Девочка и ветер - Драган Мияилович

Открыв большой заржавевший амбарный замок, молодой священник налег на ручку, и дверь со скрипом открылась, впустив в темное нутро амбара золотой луч дневного света. По отвесным скалам повыше домика скакало несколько коз, объедая редкие листья кустарников и пощипывая траву между камней.

– Да у меня здесь будет компания! – рассмеялась Ивана. – Митрополит мне не сказал, что я буду не одна. Отлично! Главное, чтобы людей не было!

– А вы не любите людей? Вам так важно, чтобы их не было?

– Не то чтобы не люблю их, просто я потеряла к ним доверие. Слишком много боли они мне причинили, чтобы я им еще когда-нибудь поверила, – вздохнула Ивана.

– Вы и мне не верите? – улыбнулся священник.

– Вам верю, потому что вы – слуга Божий, а не просто человек. Разве не так?

– Важно, чтобы в вас не было ненависти. Ненависть – это болезнь, которой человек, прежде всего, обременяет самого себя, отравляет себе жизнь и страдает от плохого самочувствия.

– А кто вам сказал, что во мне нет ненависти? Еще как есть! Люди того круга, в котором я вращалась, приносили мне только зло и несчастье. Адское зло, вы себе даже представить такое не можете! Из этого родилась и ненависть. Разве можно любить того, кто тебя насиловал, или, например, убийцу своей матери? Дьявол может рождать только дьявольских детей. Ответьте мне на этот вопрос как священник, а еще лучше – как человек.

– Ивана, мы не должны позволить, чтобы ненависть нас разъела изнутри. Выход – только в любви, потому что любовь – это не просто состояние, любовь – это задание. Человек должен их выполнить, чтобы существовать. Любовь существует в двух величинах: меньшая выражается в эмоциональной связи с другим существом, и большая, космополитическая – в силе прощения тех, кто нас обидел. Наш Спаситель, Господь, Иисус Христос на кресте молился за своих палачей: «Отче, прости их, они не знают, что творят!»

– Очень хорошо они знали, что делают, – ответила Ивана.

– Нет, не знали. Злые поступки – величайшее заблуждение и незнание, это способ жизни без смысла. Подумайте об этом! А сейчас извините, я должен идти. Меня ждут дела в приходе. До встречи послезавтра, счастливо! Ах да, чуть не забыл. В шкафу найдете удочки и спиннинги, так что можете развлечься рыбалкой.

Стоя на скале, она долго наблюдала, как черная лодка, направляемая сильными ударами весел, удаляется к противоположному берегу.

Ивана обследовала нижнюю часть острова, а потом вскарабкалась на вершину скалы, где стояла маленькая каменная церковь, внутри которой ее встретила приятная свежесть. С площадки перед церковью открывался дивный вид на море. Кое-где вдалеке были различимы силуэты кораблей, они медленно плыли неизвестно куда, оставляя за собой белый пенный след.

Ивана стянула с себя одежду и погрузилась в изумрудную воду. Это полуденное купание было приятно, потом, вытянувшись на теплом песке, она составила план, чем будет заниматься после обеда. Надо было навести порядок в маленьком каменном домике, выбросить оттуда все ненужное, приготовить обед, – так что первый день пребывания на острове обещал быть заполненным.

Когда день приблизился к закату, а загорелое темя солнца нырнуло за горизонт, Ивана с удовольствием осмотрела результат своей многочасовой работы. Все блестело, а на маленькой переносной плитке кипел грибной суп, купленный утром в магазине на материке. После скромного ужина она долго сидела на каменных ступеньках, перебирая в памяти пережитое. Вдалеке мигал огнями Петровац, окутанный светом фонарей, а рой звезд над головой рисовал мерцающий ореол вокруг серпа молодого месяца.

Когда Ивана проснулась, солнце уже поднялось высоко. Опьяненная чистым средиземноморским воздухом, она чувствовала себя бодрой и легкой. Радостно потянулась, встала и широко раскрыла ставни на окнах. В маленькую комнатку хлынул солнечный свет, только тогда она заметила, что уже перевалило за десять. Пора завтракать. В рюкзаке у нее было три больших упаковки сухариков и несколько банок с рыбными консервами, но неожиданно ей в голову пришла невероятная идея: подоить коз и выпить свежего молока. Сорвав между камнями пучок свежей травы, она осторожно приблизилась к козам. Одна из них, вытянув шею, опасливо начала жевать душистую траву желтыми зубами, весело подергивая в такт короткой бородкой. Контакт был установлен, вскоре, привязав козу за куст, Ивана неуверенными движениями сцеживала набухшее козье вымя, из сосков струйками стекала пенистая белая жидкость в кастрюлю в красный горошек.

После сытного завтрака Ивана достала из рюкзака книги, полученные в подарок от митрополита. Ее внимание привлекло название одной из них: «Поучения отца Фаддея». Она начала читать, с любопытством исследуя содержание, страницу за страницей.

«…Сойди в сердце свое, в нем ты найдешь лестницу, по которой сможешь подняться в царство Божье. Когда в своем сердце обретешь покой, тогда начнешь понимать не только тайну вещей, но и тайну самого себя. Если внутри тебя царит беспокойство и ты обращаешь внимание на негативные поступки других людей, тогда никогда не сможешь чувствовать себя хорошо. Почему Господь говорит нам возлюбить и врагов своих? Не ради них, но ради нас самих. До тех пор пока мы держим в себе мысли об обиде, причиненной нам неприятелями, мы не сможем успокоиться и будем жить, сгорая в адском огне.

…Каковы наши мысли, такова и наша жизнь. Если наши мысли спокойны и позитивны, нами владеет мир, если наши мысли мрачны и негативны, нами владеет беспокойство…»

«Это так, – сделала для себя вывод Ивана. – Что мне хорошего от того, что я вспоминаю Назуфа, ночные посиделки, когда мы “тащились от кайфа”, унизительные ситуации, в которых я оказывалась из-за моей зависимости от наркотиков, всех тех, что пользовались мною, зная мое состояние и ситуацию? Ничего. Не нужно человеку с чистой совестью обременять себя злом, заключенным в других людях. Кроме самой себя, я больше никому не причинила зла, поэтому моя главная задача – спасти саму себя от самой себя. А как быть с моей матерью и Ангелиной? Чиста ли перед ними моя совесть?» Голос невидимого собеседника настойчиво сверлил Иванины воспоминания. Расстояние между ней и ними уменьшалось со скоростью падающего метеорита, и перед глазами уже всплыло озабоченное лицо Марии Савич, как она из-за кружевной занавески наблюдает за дочерью, садящейся в машину к дилеру наркотиков Адему, которому Ивана верила больше, чем родной матери. Из тумана воспоминаний о той поре до нее доходят умоляющие всхлипы плачущей Ангелины: «Мама, возьми и меня. Я хочу пойти с тобой!» А она в это время сердито захлопывает дверь перед плачущей дочерью, оставляя за собой стук каблуков вниз по каменным ступенькам.

Впервые здесь, на каменном острове, Ивана поняла, что находилась по другую сторону от добра. Все ее бравады, направленные на то, чтобы заполучить наркотики, и все ее выдумки, чтобы спрятать то, что было очевидно и ее матери, и десятилетней дочери, показались сейчас такими примитивными, что она начала презирать саму себя.

«Как я впустую потратила свои самые лучшие годы! – вздохнула она полной грудью, и боль отразилась на ее загорелом лице. – Что было, то было. Я должна справиться и идти вперед. Я пущу корень в этом камне и вернусь туда, где мне суждено быть. А это место идеально подходит для раздумий и поиска потерянного времени!»

Скрип уключин проплывающей мимо лодки вывел ее из раздумий, и Ивана решила, что пора приступать к уборке домика, чтобы наконец привести его в пригодное для жизни состояние. Вчера она вытирала пыль, а сейчас ей показалось, что комната завалена ненужными вещами, и, стремясь расширить жилое пространство, принялась выбрасывать, по ее мнению, все ненужное. Время за работой пролетело быстро, как незаметна ускользающая тень, и, почувствовав сладкую усталость, она легла отдохнуть. В эту ночь измученная женщина спала сном праведника.

Следующий день до обеда Ивана провела в ожидании приезда отца Нектария, снедаемая желанием с кем-нибудь поговорить. Уже перевалило за полдень, а его все не было. Ивана решила, что ему помешали дела в приходе. День был теплый, и она, раздевшись, в чем мать родила, предалась наслаждению, плавая в морской бухте, спрятанной от глаз в отвесных скалах. Потом, расстелив на теплом камне полотенце, отдалась на волю солнечным лучам и щекотанию мистраля, временами дувшего с моря. Из сладкой неги ее вывел голос молодого священника; откашлявшись, он подал знак о своем присутствии. На самом деле он прибыл десять минут назад, но, очарованный красотой ее тела, с которого стекали капельки воды, похожие на кристаллы, не мог оторвать глаз от неожиданного искушения. Спрятанный за кустом мирты, молодой мужчина смотрел на обнаженное тело, глубоко в себе ощущая укоры совести, что такое поведение противоречит его моральным устоям, но не нашел сил оторвать взгляд от столь неожиданного и прекрасного видения. Это было не похотливостью, а очарованностью волшебной красотой и гармоничными линиями Иваниного тела. Ему было неловко, несколько раз он отводил взгляд в сторону, но глаза невольно возвращались назад и, поблескивая, наслаждались картинкой.