Ворошилов - Владислав Кардашов

На площади параллельно тротуару выстроились двумя рядами казаки на лошадях, во главе с начальником гарнизона полковником Ратаевым. Как выяснилось позднее, их вызвал уездный комиссар — все тот же Нестеров. Это создало нервную обстановку, и уже озо время первого выступления — открыл митинг Макаров — в толпе стали раздаваться возгласы: «Долой!», «Бей их!» Возгласы эти усилились, когда меньшевика сменили эсеры Штанько и Ханзон.

— Держите грудь единения с Временным правительством! Все силы для продолжения войны до победного конца! — надрывался Ханзон. В ответ — свист и улюлюканье рабочих.

В свою очередь, когда на трибуне появился большевик А. Каменский, несколько человек — писарей местного гарнизона — начали кричать «Долой!». Столпившись поблизости от казаков, меньшевики и эсеры чувствовали себя в относительной безопасности и потому шумели так сильно, что Каменский не смог закончить речь. Этим воспользовался Нестеров и попытался взобраться на трибуну. Но его не стали слушать и под крики «Долой предателя!» стащили с трибуны.

Теперь на ней появился Ворошилов. Но едва он начал: «Война не может быть закончена, до тех пор пока рабочие, революционные рабочие не возьмут власть…» — как его прервали вопли: «Долой! Изменник! Немецкий шпион!»

К меньшевикам и эсерам присоединились казаки, шум все нарастал. Ворошилов сначала выжидал, но говорить ему не давали. Тогда он спокойно спустился с трибуны, сказал что-то неслышное в шуме окружавшим трибуну товарищам и уверенно, с угрожающим видом направился к кучке крикунов. Вслед за ним сквозь толпу устремились десятки рабочих-дружинников. Казачий офицер отдал команду, казаки обнажили шашки…

Но столкновение не произошло — на помощь Ворошилову с винтовками в руках бросились солдаты гарнизона, и казаки предпочли ускакать. С ними бежали и активные крикуны.

После этого митинг было решено перенести на другое место. Демонстрация двинулась на Садовую улицу. Здесь она пополнилась горожанами, появились женщины, дети. Обстановка стала спокойной, и митинг продолжался. Последним выступал Ворошилов. Слушали его очень внимательно и, когда положенное время истекло, потребовали, чтобы речь все же продолжалась.

В завершение было выдвинуто три резолюции: меньшевистская, эсеровская и большевистская. Приняли почти единогласно последнюю. По сообщению газеты, после принятия резолюции «т. Ворошилова качали, и была видна победа революционного пролетариата».

Подобные конфликты были характерны тогда не для одного Луганска, они происходили по всей стране. Заканчивался мирный период развития революции. Спустя всего неделю, 3–4 июля 1917 года в Петрограде разыгрался новый, третий по счету за четыре месяца революции политический кризис. Результатом его было окончание двоевластия. Теперь, в новых условиях, большевикам предстояло завоевать власть с оружием в руках.

После июльских событий в Петрограде по всей стране прокатилась волна преследований большевистской партии, ее лидеров, ее газет. Вооруженные юнкера явились и в Луганский комитет большевиков, потребовав отчета, на какие средства существует организация. Как выяснилось позднее, их послал все тот же Нестеров. Спокойно, с документами в руках Ворошилов разъяснил юнкерам, что организация располагала только членскими взносами и деньгами, собранными среди рабочих. Юнкера, ожидавшие, что обнаружат пресловутые «немецкие деньги», удалились ни с чем. Неудачей окончилась и их попытка ворваться в редакцию «Донецкого пролетария». Тут их ждали вооруженные рабочие, сумевшие защитить свою газету.

В целом июльские события не подорвали ни силы, ни влияния большевиков в Луганске. Мало того, рабочие, ранее примыкавшие к меньшевикам и эсерам, возмущенные травлей большевиков, стали переходить к ним. К концу июля луганская организация насчитывала 2596 человек. Настроение их было боевым, и Ворошилов писал 23 июля в «Донецком пролетарии»: «Думается, что вы, коршуны, рано слетелись терзать народное тело. Оно еще живо, и обессиленный, но не поверженный гигант найдет еще в себе достаточно силы, чтобы вырвать ваши гнусные клювы, впившиеся в его мышцы». В этот же день Ворошилов уехал в Петроград на VI съезд РСДРП (б).

Кроме него, делегатом от луганской организации на съезд ехал А. 3. Каменский. Столица, которую Ворошилов оставил совсем недавно, в апреле, теперь была иной. Жестче, решительнее, суровее стали лица людей в рабочих районах. Что-то тревожное, невиданное висело в воздухе, чего-то ждала толпа, заполнявшая Невский в летние, теплые, еще светлые вечера. Это был город, вступавший в преддверие величайшей революции — минует всего три месяца, и она разразится.

Съезд большевиков — крупнейшей партии России — вынужден был собраться полулегально: было объявлено о его созыве, но не сообщалось, где он состоится. Заседали делегаты с соблюдением мер предосторожности. И конечно, непривычным было то, что на партийном форуме отсутствовал вождь — преследуемый Временным правительством, В. И. Ленин скрывался в Разливе. Оттуда через специальных посланцев Ленин руководил съездом, наиболее важные документы подготавливал именно он.

На первом же заседании 26 июля Ворошилова избрали в мандатную комиссию. Тут он узнал, какой массовой стала большевистская партия: теперь она насчитывала 240 тысяч членов. Это была огромная сила, и о том, как употребить ее с пользой для революции, куда направить, какую применить тактику — об этом и шла речь на съезде. И в отчете о политической деятельности ЦК, и в выступлениях делегатов больше всего говорилось о событиях июня — июля, об изменившейся обстановке.

Съезд, продолжавшийся до 3 августа, одобрил ленинский анализ текущего момента, глубоко проанализировал основные этапы и особенности революции, раскрыл ее перспективы. Отныне большевики взяли курс на вооруженное восстание.

Озабоченные предстоящим, покидали Петроград делегаты. Проезжая по Невскому к Николаевскому вокзалу, Ворошилов любовался городом и думал: «Увижу ли я его вновь?» Впереди — опасность, которая всегда сопряжена с таким делом, как вооруженное восстание. Конечно, Ворошилов верил в победу, иначе и не стоило бы начинать, но все-таки… Не мог он представить, что придется ему увидеть этот город довольно скоро и впоследствии еще не раз, что встречи эти будут выпадать на особые, исключительные моменты в жизни города и его, Клима Ворошилова.

Он увидит Петроград через четыре месяца, в ноябре 1917 года, и Петроград большевистский, город только что свершившейся революции, будет разительно отличаться от покидаемого им в августе. Тогда это будет уже не столица рухнувшей империи, это будет кратер невиданного в истории революционного вулкана.