Взломщик, который цитировал Киплинга - Лоуренс Блок

По дороге она сказала мне:

– Я, конечно, очень волновалась, когда проделывала этот трюк с Атманом Синхом. Сначала я испугалась, а потом вдруг забыла, что я испугалась, потому что была совершенно этим поглощена. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Конечно, понимаю. Я испытывал такое же чувство в домах, в которые мне доводилось залезать.

– Да, это был кайф. Особенно в квартире у Рэнди. Мне и в голову не приходило, что кража со взломом – это такое сильное ощущение. Просто захватывающе! Теперь я понимаю, что люди могут делать это главным образом для кайфа, а деньги играют второстепенную роль.

– Для профессионала, – назидательно сказал я, – деньга никогда не играют второстепенную роль.

– Наверное, ты прав. Как ты считаешь, она и вправду ревнует, а?..

– Рэнди?

– Ага. Слушай, когда все это кончится, может быть, ты меня кое-чему научишь?

– Чему, например?

– Например, открывать замки, не имея ключей. Если, конечно, ты считаешь, что я способна этому научиться.

– Ну, конечно, всегда есть что-то, чему человек может научиться. Естественно, для того, чтобы открывать замки, нужна определенная склонность: она или есть у человека, или ее нет. Но, кроме этого, есть и некоторые конкретные вещи, которым я мог бы тебя научить.

– А машину заводить без ключа – научишь?

– Это зажигание-то включать? Без проблем. За десять минут научишься.

– Правда, я не умею водить машину.

– Тогда незачем учиться включать зажигание.

– Да, но я, пожалуй, хотела бы научиться это делать. Просто так. Слушай-ка, Берни...

– Что?

Кулачком она легонько ударила меня по предплечью.

– Я понимаю, что речь тут идет о жизни и смерти, – сказала она. – Но мне это все невероятно интересно. Я хочу, чтобы ты это знал.

Без десяти шесть мы припарковались – для разнообразия в дозволенном месте – в полуквартале от гостиницы «Грэхем» на Западной Двадцать третьей улице. Сумерки быстро сгущались. Каролин опустила свое окно и быстро сфотографировала кого-то проходящего мимо. С эстетической точки зрения результат был не так уж и плох, но существенные детали внешности были стертыми из-за плохого освещения.

– Этого-то я и боялся, – сказал я ей. – Я договорился с магараджей на пять, а с Белкиным – на шесть. Потом, разговаривая с Демарестом, я собирался назначить звонок на семь, но вместо этого назначил его на четыре, когда вспомнил, что нам нужно будет хорошее освещение.

– В футляре есть батарейки, можно фотографировать со вспышкой.

– А ты не думаешь, что это будет слишком заметно? Так или иначе, я рад, что мы запечатлели Демареста, когда на улице было еще достаточно светло. Что касается Велкина, то, может быть, это будет не столь уж и важно. Мы, может быть, не дождемся его выхода из гостиницы.

– Ты думаешь, он в ней живет?

– Возможно. Я бы позвонил, чтобы проверить, но кого пригласить к телефону?

– Думаешь, он там не под своим именем?

– Во-первых. Во-вторых, я не имею ни малейшего представления о его настоящем имени. Если я в чем и уверен, так это в том, что его имя не Редьярд Велкин. Он, конечно, рассказал очень трогательную историю о том, как его назвали в честь Киплинга и как он вырос и стал собирать его книги, но у меня такое чувство, что он рассказывал это только мне одному.

– Его зовут не Редьярд Велкин?

– Нет. И он не собирает книги.

– А что же он с ними делает?

– Думаю, он их продает. Думаю, – я поглядел на часы, – сейчас он находится в телефонной кабине в вестибюле гостиницы «Грэхем» и ждет моего звонка. Я, пожалуй, ему позвоню.

– А я, пожалуй, тем временем его сфотографирую.

– Постарайся все сделать как можно незаметнее.

– Фирма гарантирует!

Первый телефон, из которого я попробовал позвонить, был неисправен. На другой стороне улицы также был телефон-автомат, но по нему уже кто-то звонил. В конце концов я выбрал телефон за баром «Бларни Роз», который был еще меньше похож на «Сэнгфроид», чем гостиница «Грэхем» на «Карлайль». Написанное от руки объявление над стойкой бара предлагало двойные порции различных сортов виски в самых разных сочетаниях по весьма доступным ценам.

Я набрал номер, который мне дал Велкин. Рука его, должно быть, лежала на трубке, потому что он снял ее при первом же звонке.

Разговор с ним был короче, чем с магараджей. Он мог бы быть еще короче, если бы не случайная помеха: был момент, когда диктор по телевидению объявил, с каким счетом прошли футбольные игры, и что-то из сказанного им вызвало в баре громкий спор по поводу команды «Нотр-Дам», однако вскоре крики утихли, и мы с Велкиным продолжили нашу беседу.

Я извинился за вынужденную паузу в разговоре.

– Ничего страшного, мой мальчик, – успокоил он меня. – Здесь у меня ситуация не лучше. Парень евразийского вида растянулся на скамейке, видимо, в состоянии наркотической комы. Пожилая женщина с безумными глазами копается в хозяйственной сумке и что-то бормочет себе под нос. Другая женщина – она гораздо моложе – порхает по вестибюлю, всех фотографируя. Силы небесные! Она направляется ко мне!

– По-моему, она не должна быть опасной, – заметил я.

– Остается только надеяться. Я ей ослепительно улыбнусь, и хотелось бы, чтобы на этом все закончилось.

Через несколько минут я снова сидел в «понтиаке» и изучал снимок Редьярда Велкина. Он показывал все свои зубы, и они великолепно блестели.

– "Как можно незаметнее!.." – сказал я Каролин.

– Бывают ситуации, когда нужно действовать незаметно, а бывают ситуации, когда нужно идти ва-банк. Бывают ситуации, когда нужна рапира, а бывают – когда нужна дубинка. Бывают ситуации, когда нужно играть с обводкой, а бывают ситуации, когда идут напролом прямо на ворота.

– В «Бларни Роз» есть болельщик команды «Нотр-Дам», который поспорил бы насчет твоего последнего утверждения. Мне ужасно захотелось чего-нибудь выпить, когда я уходил оттуда. Но мне показалось, что безалкогольные напитки у них кончились.

– Может быть, мы теперь где-нибудь остановимся?

– Нет времени.

– А что сказал Велкин?

Пока мы ехали из центра, я изложил ей содержание нашей беседы так, как это сделал бы, например, «Ридерс дайджест». Когда я закончил, она нахмурилась и почесала затылок.

– Чертовски все запутано, – пожаловалась она. – Никак не понять, кто из них врет, а кто – говорит правду.

– Лучше всего предположить, что все врут.

Тогда приятно будет неожиданно убедиться в обратном. Я оставлю тебя у дома четы Блинн. Ты знаешь, что делать?

– А ты разве не пойдешь со мной?

– Нет, в этом нет необходимости, и к тому же у меня много других дел. Что делать после визита к Блиннам, ты знаешь?

– Хорошенько выпить.

– А после этого?

– Думаю, что тоже знаю. Хочешь мне все это еще раз повторить?

Я повторил ей все еще раз, и пару моментов мы обсудили. За это время я успел припарковаться на Восточной Шестьдесят шестой улице рядом с «ягуаром-седаном» с основательно помятым передним правым крылом. «Ягуар» был припаркован возле пожарного гидранта. Владелец его, находящийся под сенью дипломатической неприкосновенности, мог не волноваться относительно штрафных квитанций или отбуксировок.

– Вот и все, – сказал я. – Фотографии у тебя?

– Все. Даже фотография Атмана Синха.

– Ты можешь взять с собой и фотоаппарат. Нет смысла оставлять его в машине. А как браслет семьи Блинн? Он у тебя с собой?

Она достала его из кармана и надела на руку.

– Я не помешана на драгоценностях, – сказала она. – Но он – прелесть, правда? Берни, мне кажется, ты кое-что забыл. Тебе нужно сейчас пойти со мной, если ты хочешь попасть в квартиру Порлок.

– А зачем мне нужна квартира Порлок?

– Чтобы украсть куртку из канадской рыси.

– А зачем мне красть куртку из канадской рыси? Я начинаю чувствовать себя каким-то водевильным героем. Зачем мне...

– Разве ты не обещал ее «фараону»?

– А! Я не сразу понял, к чему ты клонишь. Нет, Рэй хочет для жены полноценную шубу из норки, а в шкафу у Маделейн Порлок висит куртка из канадской рыси длиной до талии. К тому же, миссис Киршман не хочет иметь ни кусочка меха диких животных.

– Тем лучше для нее. По-видимому, я не особенно вслушивалась в вашу беседу. Значит, норку ты собираешься украсть где-то еще.

– Всему свое время.

– Понятно. Я слышала, как ты упомянул имя скорняка. Это-то и сбило меня с толку.

– Арвин Танненбаум, – сказал я.

– Да, именно.

– Арвин Танненбаум!

– Ты это уже говорил.

– Арвин Танненбаум.

– Берни, что с тобой?

– Господи, – сказал я, поглядев на часы, – можно подумать, что у меня мало дел и мало мест, где я еще должен побывать. Времени никогда не хватает, Каролин. Ты это уже заметила? Времени никогда не хватает.