5-я волна - Рик Янси

Не осознавал до того самого вечера. Тогда Кэсси взяла его за руку и сказала, что мама была одной из миллионов. Она сказала, что почти все на Земле умерли. И еще, что Сэмми больше никогда не будет жить в родительском доме. Он больше никогда не пойдет в школу, а всех его друзей забрала чума.

– Это неправильно, – шепчет Меган в темном салоне автобуса. – Это неправильно. – Она смотрит Сэмми в лицо. – Моя семья умерла, а у тебя есть папа и сестра? Это неправильно!

Паркер снова идет по проходу, он останавливается возле каждого места, тихо говорит с каждым ребенком и трогает у него лоб. Когда он прикасается к детской голове, в полумраке автобуса загорается огонек. Иногда огонек зеленый, иногда красный. После того как огонек гаснет, Паркер ставит ребенку на руку штамп. Красный огонек – красный штамп, зеленый огонек – зеленый штамп.

– Моему младшему брату было примерно столько же лет, сколько тебе, – говорит Меган.

Это звучит как обвинение: «Почему ты жив, а он нет?»

– Как его звали? – спрашивает Сэмми.

– Какая разница? Зачем тебе знать его имя?

Ему так хочется, чтобы Кэсси была рядом. Кэсси бы придумала, как успокоить Меган. Она всегда находит нужные слова.

– Его звали Майкл, понятно? Майкл Джозеф. Ему было шесть лет, и он никогда никому ничего плохого не сделал. Устраивает? Теперь ты счастлив? Моего брата звали Майкл Джозеф. Назвать всех остальных?

Меган смотрит через плечо Сэмми на Паркера, который останавливается возле их мест.

– Привет, соня, – говорит доктор девочке.

– Паркер, она болеет, – говорит ему Сэмми. – Вы должны ее вылечить.

– Мы всех вылечим, – обещает Паркер и улыбается.

– Я не болею, – возражает Меган, а сама дрожит под зеленой курткой доктора.

– Конечно нет. – Паркер кивает и снова улыбается. – Но давай-ка померим тебе температуру, просто чтобы удостовериться. Хорошо?

У него в руке серебряный диск размером с двадцатипятицентовую монету.

– Если температура выше тридцати восьми, загорится зеленый.

Паркер наклоняется через Сэмми и прижимает диск ко лбу Меган. Вспыхивает зеленый огонек.

– Ой-ой, – говорит Паркер. – А теперь давай я померяю у тебя, Сэм.

Диск теплый. Лицо Паркера на секунду окрашивает красный свет. Паркер ставит штамп на тыльную сторону кисти Меган. Зеленые чернила слабо светятся в полумраке автобуса. Это смайлик. Потом на руке Сэма появляется красный смайлик.

– Подожди, пока не назовут твой цвет, – говорит Паркер девочке. – Зеленые сразу пойдут в больницу.

– Я не болею, – протестует Меган.

Голос у нее хриплый. Она сгибается в три погибели и кашляет. Сэмми инстинктивно отстраняется. Паркер хлопает его по плечу.

– Это просто сильная простуда, – шепотом говорит он. – Меган поправится.

– Я не пойду в больницу, – говорит Меган, когда Паркер уходит на свое место рядом с водителем.

Она трет руку об куртку, и смайлик превращается в зеленое пятно.

– Но тебе надо туда, – говорит Сэмми. – Разве не хочешь выздороветь?

Меган трясет головой. Сэмми не понимает ее.

– В больницах не выздоравливают. В больницах умирают.

Когда мама заболела, он спросил папу:

– Ты не отправишь маму в больницу?

А папа сказал, что там небезопасно. Очень много больных людей и мало докторов, которые все равно уже ничего не могут сделать для мамы. Кэсси сказала, что больницы больше не работают, как телевизор, свет, машины и все остальное.

– Все сломалось? – спросил он тогда Кэсси. – Всё-превсё?

– Нет, Сэмс, не все, – ответила Кэсси. – Это не сломалось.

Она взяла его руку и приложила к его груди. Сердце Сэмми сильно стучалось об его ладонь.

– Не сломалось, – сказала Кэсси.

39

Мама может прийти к нему только в серое время между бодрствованием и сном. Она не появляется в сновидениях, как будто знает, что лучше этого не делать. То, что происходит во сне, оно ненастоящее, но ведь ты все это видишь и чувствуешь совсем не понарошку. Мама слишком сильно его любит, чтобы пугать во сне.

Иногда он видит ее лицо, но чаще только силуэт, который чуть темнее, чем серость у него под веками. А еще он может чувствовать ее запах, прикасаться к волосам – они ощутимо скользят меж его пальцев. Но если он попытается крепко ее обнять, она ускользнет, как волосы между пальцами.

Жужжание колес на темной дороге. Спертый воздух, раскачивающийся автобус и холодные звезды. Сколько еще ехать до лагеря «Приют»? Кажется, они уже целую вечность движутся по этой темной дороге под холодными звездами. Он смежил веки, ждет, когда появится мама, а Меган в это время смотрит на него большими круглыми глазами.

Он так и засыпает в ожидании.

Он спит, когда три школьных автобуса подъезжают к воротам лагеря «Приют». На сторожевой башне часовой нажимает кнопку, электронный замок срабатывает, и ворота плавно открываются. Автобусы въезжают на территорию лагеря, и ворота закрываются.

Он просыпается, только когда раздается злобное шипение тормозов и автобус окончательно останавливается. Два солдата идут по проходу и будят заснувших детей. Солдаты вооружены до зубов, но они улыбаются и голоса у них тихие.

– Все хорошо. Пора просыпаться. Теперь вы в полной безопасности.

Сэмми выпрямляется и щурится – за окнами яркий свет. Их автобус остановился напротив большого ангара для самолетов. Двери в ангар закрыты, так что мальчик не может увидеть, что там внутри. На секунду он перестает волноваться из-за того, что оказался в незнакомом месте без папы, Кэсси и мишки. Он понимает, что означает яркий свет – иным не удалось отключить электричество в этом месте. А еще это значит, что Паркер сказал правду – у военных есть силовое поле. Оно должно быть здесь. Их не волнует, что иные могут узнать о лагере.

Дети в полной безопасности.

Меган тяжело дышит, и он поворачивается взглянуть, как она. При ярком свете глаза у нее просто огромные. Меган хватает его за руку.

– Не бросай меня, – умоляет она.

Высокий грузный мужчина забирается в автобус. Он становится рядом с водителем – ноги на ширине плеч, руки на бедрах. У него широкое, мясистое лицо и очень маленькие глаза.

– Доброе утро, мальчики и девочки, и добро пожаловать в лагерь «Приют»! Меня зовут майор Боб. Я знаю, что вы устали и проголодались, а еще, наверное, слегка напуганы… Кто из вас немножко напуган? Поднимите руки.

Никто не поднял руку. Двадцать шесть пар детских глаз вопросительно смотрят на майора, и он улыбается. Зубы у него тоже маленькие.

– Превосходно. И знаете что? Вам не надо бояться! Сейчас наш лагерь – самое надежное место в этом свихнувшемся мире. Я не шучу. Вы в полной безопасности. – Он поворачивается к одному из улыбающихся солдат, и тот передает планшет с зажимом для бумаг. – Итак, в лагере «Приют» есть только два правила. Правило номер один: запомните свой цвет. Ну-ка, все подняли свой цвет!

Двадцать пять кулачков поднялись, двадцать шестой, кулачок Меган, остался у нее на колене.

– Красные, через пару минут вас проведут в ангар номер один для обработки. Зеленые, оставайтесь на местах, вам надо еще немножко проехать.

– Я никуда не пойду, – шепчет Меган на ухо Сэмми.

– Правило номер два! – громко басит майор Боб. – Правило номер два состоит всего из двух слов: слушайте и слушайтесь. Слушайте командира вашей группы и делайте все, как он говорит. Не задавайте вопросов и не пререкайтесь. У них… то есть у всех здесь только одна задача, ребятки: обеспечить вам безопасность. А мы не сможем обеспечить вам безопасность, если вы не будете выполнять все инструкции и будете задавать вопросы. – Он возвращает планшет улыбающемуся солдату, хлопает в ладоши и говорит: – Есть вопросы?

– Сам только что сказал – не задавать вопросов, – шепчет Меган. – А теперь спрашивает, есть ли у нас вопросы.

– Превосходно! – радостно кричит майор Боб. – А теперь переходим к обработке! Красные, командир вашей группы капрал Паркер. Все идут спокойно, никто не бежит, никто не толкается. Не нарушаем очередь, не разговариваем и не забываем у дверей показывать свой штампик. Чем скорее вы пройдете обработку, тем скорее сможете поспать, а потом и позавтракать. Не скажу, что у нас лучшая еда в мире, но зато ее вдоволь!

После этого майор тяжело спускается по ступенькам. Автобус раскачивается от каждого его шага. Сэмми начинает подниматься, но Меган рывком усаживает его обратно.

– Не бросай меня, – снова шепчет она.

– Но я же красный, – возражает Сэмми.

Ему жалко Меган, но в то же время хочется уйти. У него такое ощущение, что он в этом автобусе сто лет просидел. К тому же, чем скорее они все выйдут из автобусов, тем скорее солдаты смогу вернуться за Кэсси и папой.

– Все хорошо, – пытается он успокоить Меган. – Ты слышала, что говорил Паркер. Они всех вылечат.

Он пристраивается к очереди красных. Паркер стоит на выходе из автобуса и проверяет штампики на руках у детей.