Токийская головоломка - Содзи Симада

Сейчас она ощутит его в себе. Все тело Томико дрожало и словно ломалось изнутри. Ей казалось, что ее одурманили – мозг как будто пронзали тончайшие иголочки. Голова пошла кругом, она перестала что-либо понимать. К глазам подступали слезы, воздуха не хватало, но по всему телу разливалось неописуемое наслаждение. И тут Томико поняла – это не человек! Что именно, непонятно, но он чье-то творение! По его жилам не течет кровь! У него ведь тело совсем холодное…

– Ублюдок, ты что творишь?! – прогремел мужской голос.

Ее грубо оттащили. Удовольствие отступило. Томико почувствовала страшное отчаяние.

Она совсем не поняла, что произошло. Перестав ощущать вес тела молодого человека, Томико в панике вскочила на ноги и оправила полы кимоно.

Ода вернулся. Словно разъяренный демон, он осыпал молодого человека ударами. Ода с легкостью впечатал его в угол, как беззащитного зверька. Приподнявшись на полу спиной к Томико, молодой человек вытянул ноги вбок и оправил свои брюки спереди.

Подняв его за шиворот, как котенка, Ода снова ударил его кулаком в щеку. Молодой человек стукнулся спиной о стену.

– Ты что задумал, извращенец?! – ревел Ода, схватив незнакомца за лацканы пиджака и тряся его из стороны в сторону. От рубашки юноши отскочило несколько пуговиц, обнажив верхнюю часть его тела. Томико чуть не вскрикнула, у нее перехватило дыхание. В комнатном освещении из-под рубашки показалась небольшая, но все же округлая женская грудь.

Пискнув, молодой человек выскочил в коридор. Не веря собственным глазам, Ода тоже на мгновение замер как вкопанный и кратко оглянулся на Томико. Та еще раз невольно разгладила кимоно и быстро попыталась изобразить на лице смесь горя и гнева вдовы, ставшей жертвой насильника.

Ода погнался за молодым человеком в коридор. Безучастно сидеть было скорее неприятно, поэтому Томико тоже встала. Она попробовала было зашагать, но ноги затекли, и она опустилась на татами[74] на руки. Наконец она выбралась в коридор, где увидела Оду. Тот стоял перед лифтом, приложив к уху мобильный телефон, и смотрел вверх. По индикатору он наблюдал, как кабина спускается вниз.

– Он сейчас едет вниз, на первый этаж. Быстро иди к лифту! Худощавый женоподобный мужчина в черном костюме – хотя, может, и женщина. Ни в коем случае не дай ему уйти! Как поймаешь, тащи его на пятый этаж. Поднимешься вместе с ним!

Умолкнув, Ода увидел Томико. Надев дзори[75], она неторопливо шла по коридору в сторону лифта.

– Удачно, что мой человек был на первом этаже, он его поймает. Приметил в коридоре подозрительного юнца, заподозрил неладное, вернулся – и вот, все как я и думал.

Над лифтом загорелась лампочка с цифрой «1». Через короткое время, судя по индикатору, он снова стал подниматься.

– Ничего, сейчас я в два счета разделаюсь с ним.

Томико захотелось куда-нибудь исчезнуть. А еще ей хотелось, чтобы у молодого человека получилось сбежать. Только бы снова его увидеть! Но сбежать он должен только от Оды.

Двери лифта с грохотом распахнулись, и из них вышел тот самый сотрудник. Он был один. Влетев в кабину, Ода осмотрел ее изнутри.

– Это как понимать?! – рявкнул он.

– Но внутри никого не было. Наверное, сошел по пути на другом этаже, – ответил его подчиненный. Его губы нервно подрагивали. Томико облегченно выдохнула.

– Ты меня за идиота держишь?! Свет на индикаторе шел по прямой к первому этажу! – снова заревел Ода.

– Я все это время поджидал, но на первый этаж приехала пустая кабина…

– А не нажимал ли ты, часом, на кнопку?

– Нет.

– Не нажимал, а лифт все равно приехал пустым? Придурок! Ладно, хватит. Быстро на третий этаж. Прочеши все квартиры, в одной из них может скрываться мужчина в черном костюме. Сухопарый, с женскими чертами лица. Закончишь с третьим этажом, проверишь второй, затем четвертый.

Затем Ода обратился к Томико:

– А вы, будьте так добры, караульте здесь.

Подчиненный Оды поехал на лифте вниз, а сам он ринулся по лестнице на четвертый этаж.

Полчаса Томико не отходила от лифта, надеясь, что его двери распахнутся и из них выйдет тот прекрасный мужчина. Но этого не произошло. На лифте вернулись Ода со своим помощником.

– Все это время возле лифта на третьем этаже разговаривали две домохозяйки. Говорят, из него никто не выходил. Расспросили всех жильцов на втором и четвертом этажах, но и они никого не видели. Куда он, черт возьми, подевался? Испарился, словно его и не было! – ругался Ода, выйдя из лифта.

Глава 4

Скажу прямо: сыщик-одиночка из меня никудышный. Поэтому вначале у меня не было намерения выставлять себя идиотом, играя в следователя и опрашивая людей без посторонней помощи. Первым делом на следующее утро я позвонил своему знакомому, инспектору Тангэ из полицейского отделения в районе Тобэ, и, объяснив ситуацию в двух словах, попросил его разузнать о семье Кадзюро Асахия. Если Митараи прав, то знаменитый японский актер окажется убийцей. К тому же инцидент произошел девять лет назад, в 1983 году, а срок давности за убийство составляет пятнадцать лет. Так что времени в запасе у нас еще много. Странный все-таки мир ученых: этот документ существует не первый год, а шуму до сих пор не наделал.

Тангэ быстро продвинулся по службе благодаря работе с Митараи, а нынешнее дело позволит ему еще активнее рассказывать о своих боевых подвигах. Так что эта история ему не помешает. Он заверил меня, что раздобудет нужную информацию еще до полудня, а я решил тем временем разузнать о районе, где находился тот самый дом на Инамурагасаки.

Записи следовало вернуть профессору Фуруи в первозданном виде, поэтому я снял с них копию у нас дома, скрепил листы зажимом и отправился на станцию Каннай. Доехав до станции Йокогама, я пересел на линию Йокосука и поехал в сторону Камакуры, читая записки.

Прошлым вечером я ознакомился с текстом в общих чертах, но чтобы он хорошенько отложился в голове, пару раз внимательно его перечитал. С каждым разом он казался мне все более фантасмагорическим. На ум приходило лишь то, что автор излил на бумагу сюжет ночного кошмара. Мне вспомнилось толкование сновидений Зигмундом Фрейдом. В прошлом я весьма увлекался Фрейдом и прочел множество книг подобной тематики. Возможно, из-за таких читательских вкусов у меня отчасти и возникло такое ощущение.

В числе прочего я вспомнил две вещи – сон об Ирме, ставший отправной точкой теории сновидений Фрейда, и случай Доры, сформировавший методологию его анализа. Описывая собственный сон о пациентке Ирме, Фрейд подробнейшим образом деконструирует и интерпретирует его сюжет. Однако именно про Дору я явственно помню до сих пор. С осени 1900 года у Фрейда около трех месяцев проходила психоаналитическую терапию девушка по