Одержимый сводный брат (СИ) - Ирсс Ирина

— Не благодари, я сделал за тебя грязную работу.

Бросаю на последок и вновь собираюсь обойти его, чтобы остановить Лину, что уже, скорее всего, упущено, как тут мне прилетает в спину хладнокровное:

— Клянусь, если ты тронешь Лину и очернишь её…

— Делай, — поворачиваюсь к нему и с уничтожающе мстительной ухмылкой смотрю в не менее уничтожающие меня взглядом глаза отца. — Ты опоздал с предупреждением на год.

Мне в челюсть прилетает кулак. Да так, что даже мутного на мгновение ловлю. Быстро промаргиваюсь, отец стоит почти вплотную. Была б на мне футболка, уже схватил бы меня за грудки. Просто надо видеть его взгляд, там одно желание — раздавить меня нахрен к чертям. Я даже готов поспорить, с кем угодно, что сейчас мне прилетит ещё один раз, и ещё. Одной правды не отнимешь, за Лину отец порвёт даже меня. Но тут…

— Ты не достоин её, ничтожество, — выплёвывает он и отступает, словно ему этого хватило, чтобы выпустить пар.

На самом же деле, он просто сдержался. А вот я нет.

— Ты тоже, па. Мы все не заслуживаем её. Но ведь никто из нас не предоставил ей выбора?

Я выхожу из дома, не оборачиваясь и не дожидаясь ответа. Это не та истина, до которой я дошёл за эти два дня. На самом деле я давно знал, что мы просто присвоили её себе, понимая, что лучшего уже с нами ничего не случится. Меня пожирали отрицания, да. Я никак не мог сопоставить, как можно притворяться такой святой. А когда прочитал её дневник, осознал, что я вообще, оказывается, ничего ещё не знал, насколько Лина прекрасна душой. Мало того, что она меня не выдавала, она ещё и жалела меня, по правде считая себя виноватой в том, что я творил с ней.

Ублюдок, я даже не отрицаю. Просто не знаю, как исправить. Да и надо ли? Совесть, понятно, говорит все эти дни — да. Но тут дело в другом, правильнее её отпустить. Просто избавить птичку от нашей семьи. Но пока что я не готов, потому-то и выбегаю на улицу босиком и полуголым, рыская взглядом парковку. Не то чтобы я действительно думал, что она сидит и ждёт, когда я снова докопаюсь до неё, но мне нужно было увидеть своими глазами, как моя птичка наконец вырвалась из клетки.

Глава 22. Лина

Вылетаю из дома, как ошалевшая. В голове хаос, в теле необузданная энергия, меня колотит. От Егора, от его выходок, от его рук на моём теле. Таких властных, собственнических, что током прошибало каждую клеточку кожи. Я даже не помню, когда произошёл тот момент, что решила от них отказаться. Вот так вися вниз головой, в полной тишине, перед отчимом, я думала не о том, как это выглядит и насколько нагло Егор переходит границы, а о том, как ощущается его кожа на моей.

Просто сумасшествие какое-то.

Заныриваю в машину к Владиславу, когда его ещё даже рядом с ней нет. Проходит наверное полминуту, прежде чем он появляется на горизонте. Стремительно подходит к авто и также поспешно садится за руль. Он заводит мотор и смотрит в зеркало заднего вида, ожидая указаний, куда меня отвезти.

“В психушку”, рождается очень разумное в голове. Вслух говорю: “В универ”. Последнее как-то уж очень едко откликается в груди, когда понимаю, что не за горами, когда действительно произнесу эти слова. Только не по мою душу, а когда нужно будет ехать к маме.

Егор…

Господи, почему его так же тяжело ненавидеть, как и любить?

Запрокидываю голову назад и сжимаю пальцами переносицу. Хочу выкинуть его из головы, но ничего не работает. Ни обида, ни злость, ни ненависть. Всего этого слишком много, чтобы справиться с чертовыми эмоциями и остыть. Я даже не успеваю понять, что мы вообще ехали, а водитель уже останавливается на парковке универа. С обреченностью смотрю на главный корпус, а внутри всё сжимается и кровоточит. Егор отнял у меня даже учёбу. На самом деле мне не хватает мужества поднять выше подбородок и войти в аудиторию как ни в чём не бывало. Я не хочу видеть Крис, она наверняка уже всем растрепала, что произошло, и мне вновь предстоит пройти через все эти осуждающие взгляды людей, думающих, что я конченная извращенка, подглядывающая за братом. Всем же без разницы, что он сводный, а зрелище пришло ко мне само. Да и Крис, очень сомневаюсь, что объяснит подробности. По крайней мере, Рита ничего никому не объясняла.

Ненавижу, что со мной всё повторяется.

Хочется зарычать, но последнее что-то переключает во мне. Огненная злость распаляет вены, чем больше думаю, тем сильнее разжигаю настрой, накручивая себя едва ли не до желания войти в аудиторию и выволочить Крис из неё за волосы. Если уж предстоит ходить с клеймом извращенки, то пусть оно будет обоснованно.

Вылетаю из машины на тех же парах, что в неё и залетала. У меня прям всё кипит внутри, как хочу что-нибудь разгромить. Да хотя бы на кого-нибудь накричать, чтобы больше не срываться на тех, на ком нельзя, как случайно сорвалась на отчима. Даже представить боюсь, чем всё…

Я вскрикиваю так громко, что оглушаю сама себя. Внезапно справа тормозит со свистом машина, перекрывая мне проход. Распознать какая, совсем не успеваю. Да я вообще ничего не успеваю. Одно мгновение, и меня хватают за руку, втягивая так быстро внутрь, что осмысленно закричать, чтобы хоть кто-то заметил, не получается. Я уже внутри. На коленях водителя, по инерции свисая головой почти до пассажирского. Но до конца не падаю, руки, мучающие меня обычно только в фантазиях, уже во второй раз за день держат меня так, будто никогда не планируют отпускать. В синих глазах пляшут бесята, когда Кайманов выдаёт нахальную ухмылку.

— Я привёз тебе джинсы, птичка, а то ты забыла одеться.

— Кайманов, ты сдурел? — на выдохе лепечу онемевшими губами.

У меня сердце от пережитого ужаса заходится, а этот гад улыбается. Глаза горят как никогда не горели, вот только не зверской дикостью как обычно, а настоящим весельем.

Он смотрит на меня сверху вниз, чуть нависая и намеренно оставляя в этом положении. Ещё немного, и меж лопаток вопьётся рычаг коробки передач. Если Егор отпустит меня. У самой духу не хватает подняться. Для этого нужно схватиться за него, руль не надёжно — крутится, передняя панель — скользкая, а вот серая футболка Кайманова вполне могла бы подойти, если бы я действительно могла к нему сейчас прикасаться.

«Опасно» вопят во мне все инстинкты. Контакт с ним что-то во мне переключает. Не то что дать отпор, имени своего вспомнить не смогу. У меня и так проблемы с его глазами, которые топят какую-то печку безумия во мне. А тут тело к телу, и так хватает того, что моя задница сидит прямо на его коленях. В последний раз, когда мы так тесно соприкасались, закончился тем, что его губы оказались поверх моих, потом его поцелуи спустились на шею, ключицу, живот. И ниже, и ниже…

— Егор! — воплю прямо на всю машину.

Сама зажмуриваюсь. Плохо. Дышать нечем. Начинается гипервентиляция лёгких. Совсем не думаю, что требую, вся сосредоточенность уходит на ровный голос.

— Подними меня, — говорю на выдохе и открываю глаза, думая, что немного готова с ним встретиться взглядом. Вот только не с таким. Потому что Егор в отличие меня, понимает больше.

Одно слово:

— Смело.

А я даже удивиться не успеваю, к чему это, как понимаю всё прекрасно сама. Пара движений, и Егор садит меня на себя. Прямо лицом к лицу. Глаза к глазам. Губами…

Да мы же почти касаемся ими.

Отскакиваю резко назад, и будто и так проблем было мало, бьюсь спиной об клаксон, оповещая всех до единого студентов, спешащих на пары, чем мы тут занимаемся. По крайней мере, этой позы будет достаточно, чтобы именно такие слухи и разнеслись по универу. В купе с извращенкой — самое то.

Пытаюсь скорее слезть с этого гада, но сильные руки сжимают мои бёдра, возвращая назад на свои. Сам Кайманов чуть откидывает голову назад и с удовольствием наблюдает за уровнем растерянности и отчаяния на моём лице.

— Готова к переговорам? — выдаёт придурок с ухмылкой.

А у меня наверное вена на лбу надувается от злости и возмущения.