Царица Теней: возвращение Персефоны (СИ) - Инна Ласточка

— Я люблю Владыку Аида, — сказала Минфа.

Если б она только могла знать, как сверкнули в этот момент глаза Персефоны, но она не знала, а добродушный голос легко обманывал чувства.

— Неужели? — Персефона сорвала сухой лист и смяла так, что от него остался лишь прах. — Знаешь, — она снова взглянула на Минфу, — сегодня Афродита спросила у меня, кто может его полюбить? Иронично, что нимфы и богини природы, само проявление жизни, тянуться к тому, чьё сердце такое же холодное, как воды Стикса, и такое же безжизненное, как берега Ахерона.

— Ты ошибаешься! — Минфа вытянула шею, избегая лиан, медленно подползающих к лицу. — Его сердце сияет ярче света Гелиоса, он самый сильный и самый ответственный из трёх братьев…

— И всё же ничем не отличается от них, — скучающе заметила Персефона и продолжила, не позволяя Минфе возражать. — Ты чудесная девушка, Минфа, и достойная. Я не хочу враждовать с тобой…

— Не верь ей! — это высказывание сорвалось с губ Аида помимо воли и не потому, что он боялся за Минфу, а потому что не хотел, чтобы Персефона совершила необдуманный поступок.

— … и отпущу тебя живой и здоровой. Будем верными подругами, нет нужды ссориться из-за мужчин, — сказала Персефона, будто Аид вовсе не прерывал её. Она не показала этого, но его предупреждение нанесло ещё большее оскорбление, вонзив в сердце очередной клинок предательства.

— Отпустишь? — Минфа не верила до тех пор, пока отступившие лианы не развеяли её сомнения.

Персефона улыбнулась и протянула ей руку.

— Конечно. Мужчины всегда так ветрены, а мы женщины… между нами не может быть обид.

И Минфа обманулась, будто никогда не знала о деяниях божественных жён, будто никогда не слышала об участи любовниц трёх братьев. Слова Персефоны казались ей такими искренними, такими теплыми, что она, не задумываясь, вложила свою руку в её. Пальцы Персефоны сомкнулись на её ладони, воздух пошёл рябью от выплеска божественной энергии, и Минфа с ужасом поняла, что её кожа начала зеленеть. Она вскрикнула, хотела отдёрнуть руку, только это каким-то образом оказалось невозможно — боль в запястье расколола её мир на части. Минфа упала на колени перед богиней и зарыдала.

— О, не плач… мне гораздо больнее… — произнесла Персефона. — Я сдержу слово, Минфа. Ты останешься живой и здоровой, будешь жить и цвести, где вздумается, будешь привлекать всех ароматом, но никогда… никогда больше не станешь собой.

— Умоляю… я… пожалуйста, — Минфа обращалась, её руки становились листьями, а тело усыхало и черствело до состояния стебля.

— Ты должна быть благодарна мне… пытаясь победить меня, ты забыла, что я в первую очередь не богиня весны, а Несущая Разрушение! Ты могла умереть, но будешь жить вот так. Вечно… — Персефона выдохнула, а Минфа уже не смогла ответить ей. Кустик мяты, проросший в пожелтевшей траве, покачнулся, и последняя слеза Минфы соскользнула с его листвы.

Для Аида это стало последней каплей. Он и так находился на грани бешенства из-за неподдающихся лиан, но не выпускал полную божественную силу, боясь ранить Персефону. Её поступок вывел его из себя, выброс лазурного пламени накрыл сад, а когда дым и пепел рассеялись, Аид уже держал Персефону за шею, прижимая её к тому же дереву, к которому ещё мгновение назад был прижат сам. Персефона, хоть и задыхалась, смотрела на него открыто и спокойно.

— О, да… — с трудом прохрипела она, — давай, Владыка Аид, убей меня. Отомсти за возлюбленную…

Аид тяжело дышал, в его глазах бушевало пламя гнева, но едва последнее слово сорвалось с губ Персефоны, пальцы его разжались, и он выругался.

— Проклятье! Она не моя возлюбленная.

Персефона упала на колени, потирая шею.

— Вот так сюрприз, надо же…

Откровенная ирония в её голосе заставила Аида взглянуть на неё по-новому: он ещё никогда не видел её такой, не в разговоре с ним. Он хотел сказать ей, что в царстве Теней никто не может причинять вред живым существам без его дозволения, что он не потерпит подобного даже от собственной супруги, но вместо этого почувствовал вину и стал искать оправдания, которые, честно говоря, в текущих обстоятельствах не стоили ни драхмы.

— Ничего не было. Она явилась вчера и очаровала меня.

— Что? — Персефона закашлялась и довольно долго не могла прийти в себя, а затем рассмеялась. — Наверное, это самое потрясающее оправдание, которое я слышала. Это достойно сказаний Аэдов*, — с высоко вздымающейся грудью, с горящими от гнева глазами, вызывающе растрёпанная, она встала на ноги, опираясь на дерево, и театрально похлопала в ладоши.

— Я серьёзно, — божественная аура Аида столкнулась с аурой Персефоны, и воздух в буквальном смысле заискрил.

— То есть Аид, — насмешливо уточнила она, — великий владетель царства Теней настолько слаб, что его смогла очаровать какая-то нимфа? Даже смертные не поверят в это.

— Я помню прошедший день так же ясно, как то, что ты предпочитаешь украшать волосы незабудками. Но я был не в себе и не мог контролировать свои действия.

Персефона горько усмехнулась. Она могла бы простить ему всё, всё, но только не собственное унижение… не измену. Только не это.

— Ты целовал её… — в глазах защипало, и она сжала кулаки, — целовал! Я это видела, это случилось, и не важно, что было до и будет после, потому что я уже никогда не поверю твоим словам.

— Персефона, — Аид сделал шаг к ней.

Она отошла в сторону.

— Нет… не подходи ко мне. Я не верю тебе, не верю. Ложь и измены так часто случаются в семьях твоих братьев, так почему ты должен отличаться от них? Афродита была права…

— Стой! При чём тут Афродита? — Аид переместился к ней, не позволяя уйти, взял за руку, но она оттолкнула его.

— Не смей меня трогать! Видеть тебя не хочу!

Персефона развернулась, а через мгновение уже входила в собственную спальню. Выгнав собравшихся там нимф, она, наконец, позволила себе быть слабой, выплеснуть эмоции — она разломала всё, что можно и нельзя было сломать, а затем, измотанная и уставшая, опустилась на пол и горько зарыдала. Впереди её ждали долгие месяцы одиночества, наполненные яркими воспоминаниями его измены, невозможности находиться рядом с ним и жалости к самой себе. А ещё его бесконечных попыток вернуть её. Бесконечных и безуспешных.

Весной, торопясь покинуть царство Теней так же, как торопилась осенью вернуться сюда, Персефона думала только о том, как пойдёт на Олимп и заставит Зевса разорвать брак с Аидом. Навсегда. Возвращаться