Инструктор по выживанию. Чрезвычайное положение - Николай Мороз

Две женщины сидели на диване, привалившись друг к другу, еще одна, с рыжими волосами, лежала у двери. Егору пришлось сдвинуть ее труп, чтобы войти в комнату. Все женщины убиты выстрелом в грудь и голову, а та, на полу, – в живот. Она умерла не сразу, пыталась выползти из комнатенки, позвать на помощь. Но не успела. Егор закусил губу и осмотрел трупы – здесь было что-то не то. Картинка была жуткой, нереальной, луч света, падавший из коридора, освещал фрагменты мертвых тел. Егор стоял над ними и не знал, мерещится ему или то, что он видит, – правда. Егор отступил назад, осмотрел тела женщин, лежащие на полу, – то же самое. У всех отрезаны пальцы – у кого по два, у кого по три на каждой руке – и разорваны мочки ушей.

Егор вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. «Машина, сюда приезжала машина, – вспоминал он, – значит, Ольга видела тех, кто это сделал». Он прошел по коридору, толкнул тяжелую металлическую дверь, вышел из лаборатории. И вздрогнул от грохота за спиной – дверь захлопнулась от резкого движения, Егор бросился назад, но было уже поздно. «Кретин, мать твою, что ты наделал!» – он рванул дверь за ручку, раз, другой – бесполезно. Ее не взломать и не вскрыть, и возвращаться теперь придется тем самым путем, с которого он недавно бежал, – через второй этаж. «Хоть бы один пузырек с нашатырем, хоть один», – молил про себя Егор и, пока шел к лестнице, заглядывал во все кабинеты. Нет, ничего, везде пусто. «Иди быстро, смотри только под ноги», – скомандовал себе Егор, вдохнул глубоко и побежал на второй этаж. Смотреть только под ноги – это полдела, а как не замечать запах? Он проникал сквозь плотный воротник, не помогал зажатый нос – Егору казалось, что вся его одежда и волосы пропитались тяжелым гнилостным запахом тлена. Он брел, переступая через умерших, – мужчины, женщины лежали на кроватях и на полу, сидели в неудобных неестественных позах. И все они умерли в разное время – Егор видел это по внешнему виду тел, хоть и поклялся себе смотреть только на пол перед собой. Значит, те, кто еще был жив, какое-то время находились в одном помещении с мертвецом… Получается, что так. И многие тела были изуродованы – снова отрезанные пальцы, разорванные мочки ушей.

У мародеров было мало времени, они даже не пытались снять добычу, уродовали покойников. Егор остановился и секунд тридцать смотрел на труп у двери в одну из палат. Женщина перед смертью явно пыталась защищаться – кисти рук изрезаны, одежда на животе и груди темная от крови, рядом на полу давно засохшее черное пятно. Ее убили прежде, чем сорвать с шеи цепочку или крестик, и произошло это не так давно. Возможно, именно в тот день, когда бандитов видела Ольга. Егор двинулся дальше уже медленнее, он внимательно смотрел вокруг и заметил еще трупы нескольких умерших от ножевых ранений. А над головой еще целый этаж…

«Бегом», – скомандовал себе Егор, от смрада уже темнело в глазах, желудок скрутило, колени предательски подрагивали. Он добрался наконец до лестницы и уже через ступеньку прыгал вниз. Вырвался на воздух, вылетел из-под козырька приемного отделения и подставил лицо и голову дождю. Минута, две, три – все, погнали отсюда. Он, не оглядываясь, зашагал к воротам, пересек улицу и побежал к дому. Ветер швырял в лицо морось, Егор слизывал капли с губ и вытирал рукавом лицо. Между домов гулял ветер, его порыв взъерошил волосы, Егор накинул на голову капюшон и сбавил шаг. «Если надо, всю ночь буду идти», – поклялся он сам себе, когда подходил к дому. Уже вечереет, все окна темные, жуткие, и редко где видны всполохи огня. Последний рывок, прыгая через ступеньку, на четвертый этаж, и вот она, дверь родного дома. Открыта настежь, словно его там ждут с хлебом-солью.

– Твою ж мать, – Егор вытащил пистолет, опустил предохранитель и шагнул в квартиру.

В коридоре никого, дверь в комнату закрыта, внутри пусто. Он остановился на «перекрестке» – справа кухня, слева вторая комната, впереди ванная и туалет. С чего начнем? Выбор определил еле слышный стук и шелест, Егор взял правее и оказался в кухне. Половину стола занимает огромный бесформенный сверток из его собственного теплого свитера и старых газет. Холодильник дрожит, но звук странный, словно из него на волю рвутся оголодавшие мыши.

– Выходи, – скомандовал он и вышел на середину кухни.

Ольга сидела на полу между холодильником и мойкой, зажав себе рот ладонями. Бледная, глаза красные, щеки мокрые, край раны кровоточит.

– Ну, чего ты, чего, – Егор спрятал «макаров» за спину, схватил Ольгу за руку и рывком поднял ее на ноги, – что случилось?

– Егор, он там, в комнате, – Ольга улыбнулась сквозь слезы, но тут же всхлипнула еще раз, вытерла глаза.

– Кто – в комнате? – ответа Егор не слышал, он бросился назад. Заглянул в дверь, осмотрелся быстро – пусто. Сделал шаг вперед, потом еще один и остановился.

Человек лежал у стены на боку. Руки неестественно вывернуты – одна придавлена телом, другая чуть на отлете, ладонью вверх. И рядом на полу нож – кухонный тесак нехилых размеров. Егор оттолкнул его носком ботинка под диван, наклонился над лежащим на полу человеком.

– Здравствуйте, батюшка, – негромко проговорил он, рассматривая отросшую «лопатой» бородищу соседа, в которой копошились белые неторопливые насекомые, его грязные кисти рук и рожу в пятнах то ли экземы, то ли лишая. – Какая встреча.

Готов, конечно, уже холодный, рот открыт, пульс на сонных артериях не прощупывается, роговичный и конъюнктивальный рефлексы отсутствуют. Но крови не видно, следов драки вокруг тоже не наблюдается. И непонятно, что тут делает россыпь белых керамических осколков и множество желтых и белых монет с советским гербом на аверсе. Егор присел на корточки, перевернул «батюшку» на спину, посмотрел на его лицо, сдавил глазное яблоко с обеих сторон, и зрачок «батюшки» стал овальным. Точно готов, но повреждений никаких, кроме разбитой губы, – видимо, при падении. И все. И, тем не менее, человек мертв. В коридоре хлопнула дверь, послышались тихие шаги, но зайти в комнату Ольга не решилась, крикнула хрипло, не подходя к двери:

– Ну, что там? Что?

Что-что, труп в квартире, вот что. Егор поднялся на ноги, перевернул тяжелое тело мародера на живот, вышел в коридор.

– Рассказывай. – Егор усадил Ольгу на табурет в кухне, сам встал напротив, в дверях.

– Он жив? – спросила Ольга, схватила со стола вилку и вцепилась в нее обеими руками.

– Нет, конечно. С почином тебя. Ловко ты его, одним ударом вырубила, поздравляю. Научишь потом, ладно?

Ольга нервно рассмеялась и заговорила.

– Я шум слышала, сверху, вышла посмотреть. А он из квартиры напротив выскочил и меня обратно затолкал. Я даже заорать не успела, ничего не поняла. Он меня в спину толкнул, я к подоконнику отлетела. Поворачиваюсь, а он на меня с ножом прет, и все молча, даже не орет. Я на нож посмотрела, потом на рожу его. И ударила, он упал. Все, – закончила короткий, ничего не объяснивший рассказ Ольга.

– Ударила чем? – уточнил Егор. По виду трупа было непонятно, от чего именно сдох вломившийся в квартиру «батюшка».

– Свиньей, – тихо ответила Ольга.

– Чем-чем? – Егор подался вперед. – Чем ты его огрела? – Либо у него проблемы со слухом, либо Ольга повредилась в рассудке. Либо одно из двух.

– Свиньей-копилкой. Она на подоконнике стояла, больше под рукой ничего не было, – еле слышно пояснила Ольга.

«Не понял», – Егор вернулся в комнату, присел рядом с телом, перевернул тяжелый труп на спину, осмотрел голову убитого. Все верно, с левой стороны, прикрытый волосами, вздулся отек, из-под него расползалась гематома. Удар набитой под завязку тяжеленной копилкой пришелся в заушную область, в отросток височной кости. Таким ударом можно свалить слона, если знать, куда бить. Ольга же просто защищалась, схватила первый попавшийся снаряд и с размаху залепила им озверевшему «батюшке» в висок. Егор уселся на кровать, посмотрел то на убитого, то на заваленный барахлом подоконник и прикрыл рот ладонью. «Орудие убийства – свинья-копилка», – готовый заголовок для бульварной газетенки. Или так: «Фарфоровая свинья-убийца» – отличное название для дамского детектива. На что он тогда деньги у родителей клянчил? Да кто ж теперь вспомнит. А они ему копилку выдали – что накопишь, сынок, все твое. Вот и пригодилась толстенькая свинка, лет двадцать ждала, когда ею больную башку уроду проломят.

– Он точно умер? – подала голос Ольга.

– Точно, точно, – заверил ее Егор, – можешь не сомневаться. Звездочку себе где-нибудь нарисуй, я потом проверю. Ты зачем в подъезд полезла? Тебе мало вчера ввалили? Сиди там, не высовывайся. И дверь закрой.

Он еще раз осмотрел место происшествия. Копилка разбилась при падении, задев край секции радиатора отопления, и на покойника пролился денежный дождь. После смерти «батюшка» разбогател, но не слишком – монеты были мелкого достоинства. Егор натянул перчатки, вытащил труп на лестничную площадку и поволок его по ступеням вниз. Остановился на первом этаже, в тамбуре между дверями, выглянул за дверь. Никого, пусто, и начинает смеркаться, обстановка просто идеальная. Он протащил тело «батюшки» по дорожке под окнами первых этажей дома, свернул за угол, спустился по ступеням, ведущим к подвальной двери. Она была открыта настежь, с момента постройки дома подвал служил пристанищем для местных алкашей, наркоманов и бомжей. А теперь станет могилой, вернее, склепом.