Лекарство от одиночества - Эстер Модлинг

— Прости, не верю.

— Нет, не прощу, — отрезала Эми. — Синди — твоя сестра, почему ты думаешь, что она обманет твое доверие? Она предана тебе так же, как Клиффу!

— Не впутывай сюда Клиффа!

Эми не понимала причин неожиданной враждебности Роберта. Она устало вздохнула.

— Послушай, я не знаю, что у тебя за проблемы с зятем…

— Моя проблема в том, что Клифф — не только мой зять! — проскрежетал Роберт.

На этот раз пришла очередь Эми испытующе всмотреться в его лицо, но по глазам Роберта ничего нельзя было прочесть.

— Я тебя не понимаю.

— Неужели? — с издевкой осведомился он.

— Нет.

— За что ты так ненавидишь Клиффа?

На лице Роберта отразилось искреннее изумление.

— Я? Ненавижу? Эми, дело не в этом. — Он помолчал. — Клифф — мой брат.

— Я понимаю, что, женившись на твоей сестре, он как бы стал твоим братом. Но это не означает, что ты автоматически должен его полюбить.

Роберт жестом заставил ее замолчать.

— Нет, Эми, он мой единокровный брат. — Чувствовалось, что эти слова дались ему нелегко. Он взял со стола свадебную фотографию Синди и Клиффа. — Посмотри на нас, разве ты не замечаешь сходство?

Эми и раньше казалось, что Роберт больше похож на Клиффа, чем на Синди, но тогда она подумала, что это случайное совпадение. Роберт положил фотографию на каминную полку лицевой стороной вниз и отвернулся к окну. На улице уже совсем стемнело. Тихо, так что Эми его едва слышала, он сказал:

— До своего восемнадцатилетия, когда моя мать сказала мне правду, я считал своим отцом Стюарта Харгривса.

Эми застыла, почти не дыша. Она чувствовала, что Роберту нужно выговориться, и боялась спугнуть его неосторожным словом или даже вздохом.

— Когда мать открыла мне правду, для меня мало что изменилось, — обернувшись, продолжал он тихим хрипловатым голосом. — Стюарт всегда относился ко мне, как к родному сыну, мать меня любила, Синди обожала нас всех, и мы отвечали ей тем же. — Нежная улыбка на миг смягчила лицо Роберта, но быстро погасла. — То, что у меня был другой отец, ничего не изменило.

Эми начинала кое-что понимать. Сейчас он был очень похож на того человека, которого она впервые увидела в аэропорту. Ей вспомнился их разговор, состоявшийся несколько дней назад. Роберт тогда спрашивал ее о родителях, его беспокоило, что Клифф может со временем стать пьяницей и неверным мужем, как когда-то его отец. Но, если Роберт брат Клиффа, значит, Чарлз Оуэн — и его отец!

— Все изменилось, когда Синди и Клифф полюбили друг друга? — догадалась она.

Выражение лица Роберта подсказало Эми, что она попала в точку.

— С восемнадцати лет я знал, что у меня есть брат по отцу, кинорежиссер Клифф Оуэн, но меня вполне устраивала моя жизнь, а он не догадывался о моем существовании, потому я предпочел оставить все, как есть.

— А потом Синди познакомилась с Клиффом.

Надо же было судьбе сыграть с ними такую шутку! Дело не в том, что Синди и Клифф встретились, в этом-то как раз не было ничего удивительного, а в том, что они полюбили друг друга.

Роберт прерывисто вздохнул.

— Да, они встретились и полюбили друг друга. — Он криво усмехнулся. — Звучит, как фраза из дешевой мелодрамы. Самое смешное в этом то, что, когда Клифф узнал, что у нас с ним один отец, не кто иной, как я, уговаривал его не порывать из-за этого с Синди. Я оказался прав, они созданы друг для друга. Но, помогая им обрести счастье, я не догадывался, что тем самым взваливаю груз неразрешимых эмоциональных проблем на себя!

Возможно, он и не догадывался, но Эми было нетрудно предвидеть возможные осложнения. Теперь ей стало ясно, какого рода кризис переживает Роберт — раньше она ошибочно приняла это за преждевременный кризис среднего возраста. Но ее понимание никак не облегчало переживания Роберта.

Стюарт Харгривс, к его чести будь сказано, всегда вел себя по отношению к Роберту как любящий отец. Констанс Гриффитс тоже любила сына, но Роберт не мог забыть о том, что его настоящим отцом был другой мужчина — человек, которого он не знал и не мог знать, так как тот погиб в автокатастрофе еще до рождения Роберта. Даже после того, как Роберту рассказали правду, он не проявлял интереса к личности своего биологического отца — до тех пор, пока не встретился со своим единокровным братом, это произошло два года назад. Он не просто встретился и познакомился с Клиффом, а принял его в члены семьи.

— Ты говорил с Клиффом о его… то есть о вашем отце? — спросила Эми.

— Нет! — резко ответил Роберт. — С какой стати?

— Может, потому что тебе нужно было о нем поговорить?

Он покачал головой.

— Это нелепо…

— Почему же?

— Потому что Чарлз Оуэн для меня ничего не значил, его давно нет в живых…

— Но до тех пор, пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты даже не подозревал о его существовании.

Роберт недовольно поморщился.

— Какое отношение имеет одно к другому?

Покачав головой, Эми мягко сказала:

— Ты и без меня знаешь.

На лице Роберта, превратившемся в застывшую маску, холодным блеском сверкнули глаза.

— С каких это пор ты стала психологом?

Но Эми не собиралась обижаться, чего Роберт добивался. Она инстинктивно чувствовала, что таким способом он пытается удержать ее на расстоянии.

— Я не психолог, — легко согласилась она, — но я знаю, что на твоем месте…

— Но ты не на моем месте, — оборвал ее Роберт. — У тебя было счастливое детство на этом идиллическом острове, любящие родители. А теперь у тебя благополучная жизнь, успех… Что ты можешь знать о терзаниях человека, который не знает, кто он?

Эми подумала, не пора ли рассказать ему, что она — приемыш и что ее никогда не волновал вопрос, кем были ее биологические родители, потому что Магда и Тед дали ей все, что нужно ребенку для счастливого детства.

Она всмотрелась в его напряженно застывшее лицо, увидела на нем боль и неуверенность и поняла, что ее откровение было бы не к месту. Роберта сейчас волнует собственное происхождение, а не чье-то еще. Она решила попробовать другой подход.

— Роберт, тебе не кажется, что ты думаешь обо всем этом не под тем углом?

Он снова прищурился. Эми стало казаться, что он делает это всякий раз, когда боится, что она может прочесть в его глазах что-то, что он хочет скрыть, — может быть, неуверенность?

Она вздохнула.

— Мне кажется… — Услышав пренебрежительный смешок, Эми настойчиво повторила: — Мне кажется, кто ты такой, что ты сделал со своей жизнью, куда важнее, чем то, кем были твои родители. Ты рассчитывал преуспеть в чем-то только потому, что твоя мать — Констанс Гриффитс?