Шторм - Нора Хесс

О Боже, ну почему она вернулась назад?! Уэйд уставился невидящим взором в потолок. Ее отсутствие на протяжении последних четырех лет притупило его тоску по ней, хотя не проходило и дня, чтобы Уэйд не думал о Шторм, не вспоминал ее, не задавал себе мучительных вопросов, что с ней и появились ли в ее жизни мужчины. От последней мысли у него всегда холодело внутри, но теперь дело обстояло во сто раз хуже – теперь он должен был постоянно лицезреть ее вместе с этим Джеффри.

Когда небо порозовело от первых рассветных лучей и предметы в комнате приобрели свои привычные очертания, Уэйд услышал, как в соседней комнате заскрипела кровать. Это его отец встал, натянул сапоги и направился на кухню.

Последние несколько дней их с отцом пути не пересекались, они лишь мельком видели друг друга. Уэйд прислушивался к знакомым звукам: вот старый Джейк открыл топку большой печи, положил дрова, и через минуту в доме распространился смолистый запах горящих сосновых поленьев. Вскоре Уэйд услышал клацанье и урчанье маленького ручного насоса, а затем шум воды, льющийся в кофейник.

Все это были с детства знакомые звуки, которые он слышал почти каждый день с тех пор, как ему исполнилось девять лет.

Уэйд продолжал лежать в постели, пока Джейк не закончил умываться над раковиной в кухне, расплескивая воду на пол, когда он споласкивал мыльную пену с лица. Услышав наконец, что отец вышел за дверь и выплеснул воду на землю, Уэйд опустил ноги на пол и сел на кровати. Он ощущал сильную боль в ноге, когда встал и, подойдя к комоду, начал рыться в одном из его ящиков в поисках чистого нижнего белья и свежей рубашки. Обнаружив последнюю смену, Уэйд нахмурился. Ящик был пуст. Ему срочно следовало или купить нового белья и рубашек или постирать грязное.

Когда Уэйд вышел на кухню, Джейк стоял в проеме входной двери спиной к сыну и, потягивая кофе, наблюдал восход солнца. Уэйд никогда не задумывался над тем, что его отец – уже далеко не молодой человек. И теперь эта мысль поразила его и ранила в самое сердце. Когда-то черные как смоль волосы Джейка были теперь изжелта-белыми – цвета слоновой кости, а мускулистое крепкое тело стало совсем прозрачным и терялось в свободного покроя длинной красной рубахе навыпуск. Волна любви и жалости к этому родному для него человеку захлестнула Уэйда.

– Доброе утро, папа, – тихо произнес он. – Любуешься восходящим солнцем?

– Да, – Джейк смущенно засмеялся. – Оно встает каждое утро по-разному, как будто это всякий раз другое солнце. Знаешь, мне кажется, нет более чудесной картины, чем та, когда из-за далекой цепи гор начинают пробиваться первые солнечные лучи. И вот они уже ложатся на водную гладь Платта, окрашивая его на минуты в пурпурный цвет…

Уэйд вышел на порог и остановился рядом с Джейком.

– А я люблю наблюдать закат солнца. Это тоже поистине чудесное зрелище.

Джейк кивнул головой, соглашаясь.

– Вся природа нашего Вайоминга – настоящее чудо, – произнес он и добавил с грустью в голосе, – хотя думаю, не все со мной согласились бы.

Уэйд знал, кого имеет в виду Мэгэллен-старший. Он имел в виду свою жену. Они никогда не обсуждали, как и почему Нелла в свое время покинула их. Это была по обоюдному согласию закрытая тема. Уэйд рано понял, какое страдание причиняло отцу одно упоминание об этом.

Он сделал шаг назад, когда Джейк повернулся лицом к кухне и спросил:

– Как тебе понравится яичница с беконом на завтрак?

– Звучит совсем неплохо. Честно говоря, я не помню, ужинал я вчера вечером или нет, однако мой желудок подсказывает мне, что все-таки не ужинал.

– Ты ужинал, – проворчал Джейк, – содержимым бутылки. – Положив толстые куски бекона на раскаленную сковородку, он добавил: – Тебе надо завязывать с выпивкой, сынок. Виски никому еще не помогло решить личные проблемы. Оно только усугубляет их, делает еще невыносимей. Оно мешает человеку трезво взглянуть на вещи.

Уэйд хотел ответить, что прекрасно это понимает, но что он как раз и не желает смотреть на вещи трезво, что он просто с ума сойдет, если сделает это. Однако он ничего не сказал и продолжал молча стоять на пороге. Что касается Джейка, то он был не такой человек, чтобы досаждать другим, поэтому он тоже не стал развивать неприятную тему.

Несколько позже, когда оба уже сидели за завтраком, Джейк спросил:

– Ты поработаешь сегодня вечером в салуне? Джоунс сказал, что он не сможет выйти на работу. Его жена сильно захворала.

– Хорошо, я поработаю за стойкой сегодня вечером, – отозвался Уэйд. – Кроме того, я смогу заменять бармена всю следующую неделю. Но потом мы с Кейном скорее всего отправимся в Форт Ларами, нам надо перегнать туда большое стадо скота в сто голов. Это займет у нас три-четыре дня, не больше.

Они закончили завтрак в молчании. Затем Джейк нацепил шляпу и отправился в Ларами открывать свой салун.

Уэйд тем временем скрутил себе сигарету и снова наполнил чашку кофе. Чувствуя себя теперь значительно лучше, он долго сидел за столом, глядя в окно на то, как восходящее солнце разгоняет клочья тумана, все еще висящие над рекой.

Уэйд уже выкурил сигарету и собрался встать и убрать со стола, когда в открытую дверь он неожиданно увидел подъехавшую и остановившуюся на дорожке перед домом двуколку Джози Сейлз.

– Черт возьми, – процедил он сквозь зубы, – я так и знал, что она примчится сюда, как только взойдет солнце.

Он, словно безумный, надеялся, что после вчерашней стычки он навеки отделался от нее. Как же быть, задавал он себе сейчас мучительные вопросы, как сделать так, чтобы она навсегда покинула его?

Уэйд уселся на край стола, даже не подумав выйти во двор и помочь Джози сойти, с коляски. Щеки Джози пылали от гнева, когда она поспешно шла по дорожке к дому, потому что она прекрасно видела в распахнутую дверь, что Уэйд сидит на столе и наблюдает за ней, не двигаясь с места.

Но когда она ступила на широкое крыльцо, на ее лице не было и тени раздражения или недовольства.

– Доброе утро, Уэйд, – сладко промурлыкала она.

– Утро доброе, Джози. Что тебя привело ко мне в дом в столь ранний час – на рассвете? Уж не собралась ли ты на рыбалку?

Его взгляд скользнул по зеленому атласному платью Джози, остановился на глубоком вырезе, не подобающем для повседневного платья – если, конечно, обладательница его порядочная женщина, а не проститутка, какой, впрочем, и была на самом деле Джози в большей или меньшей степени. Так думал Уэйд.

– Не издевайся надо мной, Уэйд, – капризно надула губы Джози, пододвигая к себе стул, на котором он недавно сидел. – Ты отлично знаешь, почему я здесь. Я не могу смириться с тем, как мы расстались вчера.