Тройка без тройки - Вс. Другов

— Не буду ходить и все, — повторяет, но уже очень тихо, Вася.

— Об этом еще потолкуем, — заключает Ипполит и тут же обращается к Саше: — А ты напрасно за меня расписываешься. Тоже никогда этого не делай.

Мальчики подвигаются, освобождая место на скамейке. Ипполит садится и кладет рядом с собой большой пухлый портфель, из которого торчат свернутые в трубку листы белой бумаги. Тотчас же Виктор нагибается и заглядывает в бумажную трубку, как в телескоп. Валя отталкивает его. Ипполит улыбается, но на всякий случай берет со скамьи портфель и кладет его к себе на колени. Потом уже обращается к мальчикам:

— Надо будет кому-нибудь пойти в Тихий переулок, к этим… Как вы их называете?

— К «тихарям», — подсказывает Петя.

— Вот именно. Надо будет сходить к «тихарям» и договориться с ними о встрече. Кому-нибудь поручить это нельзя…

— Кому-нибудь, конечно, нельзя, — решительно заявляет Вася, но тут же осекается и начинает сосредоточенно рассматривать землю у своих ног.

— И мне так кажется, что нельзя, — повторяет Ипполит. — Поэтому лучше всего поручить это тебе, Вася. Ведь никто другой, а именно ты сказал, что «тихари» — это враг номер первый вашего двора. Помнишь?

В глазах мальчика — несказанное удивление. Потом его лицо принимает обычное, чуть-чуть насмешливое выражение. Но, взглянув на Ипполита, на товарищей и увидев, что никто не улыбается, что все очень серьезны, даже торжественны, он опускает глаза:

— Как же так… Почему я?.. Да мне совсем это и не нужно…

Ипполит делает вид, что вовсе не замечает волнения мальчика и продолжает:

— Надо будет, прежде всего, сказать им, что мы можем уже недельки через две-три сыграть с ними. Потом, Вася, ты узнаешь, где будем играть, у них или у нас…

— Конечно, у нас, — не может удержаться Вася.

— Это надо будет еще продумать, где лучше. Потом договорись, кто будет судьей и так далее. Словом, тебе понятно?

Васе слишком хорошо все понятно: и то, что позади все неприятные объяснения, и то, что теперь у него опять восстановлены прежние отношения с товарищами, и что вообще Дугин просто замечательный человек, и что Коля с Петей тоже чудесные товарищи, и даже Саша — очень хороший парень… И, несмотря на все это, он говорит:

— Пойти к «тихарям» я, конечно, пойду. Это дело общественное. Не занятия ваши, товарищ Дугин, посещать не буду. Не имею я права на это. Слово я дал? Дал. И все.

— То, что ты слово держишь, это хорошо, — соглашается Ипполит. — Слово держать надо. Можешь пока не участвовать в соревнованиях. Но посещать все наши занятия ты должен. Подумай вот о чем: только ты начнешь получать четверки, а тут встреча с «тихарями». Как же ты выступишь за свою команду, не тренируясь с нами сейчас? А теперь насчет французского…

— Насчет французского, товарищ Дугин, это дело решенное, — заявляет Саша и при этом подмигивает Васе так, словно между ними всегда царили только мир и согласие. — Насчет французского мы уже договорились. Мы все будем помогать Васе.

— Только смотрите, чтобы у вас это не было временной кампанией. Поговорите — и бросите. Я проверю.

Затем он вынимает из портфеля тоненькую книжку:

— А это, Вася, тебе от Людмилы Александровны. Гаврош, Гюго. На французском языке. Чтобы закрепить твои знания.

Вася берет книгу, рассматривает рисунок на обложке — улица, баррикады, люди, защищающие их, красный флаг над баррикадами. У Васи книгу отбирает Петя. Другие мальчики обступают его, заглядывают через плечо.

Ипполит осматривается по сторонам, кого-то выискивая, затем спрашивает:

— Что-то не видно здесь вашего художника. Где Володя?

— Сейчас мы его раздобудем, — говорит Саша и бежит к подъезду дома.

Срывается с места и Вася. Только он бежит не к подъезду, а к окну первого этажа и начинает выбивать по стеклу частую дробь. Проходит одна, две, три секунды. Потом занавески медленно раздвигаются и в окне показывается недовольное лицо Володи. Вася делает ему знак — нее бросай, сейчас же выходи! Немного помедлив, мальчик утвердительно кивает головой. И задергивает занавеску.

Проходит еще несколько минут, и во дворе появляется Володя.

— Здравствуйте! — говорит он Ипполиту, потом обращается к Васе: — Ты меня оторвал от большого дела. Я пробовал сочинить футбольную песенку.

Ребята в один голос спрашивают:

— Ну и как?.. Получается?.. Можно уже исполнять?..

Володя машет рукой:

— Не совсем. Пока только один куплет написал.

Он вынимает из нагрудного кармана рубашки исписанный сверху донизу и перечеркнутый вдоль и поперек листок бумаги и читает:

Мы в нашем переулке,Мы в доме номер пять,Мы в каждом закоулке,Мы будем все играть.

— В основном довольно хорош, — определяет Вася. — Только почему ты написал — «Мы в нашем переулке»? Раз это футбольная песенка «грибников», надо было писать — «Мы в Грибном переулке». Чтобы все знали, о ком эта песенка!

Володя отрицательно качает головой:

— Так не получается, Вася. Ритма нет. Ударение не на том слоге.

— Вообще говоря, конечно, не плохо, — одобряет и Петя. — Но рифма «закоулке» — неважная рифма.

— Я знаю, что это не очень важная рифма, — признает мальчик. — Если бы вы были не футболистами, а велосипедистами, можно было бы взять хорошую рифму — «втулки».

— Можно, — авторитетно подтверждает Петя. — Но мы ведь не велосипедисты.

— Вот если бы мы были пекарями, — мечтательно произносит Гриша, — нашлась бы еще лучшая рифма — «булки».

Все смеются, а Володя, обращаясь на этот раз лично к Пете, спрашивает его:

— Ты хорошо разбираешься в стихах. Посоветуй, как правильнее «мы будем все играть» или «мы будем всё играть?»

— И так и так хорошо, — безапелляционно заявляет Вася. — «Мы будем все играть» — это значит, что будут все играть. И я, и Виктор, и все. А если — «Мы будем всё играть», — это значит, что будем долго играть.

— И упражняться, — уточняет Андрюша.

— Вася прав, — снова авторитетно подтверждает Петя. — Но у тебя другой недостаток — слишком много повторяется слово «мы». В каждой строчке.

— «Мы» — хорошее слово, — заступается за стихи Валя. — Лучше, чем «я».

Его поддерживает Саша:

— Ведь это мы будем играть, а не кто-то один. Если поставить «я» — кто же это будет? Один только автор?

— А кто напишет музыку? — вдруг задает вопрос Виктор.

— Я думаю, Виктор, — улыбаясь, вмешивается в разговор Ипполит, — еще рано искать композитора. Действительно, слишком часто повторяется «мы», потом одного куплета мало. А сейчас у нас есть более срочные дела.

Он вынимает из портфеля папки, общие тетради, записные книжки, книги, из которых торчат тоненькие полоски бумаги, и все это передает Володе:

— Рассмотришь дома, познакомишься с теми местами, которые отмечены. Они заложены бумажками. После урока я тебе скажу, что надо со всем этим делать. Это для наших стенгазет.

— Хорошо, — говорит мальчик, складывает в одно место все принесенные материалы, захватывает их подмышку и направляется к дому.

— Подожди! Ты куда? — удивленно спрашивает Ипполит.

— Домой пойду. Познакомлюсь пока, попробую порисовать. А когда вы окончите урок, Вася мне постучит в окно.

Ипполит отбирает у мальчика сверток и снова кладет его на скамейку:

— Пусть здесь все это пока полежит. А ты с нами будешь заниматься.

Володя удивленно обводит глазами всех товарищей, затем пожимает плечами:

— Никогда я футболом не занимался, товарищ Дугин. Из меня ничего не получится, уверяю вас.

— Нет, это ты оставь. Каждый может стать футболистом, и ты не являешься исключением.

И прежде чем Володя успевает что-нибудь возразить, подобрать еще какие-нибудь убедительные доводы в пользу своей полной неспособности к спорту, Ипполит встает со скамейки и командует:

— Становись!

Мальчики, сталкиваясь друг с другом, стремительно выбегают на середину двора и здесь после споров и толчеи выстраиваются в одну шеренгу по росту.

— Ты не туда встал, я выше тебя, — шепотом говорит Валя своему соседу Грише.

— Это на прошлой неделе было, — так же шепотом отвечает Гриша. — Я вчера в школе измерял рост, на три сантиметра вырос.

Володя в нерешительности продолжает стоять возле скамейки.

— Ты что же, Володя, свое место не знаешь? — выручает его спокойный голос Ипполита. — Становись на правый фланг.

На правый фланг — это потому, что Володя самый высокий из всех мальчиков. Вообще, это очень почетно, но как раз сейчас быть правофланговым вовсе уж не так приятно: когда все повернутся, он окажется впереди и все будут видеть, как он делает упражнения, вернее, как он не умеет делать упражнений. Но приказ есть приказ — приходится становиться на правый фланг.