Фрактальный принц - Ханну Райаниеми

Я пробую фрукты. Странный сладковатый вкус, как у хурмы, только более острый.

— В любом случае, похоже, ты провела неплохую подготовку. Она была в благодушном настроении. Отличная мысль насчет сауны.

Это полностью ее идея,отвечает корабль. Но хорошо уже то, что она выслушала тебя. Чем скорее это закончится, тем лучше.

— Согласен. Будем надеяться, что впоследствии она нас поблагодарит. Сказать по правде, на это мало надежды. Я и сам не в восторге от плана. Возможно, именно поэтому не воспользовался им в прошлый раз. Но теперь выбора у нас нет.

— Выбор всегда есть, Жан, — говорит Жозефина. — А ты большой специалист делать его неправильно.

На этот раз она не воспользовалась телом Миели, оставшись просто призраком в освещенной земным сиянием каюте — точно такой, какой я ее помнил: высокая красивая женщина, которой можно было бы дать не больше сорока, если бы не едва уловимая хрупкость. У меня сжимается сердце.

— Неправильно — это слишком сильно сказано, — отвечаю я. — Я предпочитаю слово «нестандартно». — Я прищуриваюсь. — А я думал, ты скрываешься.

— Уже нет, раз ты разобрался с несчастным Сумангуру, — произносит она и закуривает сигарету. — Мне нравится твоя сентиментальность по отношению к Миели. Это я замечала в тебе и прежде. Ты убеждаешь себя, что заботишься о ком-то, а потом используешь его в качестве инструмента. Вот почему нам так хорошо вместе. Со мной тебе не приходилось себя обманывать.

— Я думал, ты на меня злишься.

— Что ж, наказания сауной в обществе оортианки с тебя пока достаточно. И ты проявил некоторые черты того Жана, которого я знала. Продолжай в том же духе, и получишь больше, чем просто свободу. Достань мне камень, и вся Вселенная будет у твоих ног.

— Я принесу тебе камень, но не домашние тапочки, — отзываюсь я. — Я больше не стану твоей комнатной собачкой.

Она смеется.

— Ты хоть имеешь представление, сколько раз происходил между нами этот разговор? Ничего не меняется, Жан, особенно для таких, как мы. Вечно оставаться собой — вот цена, которую приходится платить за бессмертие. Поэтому мне так нужен камень. Чтобы изменить правила.

Я поднимаю свой бокал.

— Жозефина, дорогая, любовница из тебя куда лучше, чем философ. А теперь прошу прощения, но я собираюсь закончить ужин. А потом мне предстоит долгий путь вне своего тела.

Она улыбается своей змеиной улыбкой.

— И ты будешь не один, Жан, — говорит она. — Я отправляюсь вместе с тобой.

К концу ужина Миели выглядит почти довольной. Она даже что-то напевает себе под нос. Восстановленные статуи медленно танцуют под ее мелодию.

— Не могу сказать, что сильно привязался к этому телу, — произносит вор, — но не могла бы ты сказать, что будешь с ним делать в мое отсутствие?

— Уберу с глаз долой, — отвечает Миели.

Остаток ужина проходит в молчании. На десерт она приготовила настоящий шедевр: морошка с паучьим молоком. Это блюдо удерживает от разговоров даже вора.

— Чем ты займешься, когда все это закончится? — внезапно спрашивает он.

Миели поднимает голову.

— Пора в путь, — заявляет она.

Она переключается на спаймскейп и дает команду «Перхонен» подготовить запуск мыслевихря. Им предстоит внедрить сознание вора в сеть коммуникаций Соборности, загрузить его в диск из интеллектуальной материи, тоньше, чем мыльный пузырь, и отправить к Земле впереди «Перхонен».

— Ну ладно. Увидимся на Земле, — говорит вор. — Жди моего сигнала.

— Да пребудут с тобой Куутар и Ильматар, — негромко отзывается Миели.

— Две богини? Это целая команда. Но, думаю, в этой работе их помощь не помешает.

Он закрывает глаза и исчезает. Мыслевихрь, подгоняемый корабельными лазерами, набирает скорость и скрывается в темноте.

Глава шестнадцатая

ТАВАДДУД И КАССАР ГОМЕЛЕЦ

Свободные часы Кассар Гомелец, как обычно, проводит на кухне.

Среди старых членов Совета бытует мнение, что если бы не семейное дело, Кассар непременно стал бы шеф-поваром в лучшем ресторане Зеленого Осколка. В воздухе висит густой аромат специй, атар заполнен фрагментами рецептов. Джинны-слуги подготавливают отдельные ингредиенты в маленьких горшочках и контейнерах, а сам Кассар огромным ножом нарезает овощи на тонкие ломтики. Его движения поражают своей ловкостью и точностью.

Поначалу он даже не замечает появления дочерей. Затем поднимает голову, откладывает нож и вытирает руки фартуком.

— Отец, — приветствует его Таваддуд и кланяется.

Тело у нее все еще болит, но по крайней мере она успела помыться и сменить одежду. Она не меньше получаса решала, что надеть, и наконец остановила свой выбор на простом темно-зеленом платье, а на голову повязала белый шарф, оставляющий лицо открытым.

Кассар окидывает ее бесстрастным взглядом. Затем отворачивается, собирает овощи с разделочной доски и бросает в большой кипящий котел.

— Я вижу, моя дочь не пострадала. Это хорошо. А что с нашим гостем? — спрашивает он, не оборачиваясь и изучая содержимое котла.

В каком бы настроении ни пребывал отец Таваддуд, в его голосе всегда присутствует нотка скорби.

— Господин Сумангуру восстанавливается после ранений, — отвечает Дуньязада. — Его Печати не пострадали, несмотря на воздействие дикого кода и выстрелы из бараки.

— Возблагодарим Ауна за эти крохи милости, — говорит Кассар. — Нехорошо было бы погубить посла Соборности в этой безумной гонке над городом.

— Соарецы жалуются на ущерб, нанесенный их рух-кораблям, а господин Салих поднял шум из-за гибели карина и требует… — продолжает Дуни.

— С Соарецами мы разберемся, — небрежно машет рукой Кассар. — Сейчас нам надо обсудить более важные дела. Таваддуд.

У нее замирает сердце.

— Молодой господин Нувас… убедил меня поручить тебе это неприятное дело. Было ли это решение правильным, еще стоит определить. Итак. Должен сказать, что меня порадовал твой интерес к делам семейства, но для этого не стоило прибегать к шантажу. Сначала ты должна была обратиться ко мне. И в будущем станешь поступать именно так. Ты поняла?

— Да.

Кассар все так же стоит к ним спиной и наблюдает за контейнерами, которые сами собой взбалтывают содержимое.

— Ладно, это неважно. Молодой Абу сильно увлечен тобой, и это весьма полезно. Что же тебе удалось выяснить?

Таваддуд делает глубокий вдох. Она все время думала, что скажет отцу, и без конца подбирала нужные слова.

— Госпожа Алайль умерла из-за одержимости, и тот, кто убил ее, охотился за имеющимся у нее Тайным Именем. По этой же причине кто-то из членов Совета пытался уничтожить меня и господина Сумангуру, — докладывает Таваддуд. — И Кающемуся Рамзану доверять нельзя. И еще… возможно, я знаю джинна, который наслал на Алайль одержимость. Он мог бы привести нас к авторам этого заговора.

— Я имел в виду: что тебе удалось выяснить о нем?О Сумангуру.

Таваддуд изумленно смотрит на отца. В белом колпаке, с оттопыренными ушами, он мог бы выглядеть комично, если бы выражение его лица не было таким суровым.

— Не понимаю. Я думала, моя задача…

— С помощью этой возможности выведать информацию, которую мы могли бы использовать против Соборности. Вот в чем состояло задание, которое сначала я поручил Дуньязаде.

— Но… Она не…

Дуньязада ласково улыбается Таваддуд, прижав накрашенный ноготок к губам.

— Дорогая сестра, разве я не говорила тебе, что это не игра?

Кассар вздыхает.

— Расследование для нас не так уж важно. С самого начала было ясно, что за этим делом стоят масруры. Я пригласил эмиссара Соборности совсем не для этого.

Он пробует из поварешки содержимое котла и кривит губы.

— Ну а что касается Кающегося Рамзана, то он исчез. Нам было известно о его симпатиях к масрурам, хотя сам он и не является орудием мести. Я уверен, что объектом нападения был господин Сумангуру — очень жаль, конечно, что ты подверглась опасности. Однако карин и секреты, которые, по твоему мнению, ты узнала, не имеют к этому никакого отношения. Тайное Имя, вероятно, представляет определенную ценность, и ты изучишь его вместе с Херимоном, как только закончатся все эти проблемы. Но я еще раз спрашиваю тебя: что ты узнала о Сумангуру?

Таваддуд задумчиво покусывает губу.

— Он… он боится высоты. — Мысли путаются и разбегаются. — А в Соборности имеются существа, называемые Драконами, у которых отсутствует самоконтроль. У него есть устройство, позволяющее захватывать сознание в вире и исследовать его. Но… похоже, это занятие не доставляет ему удовольствия, хотя он и утверждает обратное. — Она нервно сглатывает, ощущая пустоту в голове. — Я могу попытаться вспомнить что-нибудь еще…