Битва при Кадеше - Кристиан Жак

Воины подняли копья и поприветствовали Урхи-Тешшуба.

— Правитель, Бадух здесь?

— Да, я поселил его в моей крепости.

— Проводи меня к нему.

Оба мужчины начали подниматься по каменной лестнице с высокими и скользкими ступенями.

Вверху, на крепостных стенах, бушевал северный ветер. Неровные каменные стены помещения в доме правителя были освещены маленькими светильниками, дым которых, черный и густой, покрывал потолки копотью.

Пятидесятилетний мужчина крепкого телосложения поднялся при виде входящего.

— Урхи-Тешшуб…

— Как вы себя чувствуете, Бадух?

— Провал моего плана необъясним. Если бы египетская армия не действовала с такой быстротой, у восставших Амурру и Ханаана было бы время, чтобы объединиться. Но не все еще потеряно… Захват провинций египтянами — это всего лишь видимость. Их правители, объявившие себя верными Фараону, мечтают оказаться под нашим покровительством.

— Почему вы не отдали приказ нашим войскам, находящимся возле Кадеша, атаковать вражескую армию, когда она завоевала Амурру?

Старый воин казался удивленным.

— Для этого потребовалось бы объявить войну по всем правилам… а это не входило в мои полномочия! Только император мог бы принять такое решение.

Еще совсем недавно Бадух был таким же горячим и стремящимся к победе, как и Урхи-Тешшуб. Но сейчас он чувствовал себя старым и изможденным человеком. Его волосы и борода поседели…

— Вы подытожили ваши действия?

— Именно по этой причине я и задержался здесь на некоторое время… Я стараюсь составить точный и объективный отчет.

— Я могу уйти? — спросил правитель крепости, не желавший слушать военные секреты, предназначенные лишь для ушей высшего командования.

— Нет, — ответил Урхи-Тешшуб.

Правитель глубоко страдал, присутствуя при унижении полководца, старого воина, преданного императору. Но подчинение приказам было самым важным законом хеттов, и требование сына императора не подлежало обсуждению. Всякое неподчинение каралось немедленной смертью, так как не существовало другого способа поддержания сплоченности армии, постоянно находящейся в боевой готовности.

— Крепости Ханаана хорошо сопротивлялись, — отметил Бадух. — Отряды, сформированные с нашей помощью, отказались сдаться.

— Это поведение никак не повлияло на конечный результат, — сказал Урхи-Тешшуб. — Восставшие были уничтожены, а Ханаан вновь находится под египетским влиянием. Крепость Мегиддо также не устояла.

— Да, к сожалению. Наши военачальники, однако, прекрасно обучили наших союзников. По воле императора они вернулись в Кадеш, чтобы не оставить и следа своего присутствия в Ханаане и Амурру.

— Давайте поговорим об Амурру! Сколько раз вы утверждали, что правитель Бентешина во всем повинуется вам и больше не подчиняется Рамзесу?

— В этом заключается моя самая большая ошибка, — согласился Бадух — Действия египетской армии были замечательными. Вместо того, чтобы воспользоваться прибрежной дорогой, где нашими союзниками была подготовлена ловушка, они пошли в горы. Застигнутому врасплох правителю Амурру не оставалось ничего другого, кроме как сдаться.

— Сдаться, сдаться! — прогремел Урхи-Тешшуб. — У вас на устах только это слово! Какова была цель ваших действий? Ослабление египетской армии, уничтожение пехоты и колесниц. Вместо этого воины Фараона, уверенные как в своей силе, так и в непобедимости Рамзеса, понесли лишь незначительные потери!

— Я признаю мое поражение и не стараюсь скрыть его. Я был не прав, доверяя правителю Амурру.

— В карьере хеттского военачальника нет места поражениям.

— Речь идет не о поражении моих войск, а о неправильном воплощении плана, по внесению беспорядка в египетские провинции.

— Вы испугались Рамзеса, не так ли?

— Его силы были значительнее, чем мы предполагали. И потом, моя задача состояла в разжигании мятежей, я не должен был сражаться с египтянами.

— Иногда, Бадух, надо уметь действовать без подготовки.

— Я воин и должен исполнять приказы!

— Почему вы спрятались здесь вместо того, чтобы вернуться в Хаттусу.

— Я сказал вам, что мне понадобилось время на составление моего отчета. И у меня есть хорошая новость: благодаря нашим союзникам в Амурру, восстание вспыхнет снова.

— Вы витаете в облаках, Бадух…

— Нет… Дайте мне немного времени, и я сумею одержать победу.

— Вы больше не являетесь главнокомандующим хеттской армии. Таково решение императора: я теперь занимаю ваше место.

Бадух подошел к большому камину, где горели дубовые ветки.

— Мои поздравления, Урхи-Тешшуб. Вы приведете нас к победе.

— У меня есть еще одно сообщение для вас, Бадух.

Бывший главнокомандующий грел руки у огня, повернувшись спиной к сыну императора.

— Я слушаю вас.

— Вы трус.

Вынув меч из ножен, Урхи-Тешшуб вонзил его в спину Бадуха.

Правитель застыл в удивлении.

— Этот трус был еще и предателем, — сказал Урхи-Тешшуб, — он отказался признать свое поражение и угрожал мне. Ты свидетель.

Правитель поклонился.

— Взвали труп себе на плечи, отнеси в центр двора и сожги, не воздавая ему ритуальных почестей, которые полагаются воинам. Всех побежденных ждет та же участь.

Пока на виду у всех горел труп Бадуха, Урхи-Тешшуб натер свое тело бараньим жиром. Тем же жиром он смазал оси своей колесницы, которая должна была доставить его в столицу, чтобы возвестить о начале всеобщей войны против Египта.

Глава 30

Урхи-Тешшуб не мог и мечтать о более красивой столице.

Построенная на плато Центральной Анатолии, где степи перемежаются с ущельями и оврагами, Хаттуса — сердце Хеттской империи — выносила неистовость обжигающе жаркого лета и леденяще холодной зимы. Расположенный в горах город занимал площадь в 18000 акров на очень неровной местности, потребовавшей от строителей чудес мастерства. Хаттуса состояла из нижнего и верхнего города с акрополем, над которым возвышался дворец императора. С первого взгляда она представлялась огромным скоплением каменных оборонительных сооружений, в беспорядке примыкающих друг к другу. Окруженная скалами, образующими барьер, неприступный для врага, столица хеттов походила на крепость, возведенную на скалистых пиках, состоящих из огромных камней, расположенных ровными слоями. Повсюду внутри города камень использовался для фундаментов зданий, а обожженный кирпич и дерево — для стен. Хаттуса, гордая и дикая. Хаттуса, воинственная и непобедимая. Здесь все будут восхвалять сына императора.

Девять километров крепостных стен, ощетинившихся башнями и бойницами, проходили по крутым спускам, возвышавшимся над провалами ущелий. Рука человека покорила природу, открыв секрет ее силы.

В стене нижнего города было два входа, верхнего — три. Пройдя мимо ворот Львов и Царя, Урхи-Тешшуб направился к расположенным выше всех воротам Сфинксов, под которыми проходил потайной ход за пределы города длиной 45 метров.

Конечно, нижний город украшало чудесное здание — храм бога грозы и богини солнца, квартал святилищ насчитывал не менее двадцати прекрасных памятников разных размеров. Но Урхи-Тешшуб предпочитал верхний город и царский дворец. С высоты акрополя он любил смотреть на каменные террасы с выстроенными на них государственными зданиями и домами знати, расположенными то тут, то там на склонах.

При въезде в город сын императора разломил три хлеба и вылил вино на камень, произнося освященную веками формулу: «Да будет вечна эта скала». Вокруг находились сосуды, наполненные маслом и медом, призванные усмирить демонов.

Дворец возвышался на величественном скалистом утесе с тремя вершинами. Стены и высокие башни постоянно охранялись специально отобранными воинами. Они отделяли жилище императора от остальной части столицы, препятствуя любому нападению. Хитрый Муваттали был осторожен, храня в памяти потрясения в истории хеттов и ожесточенные битвы за захват власти.

Меч и яд были наиболее частыми орудиями, и мало кто из хеттских правителей умирал своей смертью. «Великая крепость», как ее называл народ, оставалась неприступной с трех сторон. Всего лишь один узкий, охраняемый днем и ночью проход давал возможность посетителям, которых при этом тщательно обыскивали, войти в город.

Новый главнокомандующий прошел проверку часовых, которые, как и большинство воинов, с одобрением восприняли назначение сына императора. Молодой и храбрый, он не будет колебаться, как Бадух.

Внутри дворцовой ограды находились несколько резервуаров с водой, необходимых во время летней жары. Конюшни, оружейные мастерские и комната часовых выходили на мощеный двор. Однако план императорского дворца походил на расположение всех хеттских жилищ, маленьких или больших, а именно: на множество комнат, находящихся вокруг центрального помещения квадратной формы.