Молох (сборник) - Станислав Лем

В ней, в частности, приведены рассуждения «о воскрешении из атомов», о теории невозможности, о философской пользе людоедства, о кибернетическом психоанализе, о личности в электрических сетях, о конструировании гениев, о машинах для управления, а также «о вечной жизни в ящике». Мне даже не приходило в голову, что какая-либо из столь фантастически звучащих тем из области крайне необыкновенных идей станет тематикой научных семинаров в Европе и за ее пределами. Все же отчасти это уже случилось, и поэтому я осмелился открыть неразрезанные до сих пор страницы «Диалогов» там, где говорится, но на языке сорокалетней давности, о первых шагах, ведущих к компьютеризации мозга. Сразу добавлю, что импульсом, давшим мне толчок к написанию нижеприведенного текста, стало приглашение, которое я получил от «Academie zum dritten Jahrtausend» с резиденцией в Мюнхене на научную сессию, посвященную проблеме, названной так: «BRAIN CHIPS. Unsaubere Schnittstellen Mensch-Maschine», или «Мозговые чипы. Непрямые контакты Человек-Машина». Из приглашения выяснилось, что речь идет о «подключении» «чипов» к мозгу как на периферии (чувства), так и к самому мозгу, и о создании interface между мозгом (или его частью) и чем-то вроде подэлемента в виде компьютерного «чипа». Среди приглашенных ученых из-за пределов Германии, как неврологов, так и кибернетиков, я и оказался. Поскольку я не собирался участвовать в тех заседаниях, то одна дама с ученой степенью доктора наук, приехав ко мне из Германии, сообщила, что причиной приглашения меня на участие в данном мероприятии стали именно «Диалоги», которые мой франкфуртский издатель опубликовал в серии моих «Сочинений» уже немало лет тому назад.

Итак, очистив от пыли первый экземпляр отечественного издания, я осмелюсь здесь процитировать фрагменты давних дерзких концепций, поскольку сам факт их серьезного обсуждения в кругу специалистов свидетельствует в пользу этой давно написанной книги, чтобы ее воскресить и тем самым понемногу защитить от забвения.

2

На 162-й странице названного первого издания по вопросу проекта создания мозгового протеза из кибернетического материала я писал, что будет.

«Первый опыт — это соединение (например, хирургическое) периферических нервов двух индивидов. Его можно провести на низших животных уже сегодня. Таким образом, открывается возможность, чтобы один человек мог получать информацию, то есть чувствовать то, что испытывают органы чувств другого человека. Было бы возможно, чтобы один человек смотрел глазами другого именно после соединения периферической части его зрительных нервов с центральной частью нервов другого. Опыт второй намного труднее в реализации. Это процедура, целью которой является соединение нервных путей обоих мозгов при посредничестве надежных проводников либо „биологической“ природы (мостки живых нервных волокон), либо же других приспособлений, которые, соединенные с нервными путями одного мозга, получают текущие по ним импульсы и передают их аналогичным нервным путям другого мозга».

На этом месте фиктивный собеседник (ибо «Диалоги» — это именно разговоры некоего Филонуса с неким Гиласом) приводит главное возражение по поводу шансов этой операции. Он утверждает, что результатом соединения нервных путей двух мозгов стало бы возникновение полной неразберихи, помешательства, хаоса и ничего более, и Филонус признает его правоту. Он говорит:

«Определенные импульсы имеют конкретное значение только в пределах данной сети (нервной) и только для их „адресатов“, то есть других частей той сети, к которым они направлены. Простая передача серии импульсов от одного мозга к другому наверняка приведет только к хаосу, „психической какофонии“. Это одна из наибольших трудностей на пути функционального объединения мозгов. Однако же мозг сможет вынести намного более тяжелую процедуру, чем введение этой функционально чуждой ему группы импульсов. На нем можно проводить очень сложные и жестокие операции вплоть до вырезания целых пластов коры и даже одного полушария мозга включительно и, несмотря на это, такие операции не влекут за собой необратимого распада психических функций, так как способность мозга к восстановлению даже частично только сохранившейся сети — огромна. Поэтому эксперименты подобного рода неизбежно будут долгое время осторожными и несмелыми — их будут проводить на животных».

Я не вижу слишком большого смысла в дальнейшем цитировании целыми страницами, поскольку много места посвятил этим вещам в «Диалогах». Вот почему и сегодня нет другого, кроме чисто умозрительного (как на той вышеупомянутой конференции), шанса «включения двух мозгов в неизвестную случайную общность». Впрочем, сегодня я значительно дальше от популяризации такой «унификации», чем в то время, когда писал о ней по молодости. Тем не менее, опережая дальнейшие фрагменты этого же текста, которые я хотел бы процитировать, должен добавить, что довольно много достижений в упомянутой области, называемой сегодня нейробионикой и экспериментальной неврологией, достигнуто.

Во-первых, уже появились конкретные, хотя и с сомнительными результатами, успехи в области наших периферических чувств. Уже можно делать имплантацию электродов в «улитку» (cochlea) глухих людей, если их внутреннее и среднее ухо (по крайней мере частично) подверглось повреждению (результат заболевания) или даже радикальному уничтожению. Необходимо только условие сохранения активного слухового нерва (VIII мозговой, N. acusticus). Первые имплантаты через какое-то время успешной работы, бывало, отторгались организмом. В настоящее время дела с этим обстоят намного лучше, но вникать здесь в подробности операционных приемов я не намерен.

Другой, намного более смелый проект — сделать слепых зрячими, то есть нечто такое, что не так давно должно было выглядеть как чудо. Апробированных технологий существует несколько, в зависимости от того, на каком отрезке информационной дороги сетчатка — четверохолмие (thalamus) — мозговая кора в затылочной «шпорной щели» (fissura calcarina) произошел разрыв контакта. Путем непосредственного раздражения этой коры со стороны затылка, а также через черепную коробку можно получить эффект появления в поле зрения сознательного визуального ощущения светящихся точек («фосфенов») и даже удалось эти светящиеся точки объединить (соответствующая часть коры на каждый импульс реагирует восприятием «света»); отсюда у того, кто получил по зубам или по голове, возникает впечатление, что «искры посыпались из глаз», и почти на всех языках это существует, только в разных формах (французы, неизвестно почему, говорят, что побитый увидел «тридцать шесть горящих свеч»). Эти светящиеся точки-фосфены удалось благодаря раздражению коры соответствующими конфигурациями электродов-иголок составлять в форме букв.

Разумеется, до чего-то такого, что даст слепцу возможность читать тексты обычного печатного издания, еще очень далеко. Отсюда попытки, чтобы при сохраненном развитии зрительных нервов внутри мозга и путем их скрещивания (chiasma opticum) как-то поддержать, даже заменить, покрывающую глазное дно сетчатку. Однако это происходит очень медленно, учитывая биомолекулярную хрупкость ее строения. Я не вникаю глубже в физиоанатомию зрения, поскольку только хотел обратить внимание, что то, что было скромным движением в направлении, обозначенном в «Диалогах» 40 лет назад, по крайней мере в области нескольких важных чувств, уже эффективно осуществляется и используется в медицинском протезировании. В то же время о присоединении не нервов, а, например, всего скрытого в позвоночном канале спинного мозга, если он подвергнется (к сожалению, подвергается) разрыву, речь сегодня еще не идет.

Есть только попытки, очень безрезультатные, поскольку количество нервных и других разнообразных волокон в спинном мозге огромно. Как известно, разрыв целостности спинного мозга приводит к полному параличу и обрекает на жизнь в кресле на колесах, поскольку ниже места разрыва происходит нарушение тактильного, двигательного и проприоцептивного единства и возникает полное бессилие. Или паралич. Итак, даже разорванный спинной мозг мы никаким образом не сможем соединить или «склеить». Тем не менее эта проблема мою мысль тогда не остановила.

3

Не вызывает сомнения, что мозг — это система как закрытая, так и компактная, но не подобная любому из существующих сегодня видов компьютеров. Именно по причинам, очевидным для каждого, кто хотя бы поверхностно знаком с «методикой» действия естественной эволюции по Дарвину, все живые творения, такие как растения (но в меньшей мере) и животные (в полной) от рождения и до смерти «обречены рассчитывать исключительно на себя», то есть на жизнерегенерирующие силы только собственного организма. Действительно, у некоторых ящериц, схваченных за хвост, этот хвост отваливается, делая возможным побег, а затем вырастает (регенерирует), но нога ни у лошади, ни у обезьяны, ни у человека отрасти не может. Будет ли когда-нибудь возможно привести в движение регенерацию в широкой сфере — мы не знаем наверняка, но каждая клетка каждого организма содержит полную информацию о всем строении, также и с точки зрения функционирования организма, и только гены, которые локально не создают ни органов (глаза, почки, ноги), ни любой другой ткани, являются постоянно заблокированными, а разблокировать их мы не умеем. (Я не хочу здесь углубляться в рассуждения о ситуации, в которой происходит нелокальное разблокирование сил, ибо таким образом каждая клетка одновременно теряет свою локальную (в органе) функцию и, приобретая «бессмертность» путем разрушения тормоза, называемого telomeraza, превращается в новообразование, независимое от управления всего организма; когда приобретенная «бессмертность» становится «полной», то возникает злокачественная опухоль или рак, его клетки с кровью и лимфой проникают куда попало и размножаются, и эффект их неограниченной «бессмертности» в конце концов убивает организм.) Поэтому и со стороны неоплазматического «функционального расторможения» каждая регенерация через наследственную плазму не подготовлена (изначально, как у ящерицы) и является очень опасным экспериментом.