Дочь моего врага - Морин Чайлд

Он любит эту женщину, черт побери. У него была семья, и он хочет ее вернуть. Ради Натана. Ради себя. Да, он вел себя как полный идиот, но у Тулы такое доброе сердце, что, возможно, она его простит.

Если бы не запланированная встреча с читателями, Тула вряд ли когда-нибудь осмелилась бы вернуться в Сан-Франциско. Раньше она не приезжала сюда, потому что боялась столкнуться со своим отцом, теперь к этой добавилась еще одна причина.

Саймон и Натан живут всего в нескольких кварталах от этого книжного магазина в викторианском особняке, который она уже начала считать своим домом. Наверняка Саймон нашел для Натана хорошую няню. Интересно, тоскуют ли они по ней, как она по ним?

Сидя посреди мягкого ковра в книжном магазине, Тула смотрела на лица своих юных читателей, окружавших ее. Родители стояли в стороне и наблюдали за своими чадами.

Поостыв, Тула начала жалеть о том, что ушла от Саймона. Да, он причинил ей боль, но он все ей рассказал, не так ли? Ему было нелегко признаться в том, что он сделал. Он мог бы молчать, но предпочел быть с ней честным. Несмотря на боль и обиду, она поняла, что по-прежнему его любит. Она решила, что после встречи с читателями приедет к нему домой и признается Саймону Брэдли в своих чувствах. Возможно, он ответит ей взаимностью, и они смогут начать все заново и стать настоящей семьей.

Эта мысль придала ей сил. Улыбнувшись детям, она спросила:

— Вы готовы услышать историю о том, как Одинокий Кролик нашел друга?

— Да! — послышался в ответ унисон детских голосов.

Она рассмеялась, и ей стало легче на душе.

Тула открыла книгу и целиком посвятила следующие полчаса своим юным слушателям. Когда история об Одиноком Кролике и белом котенке закончилась, дети зааплодировали, а родители начали брать с полки ее книги и выстраиваться в очередь за ее автографом. Потом Тула клеила всем желающим на футболки стакеры с изображением Одинокого Кролика и отвечала на их вопросы. Она получала удовольствие, несмотря на то, что все ее мысли были о предстоящей встрече с Саймоном.

Вдруг она почувствовала, что кто-то за ней наблюдает. Ее кожу начало покалывать, а сердце учащенно забилось, прежде чем она подняла голову и увидела перед собой темно-карие глаза Саймона, полные нежности. Вместо делового костюма на нем были джинсы и футболка с изображением Одинокого Кролика. К себе он прижимал Натана в точно такой же футболке.

Тула улыбнулась, но затаила дыхание, боясь принять желаемое за действительное. Может, Саймон просто принес Натана, чтобы она с ним пообщалась. Может, она приняла за нежность сожаление.

Медленно поднявшись, она попыталась с ним заговорить, но от волнения у нее пересохло во рту. Когда Натан протянул к ней свои пухленькие ручки, она взяла его, и он довольно вздохнул, прижавшись к ней.

Пожав плечами, Саймон сказал:

— Э-э… я увидел твое фото на рекламном постере перед входом в магазин и узнал, что сегодня ты будешь здесь.

— И ты пришел, — прошептала она, поглаживая Натана по спине.

— Разумеется, — ответил он. Его карие глаза говорили ей все то, что она хотела услышать. Он больше ничего от нее не скрывал, и она тоже не будет.

— После встречи с читателями я собиралась зайти к тебе, — призналась она.

Улыбнувшись, он подошел ближе:

— Правда?

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

Должно быть, он прочитал ее чувства на ее лице, потому что опередил ее:

— Позволь сначала мне. Я тоже хочу многое тебе сказать, Тула.

Улыбнувшись, она посмотрела на детей и родителей, которые с интересом наблюдали за ними.

— Прямо сейчас?

Окинув взглядом толпу, Саймон пожал плечами:

— Да, здесь и сейчас.

К ее удивлению, он опустился перед ней на одно колено и посмотрел ей в глаза.

— Саймон…

— Я первый, — улыбнулся он. — Тула, я не могу без тебя жить. Я пытался, но у меня ничего не вышло. Ты воздух, которым я дышу. Ты мое сердце. Моя душа. Моя жизнь.

Кто-то из присутствующих вздохнул, но ни один из них не обратил на это внимания.

— О, Саймон… — На глаза Тулы навернулись слезы, и она часто заморгала, чтобы их прогнать.

Взяв ее руку в свою, он медленно поднялся и продолжил:

— Я люблю тебя, Тула. Мне следовало сказать тебе это в первую очередь. Впредь обещаю говорить тебе это часто. Я люблю тебя. Люблю.

Тула рассмеялась, и малыш у нее на руках сделал то же самое.

— Я тоже тебя люблю, Саймон, — произнесла она, чувствуя, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. — Я собиралась тебе сказать именно это.

— Выходи за меня замуж, — быстро сказал Саймон, словно боясь, что она может передумать. — Стань моей женой и матерью Натану. Будь всегда рядом с нами, и тогда никто из нас не будет одиноким, как твой кролик.

— Да, Саймон, — ответила она, идя в его объятия. — Да.

Тогда он наклонился и, заглянув в голубые глаза любимой женщины, поцеловал ее под аплодисменты и одобрительные возгласы толпы.

Эпилог

— Тужься, дорогая! Не останавливайся! — подбадривал жену Саймон.

— Вот бы тебя на мое место, — пробормотала она, уронив голову на подушку. — Я хочу немного отдохнуть.

— Эй! Никаких перерывов на кофе, — пошутила доктор Лиз Ханей, стоявшая у изножья кровати.

Саймон чмокнул жену в потный лоб:

— Клянусь, мы больше никогда не будем этого делать.

— Будем, — возразила она. — Я хочу по меньшей мере шестерых детей.

— Ты хочешь моей смерти, — простонал Саймон. — Давай, дорогая, тужься.

Тула улыбнулась ему, несмотря на боль, которую он видел в ее глазах.

— Вот раскомандовался.

Затем ее черты напряглись, и она глубоко вдохнула:

— Опять начинается.

Саймон никогда в жизни не испытывал такого ужаса и одновременно радостного волнения. Его жена самая сильная и смелая. Самая чудесная женщина на свете. Он был благодарен небесам за то, что она появилась в его жизни и изменила ее.

— Ты борец, Тула. У тебя получится. Я здесь, с тобой. Давай, сделай это.

«И пожалуйста, сделай это побыстрее, — мысленно взмолился Саймон, — а то я грохнусь в обморок».

Он сам настоял на том, чтобы присутствовать при родах, и теперь жалел об этом. Наблюдать за тем, как мучается любимая женщина, и быть не в силах ей помочь просто невыносимо.

— Вот так, — подбодрила Тулу доктор Ханей. — Еще немного!

Тула напряглась, стиснула зубы и сжала руку Саймона с такой силой, что чудом не сломала ему пальцы. Мгновение спустя раздался громкий вопль. Тула тихо рассмеялась, а Саймон впервые за последние несколько часов вдохнул полной грудью.