Победа от Виктории - Татьяна Кручина

Примерно так эту историю Вика пересказала Генриетте. Ее она вычитала в книге Ванессы, которую получила по наследству.

— Вполне сносно, — похвалила бабуля внучку за рассказ.

Они находились в запретной комнате. Генриетта возвышалась в кресле, в котором раньше сидела ее мертвая сестра. Вика расположилась, как и тогда, напротив. В доме стояла тишина. Дети были в школе. Мария Дмитриевна ушла на выставку Шишкина в корпусе Бенуа. Она уже обзавелась петербургскими подругами, которые наперебой приобщали провинциалку к прекрасному.

— Вот кровавая брошь Маркуса, — сказала Генриетта, доставая вещицу из шкатулки и протягивая Вике.

— Его звали Маркус?

— Это неважно.

— Почему?

— Мужчина не должен мешать ведьме. Пришел и ушел.

— Как же любовь?

— Она необходима. Без нее не рождаются красивые дети.

Вика положила брошь на ладонь и подвигала рукой, как бы взвешивая. Тяжелая. Вся обсыпана рубинами. В центре огромный, темно-красного цвета, как венозная кровь. Вика перевернула драгоценность. Рубины крепились к грубой бугристой золотой решетке. Золото от времени потемнело, камни тоже не мешало почистить. Вика вновь перевернула брошь. Рубины вспыхнули, а руке стало жарко. Вика увидела деревянную пристань, громадные разукрашенные лодки, воинов в волчьих шкурах на корме и высокую женщину с рыжими косами, обвивающими голову. На груди у той сияла кровавая брошь.

Генриетта с интересом наблюдала за внучкой.

Глава 23. Трагедия

Хоккейный матч на первенство города должен был состояться в субботу, но его перенесли на четверг. Поэтому Вика туда не попала. Поздно было переносить пациентов.

Матч закончился сразу после начала. Гриша Тупин выиграл первое вбрасывание, сам бросился в атаку и тут же упал плашмя, лицом вниз. Все подумали, что нарушение, кто-то зацепил его клюшкой. Борис выпрыгнул из-за борта, не слушая криков тренера, подъехал к парню. Над Гришей склонился судья, он оттянул сбившийся шлем. Борис увидел закрытые глаза и бледное, белее льда, лицо парня. Вспомнив слова матери, испугался и заорал истошно:

— Врача! Скорую!

Судья поднял вверх кулак. Но, не дожидаясь этого условного знака, к ним уже бежал Кирилл, за ним двое мужчин тащили носилки. Они аккуратно, придерживая плечи и голову, перевернули Гришу, зафиксировали ему шею, подвели под него носилки, погрузили и бегом покатили с площадки. По методичке, которую Кирилл проштудировал несколько раз, не рекомендовалось оказывать реанимационные мероприятия на глазах у зрителей. Такое зрелище было бы страшным и для детей, и для их родителей.

В подтрибунном помещении Гришу молниеносно стащили с носилок, стянули свитер, сняли защиту. Кирилл прикрепил электроды. Полезла лента из дефибриллятора, на которой вырисовывались высокие разнонаправленные волны веретенообразной желудочковой тахикардии. Гриша был без сознания, левая орбита глаза у него потемнела, этим местом он ударился об лед. Помощники Кирилла наложили на лицо парня прозрачную маску. Один из них придерживал ее, а другой ритмично надавливал на прикрепленный к ней дыхательный мешок Амбу. Дефибриллятор звякнул, загорелась лампочка, это означало, что набрался достаточный заряд. Кирилл прижал смазанные гелем электроды к груди парня, крикнул, чтобы все отошли, нажал красные кнопки. Тело Гриши пронзил разряд тока. Он дернулся, издал стон и заскрежетал зубами. На ленте прибора появились нормальные узкие комплексы ЭКГ, а потом вновь начался частокол пируэтных кривых. В это время под трибуну вошли врачи скорой помощи и сразу включились в спасение спортсмена.

У Вики выдался загруженный день. Около двух часов дня ей позвонил Борис, а потом и Кирилл. После этого Вика уже не смогла толком работать. Она пошла к Цезарю и рассказала о случившемся. Он тут же приказал принести всю документацию, и они вместе просмотрели карточку и заключения ко всем обследованиям, которые Гриша делал в центре.

— Вроде все правильно. Но эти найдут, к чему придраться, — сказал Цезарь.

— Прокуратура?

— Угу.

— Вы думаете, они придут к нам?

— Уверен. Даже если все закончится хорошо, этот случай будет освещаться и обсуждаться, наверняка кто-то уже строчит первую заметку. Несчастье с подростком-спортсменом у всех вызывает боль и эмоции, а значит, интересно для прессы. Начнутся проверки. Всем захочется найти виновных.

— У меня в заключении написано, что спортом заниматься нельзя.

— Неизвестно, как будет вести себя его мать. Вряд ли она признается, что знала о риске. Скажет, что ничего толком не объяснили, ничего не поняла.

— Скорее всего.

— Ладно. С нашим юристом посоветуюсь. Начнут с врача команды и спортивного диспансера. К нам потом придут. Время еще есть. Без юриста ни с кем не общайтесь. Сейчас всех предупрежу, чтобы журналистов на порог не пускали.

Вика вздохнула. Ей совсем не хотелось, чтобы пострадал Кирилл. Ведь это он подписывал разрешение на состав команды. Его легче всего сделать крайним.

Дома Вику встретила встревоженная Мария Дмитриевна и стала шептать о Борисе. На мальчике лица нет, ничего не рассказал, не ел, не пил. Вика объяснила матери, что произошло. Под ее причитания и слезы пошла к Борису. Ей пришлось долго утешать сына. Они вместе лежали, обнявшись на его кровати, а он чуть не плакал. Худенькая маленькая женщина и ее огромный сын.

— Мама, он не умрет? — в третий раз спросил Борис.

— Будем надеяться, что все закончится хорошо.

— У него было такое лицо там… как лед… ни капли жизни.

— В таких случаях кожа всегда бледнеет. Это ничего не значит.

Вика погладила волосы сына: густые, жесткие, чуть курчавые. Он сильно испугался. Неудивительно. Первый раз так близко прикоснулся к смерти. Вике все эти переживания привычны. Слава богу, больные дети умирают не так часто, как взрослые, но у каждого врача есть свое кладбище. Люди думают, что врачи — циники, ничего не чувствуют, им все равно, в прозекторской бутерброды рядом с трупами едят. Все совсем не так. Чувствуют, переживают, страдают, даже когда уверены, что больше ничего сделать нельзя. Просто для врачей это и жизнь, и работа. Вика помнила каждого ребенка, который умер, и его несчастных родителей. Нет ничего ужасней разговоров с ними. Потом сам ни о чем другом думать не можешь. Сделала ли она на этот раз все, что могла? Зазвонил телефон. Это был Кирилл. Вика поцеловала Бориса в лоб и вышла из комнаты.

— Мне нужно вас увидеть, — сказал Кирилл.

— Я завтра работаю. Приезжайте в центр.

— Можно сегодня? Мне очень нужно.

Вика согласилась. Похоже, есть еще один мальчик, которого нужно утешить. Они встретились в небольшом кафе на Садовой. Внутри был всего один посетитель. Молодой лохматый парень строчил на компьютере. Кирилл заказал чай и пирожные. Пережитый стресс требовал сладкого. Вика решила его поддержать, тем более