Монастырь (Книга 1) - Баян Ширянов

С потолка, покрытого черными потеками, свисала паутина. Стены зияли дырами осыпавшейся штукатурки и вздувшимися пузырями краски. Пахло мышами и затхлостью. И вообще, помещение это имело настолько нежилой вид, что казалось его только что раскупорили исключительно ради приема новых зеков, да и для того, чтобы показать им по чем фунт лиха.

Кулин вовремя закончил рефлексировать для того, чтобы все же занять нижнее место. Этапников было шестнадцать, коек - десять. Так что потребовалась некая сноровка для захвата престижного первого яруса.

Размотав матрас, обрядив пегую подушку в такую же наволочку, Николай заправил постель. Точно так же поступали и все остальные этапники. Сиволапов некоторое время наблюдал за зеками и, когда последний справился с этим делом, подошел к первой койке:

- Шконки заправлять надо так.

Дневальный содрал с матраса простыни и одеяло и показал как надо. По этой схеме подушка должна была лежать углом, напоминая египетскую пирамиду, а одеяло подогнуто каким-то хитрым образом, так, что в изножье образовывалась белая полоса простыни.

- А какого хрена ты ждал пока все заправят? - послышались возмущенные голоса. Но Сиволапов лишь ухмылялся, демонстрируя свою власть.

Чертыхаясь, этапники принялись перезаправлять койки. Когда все было готово, дневальный прошелся мимо шконок, высматривая огрехи. Естественно, с первого раза у некоторых ничего не получилось и Сиволапов, уже начиная закипать от тупости новичков, вынужден был опять сдергивать все и руководить каждым движением непонявших.

Наконец, эта пытка кончилась.

- Никуда не выходить. - предупредил шнырь. - Я скоро буду.

Большая часть зеков бросилась к зарешеченным окнам. Но сквозь годами немытое стекло было мало чего видно. Да и выходили окна на какую-то глухую стену, а плац и основные здания монастыря остались где-то правее.

Оставив свой мешок под шконкой, Николай пошел обследовать помещение. Но ничего интересного кроме туалета с двумя сидячими очками, наклонным желобом для мочи и единственным умывальником, в карантинке не нашлось. Напротив двери в сортир, нашлась, правда, еще одна, запертая. Там, скорее всего, находилось обиталище местного дневального.

Сиволапов не обманул и действительно явился минут через десять. Некоторые из этапников привыкли к проволочкам и уже уселись разбирать перетряхнутые мешки.

- Мужики! - громко сказал шнырь. - Здесь порядок такой: в сапогах на шконках не валяться. И вообще не валяться. Можно только сидеть.

- А ты сам давно под шконкой не валялся? - подал голос шебутной этапник.

- Сейчас оставить все. - Сиволапов проигнорировал вопрос, - и идти на плац. Там построиться в колонну по двое.

С недовольным бурчанием этапники потянулись к выходу. А за решеткой локалки, на плацу их уже поджидали. Сразу за дверью в заборе стояли двое зеков в новеньких синих костюмчиках. На первый взгляд их одежду можно было принять за джинсу. Цвет, да двойная желтая строчка наводили на такие мысли. Но приглядевшись, Николай понял, что ткань на их одежду пошла почти такая же, как и на их серые робы. Только другого цвета.

- Эй, местные есть? - спросил один из них, по виду совсем пацан, сверкая до синевы выбритым черепом.

Все промолчали.

- Откуда этап? - поинтересовался второй, с крысиным острым носом.

Кулину бы промолчать, но он, без задней мысли, ляпнул:

- С Москвы.

- А! - осклабился бритый. - Прилетели к нам грачи, пидорасы-москвичи...

Повисла неловкая пауза. Этапники замерли, а Николай понял, что если он немедленно не ответит, то его авторитет здесь останется на нулевой отметке, или упадет ниже.

- Ты, зёма, чего-то вякнул? - Кулин добродушно улыбаясь сделал шаг к насмешнику.

- В уши долбишься? - еще шире растянул губы зек. - Два раза не повторяю.

Без замаха Николай впечатал тому его улыбку в зубы. Удар вышел не очень сильный. Кулин знал свои возможности и опасался как бы не лишить зека передних зубов. Да и кулак царапать о чьи-то зубы было мало охоты.

Бритый отлетел на метр и упал на задницу прямо в грязь у решетки. Из расплющенных губ обильно потекла кровь, черная на синей ткани.

Его приятель сразу встал в боксерскую стойку:

- Ах ты, козел!

Прикрывая лицо левой рукой, правой он попытался нанести Кулину хук в челюсть. Но против Николая он был никем. Отступив и пропустив мимо себя удар, Куль легко ушел от прямого левой и перехватив нацеленный в солнечное сплетение кулак, без усилий вывернул руку противника. Тот взвыл, попытался лягнуть Николая, но пропустил подсечку и грохнулся на колени.

- Отпусти!.. - злобно прошипел зек.

- Ты меня знаешь? Я - козел? - спокойно спросил Николай.

- Нет... - с ненавистью выдавил тот из себя.

- Что тут такое?! - на плацу появился Сиволапов, но было уже поздно. К этапникам, заметив беспорядок, спешили уже двое прапоров.

Завидев краснопогонников, Кулин выпустил руку зека и тот, медленно поднявшись на ноги, вновь резко выбросил кулак в сторону Николая. Не успев отреагировать как следует, Кулин успел лишь повернуть голову и кулак вписался ему в ухо. Сквозь пронзительный звон Николай расслышал голос прапорщика:

- Почему драка? Кто зачинщик?

- Он. - пацан с бритым черепом ткнул пальцем в направлении Кулина. Зек уже успел размазать кровь по лицу и теперь выглядел как освежеванный труп.

- Ну, зычара, - прапорщик повернулся к Николаю. - На вахту сам пойдешь, или пинками тебя гнать?

- Сам. - хмуро ответил Кулин.

- Эй вы двое, - теперь краснопогонник смотрел на "потерпевших", - вперед!

- Но, Черпак...

- Гражданин прапорщик! - поправил Черпак. - Базарить приказа не было. Шустро! Марш!

Николай попал обратно в толстую монастырскую стену. Но ему приказали идти не налево, откуда он вышел вместе с этапом, а направо. Там Кулина заперли в узком отстойнике и, буквально через несколько минут к нему пришел тот самый майор, который грозил шизняком при раскачивании автозака.

- Я - кум. - представился он. - Зовут меня Игнат Федорович. Фамилия Лакшин.

- Кулин Николай Евгеньевич... - с безразличием на лице стал тараторить Николай, но кум прервал его:

- Этого пока хватит. Что случилось на плацу?

- Да ничего... - Кулин пожал плечами.

- А почему у одного вся морда раскровавлена, а другой кричит, что ты ему руку сломал?

- Так получилось...

- Ты что, отрицалово? - Лакшин озадаченно посмотрел на Николая. - Да нет. Не похож по виду. Рожа-то у тебя не блатная. Так что случилось?

Кулин насуплено молчал. Он пытался выстроить в уме такую схему, чтобы не подставить ни себя, ни тех зеков, что на него, по его же дури, наехали. Теперь он понимал, что невольно поступил правильно, выдерживая паузу.

- А хочешь я тебе все расскажу? - устало усмехнулся майор. - Ты ведь из Москвы? Можешь не отвечать. Твое дело у меня на столе. Там это есть, как ты понимаешь.

А эти двое ублюдков подошли к тебе и спросили: "Ты откель?" А ты так честно и ответил: "Из столицы, мол..." Тогда один из них, тот, что бритый как колено, и сказанул: "Прилетели к нам грачи, пидорасы-москвичи." А ты принял это на свой счет и пошел в отмах. Правильно?

Наверное на лице Кулина отразилось все, ибо кум задорно рассмеялся.

- Да забудь ты про эту зековскую солидарность! - уже серьёзно продолжил майор. - Здесь не тюрьма - зона. Здесь другой закон - каждый сам за себя. Или за меня...

И кум выжидательно посмотрел на Николая.

- Я тебе честно скажу - мне бы хотелось видеть тебя среди своих помощников. Но увы, это невозможно.

Теперь Кулин не смог скрыть удивления и Лакшин, естественно, это не мог не заметить.

- Ты не умеешь врать. - вздохнул майор. - Твое лицо тебя выдает.

- Но я... - хрипло начал Кулин.

- Свободен. - тихо проговорил кум.

- Что?

- Иди. - Лакшин улыбнулся. - Ты что, думал я тебя в ШИЗО посажу за эту драку?

Николай кивнул.

- Нет. Но, поскольку ты уж сюда попал, я лишу тебя короткого свидания. Вынужден просто. Все равно иногородние ими не пользуются. А если я тебя в шизняк закрою - ты на меня озлобишься. И, в моем лице, на всю администрацию. А у выхода из изолятора тебя будет поджидать блатная команда. Подъем, то, сё... А мне не нужны здесь лишние блатные. Да и не сможешь ты им быть... Ты же случайный потюремщик.

- Гражданин, - это слово Кулин произнес каким-то чужим голосом, - майор... А как эти?..

- Которым ты кровь пустил? - по-домашнему улыбнулся кум. - Этих закрою.

- Но...

- Договаривай, не бойся.

- Тогда получится, что я их сдал...

- Вот ты как?!.. - кум покачал головой. - Да, эту твою доброту из тебя тут быстро выбьют.

- Это не доброта, - осмелился возразить Николай. - Считайте, что забота о завтрашнем дне.

Теперь Лакшин с уважением посмотрел на этапника:

- А ты соображаешь. Короче, так: с ними я разберусь сам, а за тобой буду присматривать. Если останешься таким же - не пожалеешь. А сломаешься - не обессудь.

Все, пошел в нарядную! Эй! Черпак, проводи осужденного!