Английский фантастический роман - Кит Робертс

Все раздражавшие умирающего медные висюльки и лампы вынесли вон из комнаты, сняли блестящую чеканку с камина, набросили простыню на металлические спинки кровати, и капризный больной поуспокоился; но привидения его не оставляли. Маргарет так и чудилось, что они обступили постель и глухо перешептываются. Пятна ледяного света по-прежнему метались на лестнице, а однажды башмаки в руках Маргарет ожили, вырвались из рук и с размаху ударились о стену. Вот тогда-то и послали за священником. Свое понимание происходящего отец Эдвардс выразил выбором текста для чтения. Существуют молитвы для изгнания «Шумодела» — полтергейста; но их он пролистнул. Смекалистый священник не сомневался, чьи это происки, и потому решил совершать обряд изгнания нечистой силы. Но он ошибается, говорила себе Маргарет, ошибается…. И безмолвно плакала…

— А потому я заклинаю тебя, draco neguissime, именем непорочного агнца, который попирает змея и василиска, выйти прочь из сего человека… выйти прочь из храмины тела, принадлежащего Святой Церкви…

Голос зазвучал приглушенней — Маргарет брали в плен новые видения.

Обливаясь потом, она противилась возврату кошмара, но, как всегда случается в подобных снах, своим сопротивлением только приблизила именно то, чего пуще всего страшилась увидеть. Она спрашивала себя, а не объяснялись ли все эти постукивания, шумы, призраки… да, да, тут не обошлось без Древних Духов… за всей этой чертовщиной, возможно, стоят и они, Древние… Могут они вот прямо сейчас, под носом у священника, выхватить ее из этого мира? Неужто осмелятся? Она бессильно застонала. Да, есть народ пустоши, эльфы, и некогда они владели секретом колдовского могущества.

…Маргарет сидела на берегу. Горячее солнце напекло ей плечи, руки и колени. Как все блондинки, она загорала быстро — кожа вокруг рта, на носе и на спине давно покрылась веснушками. Ей нравился загар, нравилось печься на берегу — и она настояла на том, чтобы ее на день отпустили к морю. Условились, что туда ее подбросит Том Мерримен на своем «фодене», а вечером он же ее заберет. Преданная Сара, громко сетуя на судьбу, протряслась всю дорогу на доске поверх груза, глотая густую пыль. За ними поспешали скачущие по ухабам машинки, ловящие ветер в паруса; Маргарет удобно вытянула длинные ноги и насмешничала над водителями карликовых парусных парокатов. В Вулворте Том сгрузил ящик с запчастями, а потом направил локомотив к берегу — в сторону Уэй-Маута. Возле города, когда «фоден» снова поворачивал от моря и направлялся в Биминстер, Маргарет соскочила на землю, помогла спуститься Саре. В предвкушении замечательного дня она махала вслед удаляющемуся «фодену», пока тот не скрылся в облаке пыли за поворотом. Но Саре от жары стало дурно, девушка усадила старушку под деревом, а сама спустилась вниз по склону к полосе прибоя. Она просидела под палящим солнцем до того момента, когда появилась лодка и начался переполох.

Порой Маргарет задавалась вопросом: как так получается, что она оказывается в самом эпицентре неприятностей? Втайне она считала себя трусихой: в жизни все оказывалось прозаичнее того страшного, что загодя рисовало ее чрезмерное воображение. Когда, например, старому Уильяму оторвало пальцы токарным станком в мастерской, она услышала его звериный крик, видела, как все станки остановились — мастер вырубил ток аварийным выключателем и кинулся сломя голову в темноватый угол, где с почерневшим лицом стоял Уильям, зажимая кисть своей руки. Она не отвела глаз от окровавленных обрубков… Потом ей говорили, что она вела себя молодцом, можно было купаться в похвалах, но она-то знала правду. Все внутри нее в тот страшный момент переворачивалось, Маргарет едва не хлопнулась в обморок, но какая-то сила заставила глядеть…

Рыбацкие шхуны принимали на борт рыбаков и туристов в Уэй-Мауте — те любовались морем, ловили камбалу и омаров, а иногда, в удачный сезон, и мелких акул — для человека они не опасны, зато охота на них — увлекательный спорт. Вот такая-то шхуна и подходила к берегу. Парню на борту смяло лебедкой руку. Маргарет пробилась сквозь мигом сбежавшуюся толпу; ей уже заранее стало дурно, но она шла, толкаемая властной силой… И вот увидела: окровавленное месиво, разорванные сухожилия, осколки раздробленной кости… Пострадавший парень держался стоически, но видно было, что он не знает, как быть дальше.

В этот момент, взметая колесами песок, на берег выкатила небольшая машина, затормозила. Открылась дверца, и оттуда вышел мужчина, который направился прямиком к толпе и широкими плечами проложил себе путь в середину. Бесстрашно стоявшую рядом с раненым Маргарет он, верно, принял за акушерку или женщину, немного сведущую в медицине, а у нее горло так пересохло, что она не сумела объяснить, что он ошибается. Маргарет и не заметила, как оказалась на заднем сиденье автомобиля, поддерживая внесенного туда раненого парня. У въезда в город находилось что-то вроде крохотной лечебницы, где шесть монахов-адхельмийцев оказывали посильную врачебную помощь. Водитель привез пострадавшего туда, парня внесли внутрь и уложили на кровать… А Маргарет сидела ни жива ни мертва и думала, когда ее стошнит — сейчас или немного погодя. Потом она нашла в себе силы, выбралась из автомобиля и пошла прочь. Про Сару Маргарет совсем позабыла. У нее было такое настроение, когда всех людей она воспринимала как жалкие мешки с костями, которые того гляди разорвутся, — смерть и боль сторожат всякого. Да и сама она заключена в хрупкую оболочку, родилась в крови, лишится девичества в крови… Маргарет была в глубоком шоке, на душе было муторно-муторно…

Она вышла к многомильной береговой полосе и зашагала по берегу, идя от вершины одного холма к вершине другого, позабыв обо всем на свете, бездумно любуясь величавым пейзажем, белыми барашками на голубых волнах, игрой лучей на соленых брызгах. По сыпучей песчаной дорожке она спустилась к морю с желанием искупаться, но вместо этого зашла за куст утесника, где ее наконец-то вырвало; затем кое-как добрела до кромки воды, села на камень и надолго задумалась, поднимая камушки и швыряя их в воду. Поэтому голос дошел до нее не сразу, водитель автомобиля был вынужден повторить еще раз:

— Привет!..

Маргарет устремила на него отсутствующий взгляд. Над обрывом стоял крупный бородатый загорелый молодой мужчина из тех, кто привык ко всеобщему вниманию.

— Какого шута ты там делаешь?

Она пожала плечами, имея в виду что-то вроде: «Море… Бросаю камушки…»

— Ну-ка, поднимись сюда.

Она снова пожала плечами. Хочешь — спускайся сам.

Он спустился, ломая по пути кусты и ругаясь.

— Из-за тебя акробатом станешь, — проворчал он уже возле нее. Потом небрежно приподнял ей подбородок толстым пальцем и протянул: — Эге, да ты хорошенькая…

Она обожгла его злым взглядом.

— Он умер?

Вопрос слетел с губ вяло — секундный гнев уже прошел, оставив после себя усталость и равнодушие.

Незнакомец разразился смехом.

— Плебейские выродки вроде него живучи. Может, сдохнет от заражения крови, но не думаю. Обычно на них заживает как на собаках…

— Как его лечат? — спросила она с некоторой долей интереса.

Мужчина пожал плечами. Он, должно быть, норманн — судя по тому, что они разговаривали на норманнско-французском, на который Маргарет переключилась автоматически.

— Те еще врачи! Мигом ампутировали. Мясницкий нож, плошка дегтя. Швы на венах так и торчат, их уберут потом, когда…

У нее болезненно повело рот, и он положил свою руку на ее. Маргарет сбросила чужую ладонь.

— Оставьте меня в покое…

Не тут-то было, пришлось побороться.

— А ты аппетитная штучка, — изрек незнакомец. — Где ты пряталась, что я тебя до сих пор не встречал?

Она замахнулась на него кулачком.

— У, попович!..

Реакция была такая, словно его штыком пырнули. Он опрокинул Маргарет на песок и накинулся с поднятыми кулаками. Изобьет, скотина! Но нет, сдержался.

— Ишь, какая нелюбезная… — произнес он и стал с руганью тереть глаза, в которые попал песок. Затем круто повернулся и полез вверх по склону. На полпути бросил взгляд через плечо и крикнул:

— Что, перепугалась?

Молчание в ответ.

— З-зануда!..

Никакой реакции.

— Ничего, обратная дорога дли-и-инная…

Маргарет встала, ее ноздри раздувались от гнева, и вслед за ним двинулась к машине.

«Бентли» набирал скорость убийственными толчками, но почти пугающе тихо; за автомобилем вилась узкая струйка пара. Маргарет сидела, словно аршин проглотила, и напряженно размышляла: ну почему же я такая дура и всегда вляпываюсь в истории, когда же я взрослой-то стану?.. Водитель повел машину прочь от побережья, свернув на восток. Автомобиль немилосердно трясло на ухабах; после очередной ямы водитель выкрикнул что-то вроде: «На хорошем щебеночном покрытии можно было бы выжать две сотни в час!» — и снова погрузился в молчание. Маргарет окончательно поняла, что за рулем птица высокого полета. Паровые автомобили иметь не запрещено, но они по карману только самым богатым. Кто же теперь не понимает, что Petrolium Veto, запрещающее бензиновые двигатели, существует для того, чтобы ограничить мобильность рабочего класса.