Тверской Баскак. Том Второй (СИ) - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

— Хороший выстрел, консул! Можно сказать, победный!

Часть 2

Глава 1 // Воевода

Тверь гуляла неделю. Я не поскупился и накрыл столы прямо на центральной площади города. Моя победа в споре как раз совпала с окончанием сбора урожая, так что народу набилось немерено. Пускали всех, кто пожелал прийти, и ворота держали открытыми даже ночью.

Пожрать нахаляву в такое голодное время уже праздник, а тут еще поговорить да поспорить есть о чем. Я пригласил всех, и победителей, и проигравших. Охотникам, что Якун созвал с других городов, тоже нашлось место.

Синяки, замотанные разбитые головы участников схватки соседствовали с раскрасневшимися счастливыми лицами горожан, бывшими на поле боя лишь зрителями. Все ели, пили и веселились, а десятки моих людей следили за порядком, чтобы за столами царила только сытая радость, а злость и раздоры на время покинули стены города.

Народ, не уставая, поднимал хвалебные чаши за процветание града Тверского и здоровье его консула, то бишь мое. Тверичи хвалили меня за небывалое зрелище и щедрость, мои стрелки за награды, а бойцы Якуна за проявленное уважение и гостеприимство. В общем, в эту сентябрьскую неделю в городе был только один недовольный человек, не показавшийся на площади, и это понятно кто. Даже его прихлебатели не смогли отказаться от халявного угощения и сверкали здесь своим красными от пива рожами.

На столах, кроме еды, стояли лишь бочонки с хмельным медом и ячменным пивом. Самогон я не выставлял, и тут дело не в жадности. Просто пусть уж слава человека, споившего Русь принадлежит Петру Алексеевичу, а не мне. Я на такие лавры не претендую.

Празднество обошлось мне в копеечку. Выигранная в споре гривна целиком ушла на награды моим стрелкам и алебардщикам, а за пир для народа пришлось выложить из своего кармана. Этот щедрый жест обошелся мне в целых пять гривен серебра, но я не жалею. Зато народ хоть душу отвел и неделю эту надолго запомнит, как и мою победу.

Сейчас уже вечер, и я сижу в своем кабинете за счетами и мечтаю о том, чтобы вырастить своего бухгалтера, которому можно было бы доверять. Но это, по всей видимости, будет еще не скоро. Новые кадры воспитать — это не репу на грядке вырастить!

Только в этом году к сентябрю достроили избу рядом с церковью, куда из дома священника перевели начальную школу. Еще чуть дальше между казармой гарнизона и моим домов в поселке поставили еще одно двухэтажное здание. Туда я приказал собрать тех ребят, кои за эти два года осилили грамоту и кого отец Геронтий указал как способных и желающих учиться.

Первый этаж в новом доме отвели под учебные классы, а второй под спальни. Этакая школа-интернат на четырнадцать кадетов от двенадцати до шестнадцати лет. Почему я выбрал систему интерната? Да потому что по-другому здесь учить детей невозможно! Все они сыновья крестьян да мастеровых, и родители в них в первую голову помощников видят. Запрягают в работу от зари до темна, какая уж тут учеба!

Потеря работника их семьи, конечно, не обрадовала, но обучение и будущие перспективы все окупали, тем более что я брал пацанов на свой кошт.

В воскресную школу отца Геронтия ходили и девочки. Была даже парочка весьма толковых, но времена и нравы ставили на них крест. На отдельную женскую «гимназию» у меня пока не хватало ни сил, ни энтузиазма, да и общество бы не приняло, решись я девок из семьи забрать. На такое даже моего авторитета не хватило. Слухи точно бы поползли нехорошие, и все мои ненавистники в городе тут же бросились бы их множить с превеликим удовольствием. Нет, такой радости я им доставить не могу, хватит с меня и Иргиль. Про ведьму, что околдовала наместника Твери и чарами своими помогает ему во всем, я уже историю слышал и не одну.

Вспомнив о школе, я тяжело вздохнул. Учителей по-прежнему не хватало, вернее их не было совсем. Отец Геронтий нес свой просветительский крест в воскресной школе, а преподавать грамоту в новом училище я упросил пойти духовника княжеского, грека Матфея Икониса. Заодно, по такому удачному случаю повесив на того еще и греческий с латынью. На арифметику и простейшую геометрию удалось поставить новгородского зодчего, что выписали на строительство нового Тверского собора. Мужик упирался и не хотел брать на себя непривычное дело, но серебро умеет уговаривать, и в конце концов он согласился. Историю и географию пришлось взять на себя, тут уж, как говорится, сам бог велел.

Вот с чем проблем не возникло, так это с преподаванием военного ремесла. С легким сердцем повесил пешее построение и владение мечем на Калиду, а лук, арбалет и конное дело на Куранбасу. С этими двумя я церемониться не стал и на их кислые мины ответил просто… Надо и все!

Вспомнив о школе, откладываю исписанные колонками цифр листы и беру чистый. Я хоть и был когда-то учителем, но к завтрашнему уроку надо хоть какой-то план набросать. Макаю гусиное перо в чернильницу и тут слышу странную возню за дверью.

Прислушиваюсь и разбираю сварливый голос Куранбасы.

— Ну куда⁈ Кудыть прешь⁈ Весь день идут и идут, управы на них нет! Хоть к вечеру бы угомонились, консул ведь не железный, ему тож отдых надобен.

В ответ слышу шипение Калиды.

— Чего ты раскудахтался-то! Человек тока прибыл с вестями срочными, потому и веду. Я что же не понимаю…

Половец тут же взрывается.

— Раскудахтался! Ты, Калида, за языком-то следи своим! Я тут при исполнении, а ты, коли понимал бы, то на ночь глядя не перся!

На миг прикрываю глаза, принимая тот факт, что сегодня вновь нормально поспать не удастся. Выдохнув, резко встаю и иду к двери. Распахиваю ее и вижу раскрасневшиеся лица своих главных советников и человека за спиной Калиды.

«Осунувшееся, усталое лицо, одежда и сапоги под слоем пыли. — Рефлекторно оценивает взгляд, и я делаю вывод. — Гнал издалека! Видать новости и прям горячие!»

Половец зло зыркнул на Калиду, мол, ну что разбудил изверг, и я успокаивающе кладу руку ему на плечо.

— Ничего, Куранбаса, пусть заходят.

Оставив дверь открытой, разворачиваюсь и иду к столу. Слышу за спиной ворчание половца и шепот Калиды.

— Ну, чего стоишь, давай заходи!

Сажусь в свое кресло и, развернувшись, смотрю на входящего. Одет в добротный, хоть и давно ношенный кафтан, сапоги в пыли, но видно, что целые, не драные.

Мужик срывает шапку прям у порога и кланяется до земли. Перевожу взгляд на Калиду и спрашиваю.

— Кто таков? Чего привел?

Калида хмурит свои черные брови и кивает на склоненного гостя.

— Человек из Пскова гнал, беда там.

Что за беда в Пскове в середине сентября 1240 года, я могу и не спрашивать, но ситуация требует от меня разыграть неведение, да и детали мне все же интересны.

Жестом подзываю гонца.

— Подойди! Рассказывай кто таков и что там у вас случилось?

Перестав кланяться, мужик выпрямился и сделал пару шагов к столу. Терзая в руках шапку, он представился.

— Петр я! Петр Кобыла! Торговый гость из Пскова.

Киваю, мол понятно, давай дальше, и Петр Кобыл начинает сбивчиво и торопливо рассказывать.

— Еще с лета пришли худые вести, что князь наш бывший, Ярослав Владимирович, набирает в неметчине лихих людей, мол хочет на стол Псковский вернуться. Великокняжеский наместник у нас Горята Твердиславич, человек не глупый, но тады всурьез весть не воспринял, хоть и советовали ему многие в Новгород гонца слать. Не послушал, а к концу августа вдруг дозорые примчали и тревогу на Пскове подняли, мол ливонское большое войско идет на Изборск.

Тут Горята всполошился, начал ополчение собирать, но люди шли неохотно. У Ярослава Владимировича в городе доброхотов много, и они горожан смущали, мол негоже против своего родного князя войной идти. Там, действительно, многие еще отца его помнят и худого о нем ничего не скажут. Пока решали идти али нет, Изборск уже ворота Ярославу открыл. Повелась господа ихняя на посулы князя, но очень скоро пожалела об этом. Наемники датские, да кнехты из чуди начали горожан притеснять да грабить, а воеводы их Орденские глаза на это закрывали и попустительствовали. Можа и совсем забили бы всех в Изборске, токма Ярослав двинул войско на Псков и тем спас, можно сказать, изборчан от избиения.

Вести о взятии Изборска докатились до Пскова и решительности горожанам добавили. Горята вывел ополчение в поле, но ливонцев оказалось гораздо больше, чем дозоры сказывали. В общем побила немчура наших, и сам