством, а в некоторых случаях даже вредит больным. Надо было противопоставить авторитету Коха другой такой же авторитет, чтобы парализовать вредное влияние рекламы.

Таким контр-авторитетом — равным, если не большим — выступил Вирхов. Он подверг тщательному патологоанатомическому изучению действие туберкулина, доказал неопровержимыми данными, полученными при вскрытиях умерших, вредное влияние туберкулина на больных и смело, как всегда, выступил против Коха. Многие тысячи больных обязаны Вирхову тем, что не подверглись эксперименту туберкулинного лечения.

Наиболее ярким доказательством международного авторитета и славы Вирхова явился его 60-летний юбилей в 1881 году, а затем 70-летний в 1891 году. Буквально со всех концов света Вирхов получал приветствия, к нему съезжались делегации.

XV международный конгресс состоялся в Москве в 1897 году. В этом конгрессе приняли участие такие светила медицинской науки, как инфекционист Видаль, хирург Кохер, физиотерапевт Лейден и другие. И, однако, все взоры были направлены к престарелому 77-летнему Вирхову. Участник конгресса, ныне здравствующий профессор Харьковского университета Н. Ф. Мельников-Разведенков, так описывает встречу Вирхова в Москве: «Особенно притягательным Р. Вирхов показал себя в Патологоанатомическом институте на Девичьем поле в международной семье патологов. На заседании патологической секции в институте Р. Вирхов был доступным, простым, ласковым, обаятельным. В аудитории он предпочитал теряться в толпе, избегая первых мест, и проводил в немалое смущение молодых врачей, подсаживаясь к ним на стул и запросто задерживая их на месте рукой. Он принимал живое участие в прениях. Особенно охотно он беседовал во время перерывов в кругу патологов. Какой лучезарной улыбкой светилось его одухотворенное лицо, когда он вспоминал былые годы работы со своими, поседевшими ко времени конгресса учениками, бывшими нашими учителями! В Москве Р. Вирхов соединял научными узами русских и немецких патологов».

После Московского международного конгресса Вирхов 79-летним стариком принял участие в Парижском международном съезде (1900 год). Опять восторженные овации по его адресу, и громадный парижский Salle de Fêtes не мог вместить всех желающих принять участие в конгрессе и послушать великого старца. Вирхов выражал радость, что «даже малейшая тень недоверия и печальных воспоминаний были забыты; никогда я еще не встречал такого дружеского приема в столице Франции». Он высказал надежду, что в будущем врачи будут не только участниками мира между народами, но и борцами за мир. Этой мечте великого ученого не удалось, как известно, осуществиться: империалисты в кровавой схватке столкнули французский и немецкий народ, разожгли пламя шовинизма, и врачи, наряду с другими, также подверглись заразе шовинизма: долгие годы после империалистической войны врачи «стран Антанты» не желали встречаться на конгрессах с врачами «германской коалиции».