Лживые боги - Грэм Макнилл

– Потому что чувствую, как свет Императора горит во мне.

– Ну конечно, как я могу с этим спорить!

– Избавь меня от своего сарказма, Игнаций! – с неожиданной враждебностью воскликнула Эуфратия. – Я считала, что ты достаточно открыт для доброй вести, но вижу перед собой ограниченного глупца. Уходи, Игнаций, я больше не хочу видеть тебя.

Так он оказался один в коридоре, смущенный и лишившийся единственного друга, которого обрел совсем недавно. После того случая Эуфратия больше не разговаривала с ним. Он и видел ее всего лишь однажды, но она даже не ответила на его приветствие.

– Игнаций, ты заблудился в собственных мыслях? – спросила Мерсади Олитон, и ее неожиданное появление прогнало грустные воспоминания.

– Прости, дорогая, – сказал он. – Я не слышал, как ты подошла. Я был очень далеко отсюда – сочинял очередную поэму, недоступную пониманию капитана Локена и не заслуживающую внимания Зиндерманна.

Она улыбнулась, мгновенно принимая его легкомысленный тон. Рядом с Мерсади невозможно было долго предаваться унынию, она была из тех, кто заставляет человека постоянно радоваться жизни.

– Одиночество идет тебе на пользу, Игнаций, ты меньше склонен поддаваться соблазнам.

– Ну, не знаю, не знаю,– сказал он, поднимая бутылку с вином.– В моей жизни всегда найдется место для соблазнов. Если я не поддамся хоть какому-то из них, я считаю день прожитым зря.

– Игнаций, ты неисправим! – засмеялась Мерсади.– Но хватит об этом. Что такое случилось, что ты оторвал меня от моих записей и попросил о встрече? Я должна сегодня присутствовать при возвращении штурмгруппы со спутника.

Смущенный ее прямотой, Игнаций не мог решить, с чего начать свой рассказ, а потому предпочел самый осторожный подход.

– Ты давно не встречалась с Эуфратией?

– Я видела ее вчера вечером, как раз накануне отправки штурмгруппы. А что случилось?

– Ты не заметила ничего странного?

– Думаю, заметила. Резкое изменение ее внешности меня несколько удивило, но она же работает в области изобразительных искусств. Я решила, что такие перемены для нее – обычное дело.

– Она не пыталась тебе что-нибудь передать?

– Передать мне? Нет. Послушай, Игнаций, к чему ты клонишь?

Каркази передвинул к ней по столу потрепанную брошюру и увидел, как изменялось выражение ее лица по мере того, как Мерсади читала заголовок. Она явно поняла, что это за произведение.

– Где ты это взял? – спросила она, оторвавшись от чтения.

– Мне дала ее Эуфратия, – ответил Каркази. – Очевидно, она захотела распространить идею о Боге-Императоре в первую очередь среди нас, поскольку мы ей помогли, когда она нуждалась в поддержке.

– Бог-Император? Она что, совсем лишилась рассудка?

– Не знаю, может, и так, – сказал Каркази, наливая себе вина. Мерсади протянула ему стакан, и он наполнил его тоже. – Я не думаю, что она вполне оправилась после пережитого в Шепчущих Вершинах, несмотря на ее заверения в обратном.

– Это безумие,– сказала Мерсади.– Ее сертификат мгновенно будет отозван. Ты сказал ей об этом?

– Почти, – ответил Каркази. – Я пытался ее образумить, но ты знаешь, как ведут себя религиозные люди – они не желают воспринимать никаких доводов.

– И?

– И ничего. После этого она просто вышвырнула меня из своей комнаты!

– Так, значит, ты действовал с присущим тебе «тактом»?

– Возможно, я мог быть и поделикатнее, – согласился Каркази. – Но я был потрясен, что такая умная женщина повелась на такую чепуху.

– И что же нам с этим делать?

– Вот об этом я и хотел поговорить с тобой. Я не имею ни малейшего представления. Как ты думаешь, может, поговорить об Эуфратии с кем-то еще?

Мерсади, прежде чем ответить, сделала большой глоток вина.

– Я думаю, что стоит попытаться.

– Есть какие-то идеи насчет подходящей кандидатуры?

– Зиндерманн?

Каркази вздохнул:

– Я так и знал, что ты предложишь его. Я недолюбливаю этого человека, но, возможно, в нашей ситуации это лучший выбор. Если кто-то и сможет разубедить Эуфратию, то только итератор.

Мерсади вздохнула и наполнила оба стакана.

– Не хочешь ли выпить?

– Вот теперь ты заговорила на моем языке, – ответил Каркази.

Еще около часа они обменивались историями и воспоминаниями о менее сложных временах, прикончили бутылку вина и послали сервитора за следующей. К тому моменту, когда опустела и эта бутылка, Каркази и Мерсади уже строили планы грандиозной симфонической поэмы из документальных находок Мерсади в стихотворной обработке Игнация.

Они смеялись и болтали, старательно избегая всяческих упоминаний об Эуфратии Киилер и грядущем предательстве по отношению к ней.

Но звон тревожного колокола прервал их болтовню, а коридор стал быстро наполняться бегущими людьми. Поначалу Мерсади и Игнаций не обращали на них внимания, но людей становилось все больше и больше, и друзья решили выяснить, что происходит. С бутылкой и стаканами в руках они неверными шагами направились к люку, ведущему в коридор, где царил сущий бедлам.

Солдаты, гражданские служащие, летописцы и рабочие палубной команды торопливо стекались на стартовую палубу. Повсюду виднелись залитые слезами лица, а кое-где люди обнимали друг друга, разделяя горе.

– Что происходит? – крикнул Каркази, хватая за плечо пробегавшего мимо солдата.

Человек раздраженно обернулся:

– Отцепись от меня, старый дурак!

– Я только хотел узнать, что случилось, – сказал Каркази, пораженный его грубостью.

– Вы что, не слышали? – всхлипнул солдат. – Все только об этом и говорят.

– О чем? – прервала его Мерсади.

– Воитель…

– Что с ним? Он в порядке?

Человек печально качнул головой:

– Спаси нас, Император, но Воитель погиб.

Бутылка, выскользнув из пальцев Каркази, разлетелась осколками по полу, а сам он мгновенно протрезвел. Воитель мертв? Нет, конечно, здесь какая-то ошибка. Воитель наверняка выше таких понятий, как смертность. Игнаций взглянул на Мерсади, и на ее лице прочел те же самые мысли. Солдат, которого они остановили, стряхнул с плеча руку Игнация и побежал дальше по коридору, оставив летописцев переваривать ужасное известие.

– Это не может быть правдой, – прошептала Мерсади. – Этого просто не может быть!

– Я знаю. Здесь какая-то ошибка.

– А если ошибки нет?

– Я не знаю, – сказал Каркази. – Но все равно нам надо все подробно разузнать.

Мерсади кивнула и подождала, пока Игнаций заберет со стола свой «Бондсман № 7», а затем они присоединились к толпе, плотным потоком устремившейся к стартовой палубе. Переваривая мысль о возможной смерти Воителя, оба они проделали весь путь молча. Каркази ощутил, как под грузом тяжелого известия зашевелилась его муза, и постарался не отталкивать ее только потому, что она явилась в неподходящее время.

Случайно подняв голову, он заметил отходящий в сторону коридор, ведущий на наблюдательную палубу, расположенную как раз над пусковым люком, через который влетали и вылетали штурмкатера. Он потянул туда Мерсади, но она упиралась, пока не выслушала его план.

– У нас нет никакой возможности попасть на посадочную палубу, – пояснил Каркази, отдуваясь. – А там нам удастся увидеть прибытие штурмкатера, и с верхней галереи видно все, что творится на палубе.

Они откололись от людского потока и свернули в сводчатый коридор, ведущий на наблюдательную палубу. Оттуда через сплошную стену из закаленного стекла можно было видеть свет далеких звезд и сияющие корпуса далеких грузовых крейсеров, принадлежащих Адептус Механикус. Внизу зиял огромный, как пещера, люк грузовой палубы, подсвеченный злобно мигающими красными огоньками локаторов.

Мерсади притушила свет, и вид за окном стал отчетливее.

Желто-коричневая сфера спутника Давина висела в пустоте перед ними, ее грязноватая поверхность была прикрыта тонким слоем облаков. Туманная корона неяркого света обволакивала спутник, и издали все выглядело вполне мирно.

– Я ничего не вижу, – пожаловалась Мерсади.

Каркази прижал лицо и руки к стеклу, чтобы отгородиться от отражений и рассмотреть хоть что-то кроме себя и Мерсади. И вот он увидел. Взлетающим мотыльком с поверхности поднялось далекое пятнышко огня и направилось к «Духу мщения».

– Вон он! – воскликнул Игнаций, указывая на летящий огонек.

– Где? Подожди-ка, я вижу его! – отозвалась Мерсади и замигала, чтобы запечатлеть в памяти образ летящего корабля.

Каркази видел, что огненное пятно увеличивается, по мере приближения берет курс на пусковой люк и принимает очертания летящего штурмкатера. Не надо было быть пилотом, чтобы понять, насколько рискованным и нервным был его полет. Крылья корабля сложились в последнее мгновение перед тем, как катер нырнул в обрамленный красными огнями люк.

– Пошли! – сказал Игнаций и, взяв Мерсади за руку, повел ее к лесенке на галерею.