Украсть своё - Агния Валевская

Но все это перечеркивает факт, что она уехала. Может если бы я не сказал, что мы не так далеко от Москвы, она бы не решилась на длинный путь? Хотя какая разница. Маша хоть и Синицына, а из моих рук все равно упорхнула, хотя именно эту синичку я бы предпочел всем на свете журавлихам.

Кажется опять поднимается температура… А она разве падала? Нужно позвонить кому-нибудь, а то одному тут быть в таком состоянии реально стремно, — думаю в полудреме. Но потом понимаю, что не хочу никого видеть, кроме Маши. К тому же она сказала, что я не умру. Позвоню Мише или Андрею завтра.

Дальше поток мыслей вкупе с воспоминаниями прерывается. И мне снится, как Маша сидит рядом со мной, прикладывает ко лбу что-то холодное, что-то шепчет своим прекрасным голосом и вновь целует мой лоб, щеки и губы. Улыбаюсь сквозь сон — мне нравятся такие видения.

Глава 23. Скучал

Маша

У Жени жар. Я вовремя вернулась — даже по ощущениям температура поднялась, а купленный мной градусник так вообще показывает 38,1.

Зачем-то снова касаюсь губами его лба, а потом, не удержавшись, так же невесомо касаюсь щеки с немного отросшей щетиной, что слегка колет губы. А мне в этот момент не хочется колкости — хочется мягкости и тепла, чтобы раствориться в этих ощущениях, и его губы выглядят именно такими — манящими и нежными.

Не удержавшись, касаюсь губами и их, слегка втягивая и пробуя на вкус, и улетаю — это как раз то, чего я так жаждала только что, и это точно уже не похоже на просто касания — это стопроцентный поцелуй, инициированный мной.

Женя улыбается в ответ на мои действия, и я думаю, что он поймал меня с поличным, только он так и не разлепляет глаза, продолжая спать. Выдыхаю и постепенно прихожу в себя от своих же действий.

Кладу на лоб Жени мокрую марлю, чтобы немного охладить голову. Съездив в ближайшую аптеку, что попалась на выезде из поселка, купила ромашку с тысячелистником от температуры, сироп эхинацеи, витамин С, цинк и другие бады фирмы какая была в аптеке, ну и взяла жаропонижающее на всякий случай. Но сейчас будить Женю, чтобы дать хотя бы заваренные мной травы не хочу — сон — это лучшее лекарство, поэтому просто часто остужаю марлю и вновь прикладываю к его лбу, зная, что если организм сильный — он вполне способен справиться с легкой болезнью самостоятельно.

К слову, дом Жени оказался ни в каком не в лесу. Точнее в нем, но точно более цивилизованном, чем я о нем думала. Дом действительно расположен на большом участке и окружен деревьями, только вот на небольшом расстоянии есть и другие дома — целый поселок с такими же красивыми новыми домами.

Сижу рядом с Женей полдня, периодически меняя охлаждающую марлю и немного медитируя — вспомнила про один эксперимент, в котором ученый или врач — уже не помню, представлял свет идущий от своего сердца, который даже фиксировали приборы, улавливающие фотоны, к больному мальчику, и в итоге этот мальчик очень быстро выздоровел, а весь мир, ну или почти весь, узнал, что наше сердце способно светиться в прямом смысле. Уже второй раз в этом доме медитация мне удается, по крайней мере, я сама так это чувствую.

За это время, что практически не отхожу от Жени, его температура падает, и, когда в очередной раз проверяю это электронным градусником, приложив тот ко лбу, он просыпается и недоуменно на меня смотрит.

— Ты здесь?

— Конечно. Где же мне еще быть…

Не готовиться же к свадьбе в самом деле.

— Я думал ты уехала, — с невыносимой грустью говорит Женя, а может мне так кажется, и у него просто сейчас такой голос.

— Всего лишь ездила в аптеку, — не хочу поднимать эту тему, не хочу сейчас никаких расспросов. — Я заварила ромашку с тысячелистником — будешь? — вовремя вспоминаю о лечении.

— А это вкусно? — этим вопросом Женя напоминает мне маленького ребенка и… Папу.

— Положу немного меда, — сразу нахожу компромисс я.

Это проще, чем объяснять полезность напитка. Папа такой же — хоть и выглядит сурово, но всегда пьет травы только с медом.

Приношу с кухни кружку с заваренными травами, даю Жене выпить, и интересуюсь:

— Ты по-прежнему не хочешь есть?

— Да, когда болею аппетит выключается напрочь.

— Ну да, организм предпочитает тратить силы на восстановление, а не на переваривание пищи. Но если хочешь, могу приготовить легкий салат.

— Салат? — немного загораются его глаза. — Салат хочу.

Иду на кухню делать салат, оставляя Женю на диване. Режу помидоры, огурцы, ананас, измельчаю грецкий орех, добавляю маринованные грибы, нерафинированное оливковое масло, и когда дорезаю зелень, чувствую легкое касание к спине — Женя смотрит через мое плечо на стол, едва касаясь меня:

— Ты готовишь прямо как в ресторане! — вновь делает он комплимент моим кулинарным способностям, хотя салат еще даже не размешан.

— Тебе нужно лежать, — возмущаюсь я то ли и правда нарушенному постельному режиму, то ли тому, что он едва не прижимается ко мне в момент, когда я абсолютно этого не ожидаю.

— Чувствую я себя лучше, даже градусник 36,3 показывает. Спасибо тебе, кстати, и за него, и за все, — говорит Женя уже не таким хриплым голосом.

— Пожалуйста, — тихо отвечаю я, после чего размешиваю салат, и мы садимся есть.

— Мне кажется, я ничего вкуснее в жизни не ел. Что ты туда добавила? — спрашивает Женя, почти доев порцию, что я наложила.

— Рецепт прост — приготовить для человека, который не ел почти сутки, — улыбаюсь я, хотя мне безумно приятно то, как хвалит Женя. — Но, если хочешь, могу записать для тебя рецепт.

— Предпочту, чтобы ты сама мне его готовила, — изучающе смотрит в мои глаза Женя, а потом поспешно добавляет: — Иногда, — видимо в угоду современным веяниям, где девушки отказываются готовить вообще, считая это абьюзом.

Опустив глаза, я не нахожу что ответить — слишком идеальной рисуется такая картинка, где я пусть и иногда готовлю для Жени то, что ему нравится.

— Маш… За что ты меня любила в универе? — еще более пристально смотрит Женя, когда поднимаю свой взгляд на него, услышав данный вопрос.

— Это была не любовь, а влюбленность, — даже не пытаюсь отрицать, что испытывала к нему чувства — об этом знали, наверно,