Стражи Перекрестка - Александр Маслов

– Бежим! – крикнул Семин Ларсе (хотя, в его положении, уместнее было крикнуть «летим!»).

В следующее мгновенье ведьмочка и эксперт-оценщик воспарили над зданием НИИ Курортологии, набирая высоту, исчезли в темноте.

Скоро они были над парком Цветник. Агрессивно настроенных граждан под шелестом платанов не наблюдалось. Лишь на двух сдвинутых лавочках веселилась небольшая компания; по дорожкам, посыпанным розовой гранитной крошкой, прогуливались редкие парочки влюбленных или возбужденных прелестями южной ночи курортников. Зато за оградой парка послышались чьи-то сердитые выкрики, завыли сирены милицейских машин.

– Нам лучше подальше отсюда, – сказал Семин, увлекая Вей-Расту к темному силуэту театра. – С милицией шутки плохи. Попробуй им докажи, что все это происки дейфов, а мы чистосердечно хотели помочь. Давай поднимемся к Орлу, – предложил он. – Оттуда прелестный вид. Может, высмотрим следы пакостной магии или придумаем, как по-другому отыскать незаконников.

Ларса не стала противиться – устремилась следом за ним. Скоро Артем пролетел над этапами крутой лестницы и завис возле скальной площадки. Здесь все было как-то необычно. Во-первых, на кустиках с запада по склону завяла листва. Во-вторых, сероводородный запах, всегда присутствующий здесь стал настолько сильным, что Семин поморщил нос и переместился чудь дальше от разломов, образовавшихся в скорлупе скалы (Семин не знал, что отвратительные запахи этой ночи, всего лишь французские ароматы, в сравнении с вонищей накануне, когда пострадали невинные отдыхающие близлежащего пансионата). В-третьих, из недр горы Горячей доносился негромкий, но очень тревожный гул, будто там творили неблагородное дело все окрестные черти. И, в-четвертых, с постамента куда-то исчез Орел. Об этих тревожных изменениях, Артем сообщил Вей-Расте. Ведьмочка снова извлекла из сумки хрустальный шарик, попросив Семина не беспокоить ее несколько минут, поднялась метров на десять и занялась магическими изысканиями, которые должны были объяснить здесь произошедшее. Ларса, покачивая шариком, двигалась по кругу над скальной площадкой, что-то нашептывая и вглядываясь в невидимые Семину таинственные субстанции. Так продолжалось больше чем несколько обещанных минут. Артем успел заскучать, устать от однообразного висения над кустами сирени, созерцания огней ночного города и запахов, щедро сочившихся из земли. Когда он было собрался переместиться к Китайской беседке, черневшей на соседней вершине, ведьмочка сказала:

– Орел улетел. Вчера под утро молью упорхнул. Такое свинство только незаконники могли устроить. Не знаю, дейфы ли они, или существа еще более могущественные и опасные, о которых мы ничего не знаем.

– То есть как «упорхнул»? Он же бронзовый.

– Ну и что? Он же с крыльями, – Ларса обмотала цепочку вокруг хрустального шара и открыла сумку.

– Здесь еще змея была, – после некоторого замешательства сказал Артем. – Змея, которую Орел держал в когтях. Вообще, бронзовый Орел, терзающий бронзовую змею – символ нашего курортного региона. Дурное дело, когда символ без разрешения куда-то сматывается.

– За змею не беспокойся. Вон она, – ведьмочка вытянула палец к трещине, отходившей от последнего изгиба лестницы. – Там притаилась и злобствует в собственное удовольствие.

Только теперь Семин заметил слабое шевеление за стеблями пожухлой травы. Подлетел и увидел змеиное тело, тускло поблескивающее в лунном свете. Чуть позже он расслышал вполне человеческую речь гадины, которую поначалу принял за шипение выходящих из земли газов.

– Шшволочь! Ишь, какая шкурная шволочь! – возмущалась змея, возясь между камней (хвост ее был прикручен болтом к постаменту, и она не могла уползти далеко). – Шам улетел, а я тут штрадаю. Штрадаю, шлезы на шкалу лью. Нищщего, еще, душегуб, вернешься! Шполна расшшшитаемся!

– Ваш символ, говоришь? – Вей-Раста задумалась, подняв лицо к луне и прикрыв глаза. – Очень похоже на почерк дейфов. Так они и поступают: сначала меняют символы, каноны и важные понятия. А потом… Думаю, скоро здесь появится другой символ. И за этим ваш мир станет другим.

– И с горой что-то происходит, – сказал Семин, вновь слыша содрогания, идущие из глубины скалы.

– Знаю. Это меня очень заботит. Фонтан и мухоморы на аллее были обычной шалостью, а здесь уже по серьезному.

– Там тоже что-то нечистое, – Артем махнул рукой в сторону Машука, заметив на склоне маленькие серые огни.

Вей-Раста вытянулась, повисая над кустом сирени, сложив ладони на груди.

– Незаконники, – тихо и уверенно произнесла она, наверное, различив чужие ауры. – Скорее летим!

Семин не успевал за Ларсой, несмотря на то, что она трижды останавливалась и поторапливала его сердитым шепотом. Преодолев больше половины пути, он почувствовал, что воздух уже не держит его так же легко, как прежде. Движение вперед, в стороны и вверх перестало быть увлекательной игрой. В груди появилась отдышка, а в сердце щемящий страх: страх высоты, звезд, луны, теней внизу и того, что может случиться в следующий миг. Еще Семину вспомнился рассказ Каспера Скальпа, как некий магистр и незадачливые ведьмы едва не разбились насмерть после того, как зелье неожиданно прекратило волшебное действие.

– Госпожа Ларса, – негромко окликнул Артем, желая поделиться опасениями. – Мне все труднее лететь. Вниз тянет будто веревкой. Наверное, твое зелье того… В общем, я серьезно побаиваюсь. Чувствую, вот-вот эффект крылышек иссякнет, и я шлепнусь. Потом косточек не соберете, – он приостановился, глядя вниз с огромной высоты: гора Горячая давно осталась позади, а до склона Машука было еще лететь и лететь. Внизу серыми отблесками проступали крыши домов, жутко вздымались к небу черные и острые верхушки елей.

– Ничего не поделаешь, нужно лететь. Поторопись, – ответила Вей-Раста, хватая его за руку и увлекая вперед.

Ее прикосновение придало немного сил. Семин устремился за Стражем, стараясь не думать о трагической истории с магистром Гулькой и его шальными подругами. Он заставлял себя нестись вперед, поглядывая на светлые пятнышки, стайкой кружившие где-то возле Эоловой арфы.

Над Академической галереей Артем снова почувствовал, что воздух не держит его. На этот раз неприятное ощущение стало особенно сильным: казалось, что тело обволакивает мокрая одежда, руки и ноги еле шевелятся от сковавшей тяжести, и по затылку разливается гнетущая боль. Пролетев по дуге над жестяной крышей галереи, Артем попытался не отстать от Вей-Расты, но уже за первым поворотом лестницы, мелькнувшей внизу белыми ребрами ступеней, сдался и немощно окликнул волшебницу.

– Больше не могу, госпожа Вей-Раста. Все, никаких сил, – простонал он, когда Ларса вернулась к нему одним стремительным движением.

– Держись. Старайся, или мы действительно разобьемся, – ведьмочка огляделась в поисках приемлемого места для посадки. Справа лестницу заслоняли густые ветви деревьев, слева был крутой скалистый склон, на котором никак нельзя было закрепиться.

– Давай сюда, – предложил Семин, кивком головы указывая на асфальтовую дорожку над обрывом.

В следующее мгновенье они кое-как перелетели ограждение из толстых туб и тяжело опустились возле углубления в скале, прикрытого стальной решеткой.

– Как ты? – спросила Ларса, заботливо склонившись над Стражем-мучеником.

– Сил нет ни капли. Будто выжали меня в стиральной машине на десять тысяч оборотов. И очень дурственно, – он приподнялся, сел, прижимаясь спиной к неровной каменной кладке. – Хуже с тяжелого похмелья не бывает.

– Увы, для тебя действие зелья кончилось, – сообщила очевидное Вей-Раста. – Значит, скоро оно отпустит и меня, – она полезла в сумочку, зашуршав не то бумагой, не то тонкой сухой кожей. – На-ка, съешь. Это избавит от неприятных ощущений, – ведьмочка вложила в ладонь Семина несколько маленьких зернышек неизвестного растения. – Пожуй их и потом обязательно выплюни.

Они молчали, пока Артем жевал зерна.

Он чувствовал, как за горечью и онемением во рту, в тело капля за каплей возвращается свежесть, отступает дрожь и боль. Вей-Раста все это время придирчиво оглядывала скалу с редкими кустиками травы, ноздреватыми выростами и темными впадинами. Иногда Страж прислушивалась к унылому пению Эоловой арфы и голосам, доносившимся сверху – голосам незаконников, слишком тихим, чтобы понять их смысл.

– Что здесь? Тайный ход в глубь горы? – спросила Ларса, вернувшись к решетке и тряхнув створку двери.

– Так называемый грот Лермонтова, – вставая, пояснил Семин. – Михал Юрьевича.

– Лермонтова… – протянула ведьмочка, стараясь изловить в памяти что-нибудь связанное с этим именем из данного ей Шаром Познания. – Кажется он – ваш знаменитый магистр?

– Не, поэт. Вот здесь сидел он и усиленно писал.

– За этой решеткой? – удивилась Вей-Раста.