Мотив омелы (ЛП) - Хлоя Лиезе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это значит, что у меня есть одно и то же платье-свитер шести цветов, потому что найти одежду, которая действительно удобна и подходит для работы, сложнее, чем ты думаешь, и когда я нахожу такого «единорога», я запасаюсь. Это значит, что музыка для меня не просто удовольствие, она жизненно важна для моего счастья. Это означает, что я доверчива и буквальна, и меня недооценивали и неправильно понимали столько раз, что моя гордость не позволит признаться в такой цифре.
— И это также означает, что я творческая натура и мечтательница, художественно выразительная личность, которая отдаётся своим страстям и пылко любит — и дела, и людей, близких моему сердцу — и ничего из этого не делает вполсилы.
Сделав глубокий вдох и наконец-то освободившись от бремени, я осмеливаюсь взглянуть на Джонатана. Его челюсти сжаты, глаза горят.
— Я сейчас чувствую себя очень уязвимой, — шепчу я. — Скажи что-нибудь.
— Я… — он с трудом сглатывает. — Мне хотелось бы знать раньше. И в то же время я чувствую, что многое из этого я уже знаю, его пальцы проходятся по моим. — Я рад, что теперь знаю ещё больше.
Я нервно сглатываю.
— Я понимаю, что раз я всё объяснила, это ещё не означает, что меня обязательно станет легко понять.
Он наклоняет голову, пристально глядя на меня.
— Но я думаю, что понимаю тебя, Габриэлла… по крайней мере, немного. Я не мог не начать понимать тебя, проводя так много времени вместе с тобой.
— Мне кажется, будто я вообще не начинала тебя понимать.
Его губы изгибаются.
— У меня отличное непроницаемое лицо.
— Это грубо, — я начинаю вырывать свою руку, но он держит крепко.
— Это защитный механизм, — говорит он. — У меня хорошо получается скрывать то, что не удаётся скрывать тебе. И, может, это звучит как преимущество, но поскольку ты во многих отношениях была самой собой рядом со мной, Габриэлла, я узнал, что тебе нравится и что тебе нужно. Я понял, что перемены напрягают тебя, а неизвестность доставляет невыносимое беспокойство.
Я пристально смотрю на него.
— Правда?
— Вот почему я не сказал тебе о деловой встрече за неделю до этого. Я знал, что ты будешь волноваться. И я… — он со вздохом обрывает себя, потирая лоб. — Я не хотел, чтобы ты волновалась, поэтому решил сказать тебе накануне, но потом в тот день доставили цветы, и ты сбросила ту бомбу о Трее, и это выбило меня из колеи, а затем на следующее утро, перед встречей…
— Я знаю, — я сжимаю его руку, всё ещё переплетённую с моей. — Ты планировал рассказать мне тем утром. Но чета Бейли приехала раньше.
Он пристально всматривается в мои глаза.
— Теперь ты… веришь мне?
Я улыбаюсь.
— Верю.
На его лице появляется облегчение.
— Хорошо.
Наши взгляды встречаются. Это так напряжённо. Так… странно интимно. Это ошеломляет. И я отвожу взгляд, уставившись на его руку, обёрнутую вокруг моей, наши кончики пальцев соприкасаются.
— Габриэлла, — говорит Джонатан.
Я опускаю глаза, сердце бешено колотится.
— Да, Джонатан.
Его большой палец поглаживает тыльную сторону моей ладони.
— Спасибо, что доверяешь мне.
— Спасибо, что тебе можно доверять.
Джонатан размыкает наши руки, затем снова берёт свой кофе, медленно вращая стакан по часовой стрелке.
— Я полагаю, что в духе дружбы я мог бы ответить взаимностью и тоже быть… уязвимым.
— Энтузиазм так и хлещет.
Он бросает на меня мрачный взгляд.
— Я пытаюсь, Габриэлла.
— Прости, — я подталкиваю его ногой под столом. — Я ценю это.
Он смотрит в свой кофе.
— У меня сахарный диабет 1 типа. Мне удаётся держать болезнь под контролём. Но это всё равно влияет на меня. Это повлияло и на нас. Иногда, когда я бывал сварлив, когда я резко обрывал разговоры и уходил, это потому, что я плохо себя чувствовал, или мои оповещения предупреждали меня о том, что уровень сахара слишком низок или слишком высок. Потому что мне нужно было проверить уровень сахара в крови, или быстренько перекусить, или взять паузу и подождать, пока начнёт действовать инсулиновая коррекция.
Так много моментов, которые сбивали меня с толку за прошедший год, начинают вставать на свои места.
— Мероприятие с Элаем. У тебя тогда упал сахар?
Он кивает.
— И в машине, когда ты ел конфеты, тогда тоже был низкий сахар?
Он снова кивает.
— Твой телефон. Ты как-то это отслеживаешь?
— Верно. У меня есть приложение, подключённое к моему ГНД — моему глюкометру непрерывного действия — но я также проверяю уровень сахара в крови уколами пальцев с помощью обычного глюкометра. Мой ГНД не является надёжным, и мне не нравится полагаться только на него. Так, например, вчера вечером я проверил глюкометр прямо перед тем, как выйти из раздевалки после игры, и уровень сахара был немного низким. Я хотел убедиться, что я достаточно бодр и могу безопасно сесть за руль, чтобы подвезти тебя, поэтому я снова проверил в машине, используя приложение и свой ГНД, и уровень сахара всё равно был ниже, чем хотелось бы. Поэтому в ход пошли арахисовые конфетки.
Джонатан всё ещё смотрит в свой кофе, как будто не совсем готов встретиться со мной взглядом после этого. Интересно, боялся ли он, как и я с моим нежеланием открываться до сегодняшнего дня, что его будут воспринимать по-другому? Я хочу, чтобы он знал, что со мной он в безопасности, что, зная это о нём, я чувствую себя так, словно мне дали ключ от комнаты его сердца, в которую допускаются очень немногие, и это дар, который я буду яростно защищать.
Легонько стукнув его ботинком под столом, я, наконец, заслуживаю его взгляд и говорю ему те же слова подтверждения, которые он дал мне.
— Спасибо, что доверяешь мне.
Его глаза всматриваются в мои, и он подталкивает мою ногу в ответ.
— Спасибо, что тебе можно доверять.
— С этого момента ты можешь говорить мне, хорошо? Когда ты плохо себя чувствуешь, или когда тебе нужен перерыв. Точно так же, как я постараюсь
