Две воительницы - Личия Троиси

Эти мысли на одно мгновение заставили ее ослабить защиту.

А когда что-то крепкое, как сталь, сдавило ей рот, было уже поздно. Дубэ попыталась закричать, но из-под пальцев, сжимавших ее лицо, вырвался только слабый звук, который не мог долететь до Лонерина.

Она повернула шею так, как учил Шерва, — до предела своих возможностей, и сумела всего на одно мгновение освободить рот.

— Лонерин!

Она увидела, как он повернулся, потом в лучах палящего солнца сверкнул метательный нож, и Лонерин присел на корточки.

— Нет!

Зверь внутри Дубэ взревел. Она полностью осознала, что происходит, и кровь застыла у нее в жилах: пришли посланцы Гильдии, и с ними Рекла. Она должна убить Реклу, иначе им с Лонерином не спастись. Дубэ сумела выскользнуть из державших ее рук и побежала к Лонерину, но удар ногой в лицо ослепил ее болью и заставил упасть. На несколько мгновений тошнота вытеснила из ее сознания все.

Когда Дубэ пришла в себя, Рекла стояла над ней — совсем как раньше, когда Дубэ отказывалась пить ее лекарство и страж ядов оставляла ее биться в судорогах на полу Дома во время припадков, которые вызывал зверь. Дубэ ненавидела Реклу, и теперь — сильнее, чем прежде. Кудряшки, россыпь бледных веснушек, детская улыбка — все в ней было невыносимо. Дубэ попыталась протянуть руку к кинжалам, но Рекла надавила ей сапогом на грудь, не давая дышать, и приказала:

— Без шуток!

Дубэ не закричала. Она не хотела своей паникой доставить удовольствие Рекле.

Она попыталась приемом рычага сбить Реклу с ног, но та резанула ее по плечу кинжалом, и боль ослепила девушку.

— Хочешь шутить, Дубэ? Ладно, я уж постараюсь тебя развлечь.

Рекла ухватила Дубэ за жилет и рывком подняла с земли, а потом одним быстрым гибким движением сумела привязать ей руки к бедрам.

— Любуйся моим представлением. Ты нужна нам живая, но он — нет.

Дубэ задрожала. Лонерин был, как и она, на коленях, на правом боку у него была рана, и спутник Реклы стоял над ним, готовый пресечь любую попытку к бегству. Не было похоже, чтобы он страдал от боли, но Дубэ едва узнала его: ее спутник был совершенно не похож на себя, и в его глазах горела ненависть, которой она никогда в нем не видела.

Дубэ попыталась освободиться, но только повалилась на землю.

Рекла была способна на что угодно, чтобы увидеть чужое страдание. Она увидела его в глазах Дубэ, а теперь не откажется от удовольствия проделать то же и с Лонерином. Но Дубэ этого не хотела — ни для себя, ни для своего спутника, единственного человека, который до сих пор защищал ее, заботился о ней, даже жизнью своей рисковал, чтобы спасти ее.

Дубэ поползла к Лонерину, хотя боль туманом застилала ей глаза. Она хотела быть рядом, сделать что-нибудь. Рекле оставался уже всего один шаг до Лонерина. Дубэ видела ее со спины, но хорошо представляла себе злобную и лукавую улыбку, которая играла сейчас на губах стража ядов. Девушка знала, как жадно Рекла предвкушала это мгновение. Теперь Рекла не остановится ни перед чем.

Внезапно в знойном воздухе поляны раздался крик: «Литое!» Дубэ сразу узнала заклинание, произнесенное Лонерином, и увидела, как второй убийца неподвижно замер за его спиной. Маг воспользовался этим и вскочил на ноги, освободившись при этом из рук врага. Может быть, есть какая-то надежда: у него нет оружия, но он может справиться. Лонерин начал произносить другое заклинание, но тут Рекла бросилась на него и ударила кулаком в челюсть. Удар был мощный, и Лонерин со слабым стоном упал на землю. Дубэ вздрогнула.

— Дурак! Ты что, и правда думаешь, что на меня действуют эти глупые игрушки? — забавляясь, спросила Рекла, глядевшая на Лонерина сверху. — Я была знакома с великим Астером, моим учителем был Иешоль; ты ничто рядом с ними!

Лонерин внезапно повернулся и дал ей подножку; Рекла упала. Он встал и попытался бежать налево от пропасти, к густому лесу, но на каждом шагу спотыкался. Потом в воздухе просвистело лезвие, и он рухнул на землю, всего в нескольких сантиметрах от пропасти.

Рекла повернулась к Дубэ и, довольная, искривила губы в злой усмешке. Девушка отвернулась от нее, но этим еще сильнее натянула веревки, вдавив запястья в мышцы ног. Дубэ хотела, чтобы в ней проснулся зверь. Сейчас ей были нужны его уничтожающая сила и жажда крови; она хотела, чтобы он вышел на свободу. Но лечебное питье еще удерживало зверя. Все было бесполезно, она и в этот раз потерпела неудачу.

— Для того, кто пытается меня убить, путь к могиле бывает долгим, — сказала Рекла Лонерину.

Он дышал тяжело: раны давали себя знать; но в его глазах и теперь светилась яркая искра.

— Ты не возьмешь еще и меня, — произнес он сквозь зубы, и в его голосе звучала ярость.

А потом он схватил Реклу за бедро, дернул ее на себя и упал в пропасть вместе с ней.

— Неет! — крикнула Дубэ во всю силу своих легких.

Она не могла поверить, что все закончилось так: Лонерин и пропасть…

Целый месяц они вместе были в пути. Целый месяц делили еду и ночлег, целый месяц боролись с опасностями и шли вперед по незнакомой стране. Сколько раз она за это время жалела, что она не одна, как раньше? При этой мысли она разозлилась на себя и тут увидела ухватившуюся за край пропасти руку — вернее, только ладонь, и ее сердце наполнилось надеждой.

«Ох, неужели Лонерин…»

Но над скалой показались светлые кудряшки, и теперь ничто уже не имело значения. Филла сразу же бросился на помощь Рекле: заклинание больше не действовало на него. Он вытащил стража ядов из пропасти за руку. Никаких следов Лонерина не было видно.

«Я одна», — подумала Дубэ.

Она снова была одна. Ей показалось, что в ее душе разверзлась такая же бездонная пропасть. Девушка закрыла глаза.

Удары кулаком, удары ногой, толчки, пинки. Снова, и снова, и снова.

Избить девчонку, уничтожить ее, стереть свое унижение.

— Хватит!

Скорее звук голоса Филлы, чем его рука, опущенная Рекле на плечо, заставил стража ядов остановиться. Никто никогда не кричал на нее, кроме Иешоля, и уж тем более ее подчиненный. Рекла, разгневанная, рывком повернулась к Филле.

— Его превосходительство велел нам доставить ее живой, — сказал Филла, опуская взгляд.

Дубэ неподвижно лежала на земле. Ее лицо распухло, руки были сложены на животе. Из-за жажды крови и мести Рекла едва не нарушила приказ Иешоля и, что еще хуже, едва не воспротивилась повелению своего бога. Она упала на колени.

«Прости меня, мой повелитель, прости!»

Но и теперь ей не стало хорошо и спокойно от молитвы, как бывало раньше, и теперь она не услышала голос своего бога, который раньше ласково говорил с ней, успокаивал и ободрял.